Николай Стародымов - Тринадцатый сын Сатаны

Телефон тут же затрещал снова. Яна Казимировна с готовностью ухватилась за трубку, будто была уверена, что от этого звонка зависело будущее ее и ее мужа.

— Яна Казимировна, здравствуйте.

Голос был тоже мужской, но очень вежливый. Подчеркнуто вежливый. Даже добрый, ласковый.

— Да, это я, здравствуйте.

— Вам уже позвонили, что ваш муж пропал, — не спросил, а проинформировал ее собеседник. — Я хочу вам сообщить, что он не просто пропал, его похитили.

Это было что-то еще более невероятное.

— Что? — нахмурив лоб, переспросила женщина.

— Вашего мужа похитили. Украли. Увезли и спрятали, — привел несколько синонимов собеседник. — Теперь поняли?

— А кто его украл? — женщина была в полнейшей растерянности. — И зачем?

Голос засмеялся.

— А какая лично вам разница? Главное, что украли… Дело в том, Яна Казимировна, что я звоню вам исключительно по причине личной к вам симпатии, чтобы вы не переживали и не пытались обзванивать морги, больницы и отделения милиции. Поверьте, там вы своего неблаговерного не обнаружите… А за что конкретно его похитили и что мы требуем за его освобождение, вас это не касается ни в малейшей степени. Так что просто ждите, когда Семен Борисович к вам вернется… Если, конечно, вернется… Договорились?.. Только хочу предупредить вас вот о чем, милейшая Яна Казимировна: ни в коем случае никому ничего до поры до времени не сообщайте, да и вообще не говорите об этом моем звонке. Слышите? Абсолютно никому и совершенно ничего! Потому что пользы от этого не будет никому, а у вашего мужа от этого могут сформироваться дополнительные неприятности.

От такой перспективы у растерянной женщины вообще голова пошла кругом.

— Но подождите, — лепетала она, — я же должна знать хоть что-то о том, что происходит…

Голос стал еще мягче, еще добрее.

— Милая Яна Казимировна, — увещевал он, — я ведь уже сказал, что вас это не касается.

Ага, как же… А кого же еще ситуация касается больше, чем жены?

— Но ведь Семен — мой муж, — не могла она оценить ситуацию. — Как же я могу не переживать?

— Мерзавец он, а не муж, — бесцеремонно перебил ее голос. — А впрочем, как скажете, если вы считаете, что что-то должны знать… В общем, каждый день в пятнадцать часов я буду звонить вам и сообщать новости про жизнь вашего мужа в неволе. Договорились?.. Ну вот и хорошо, до свиданья! Рад был лично познакомиться.

…- И он положил трубку, — закончила женщина рассказ. — Во вторник и в среду этот человек уже позвонил и оба раза сказал одно и то же: ваш муж, мол, по-прежнему у нас, он жив и здоров, однако поскольку наши условия до сих пор не выполнены, отпускать его еще рано. Вот и все. Мне больше нечего вам рассказать.

Максимчук взглянул на часы. Было без десяти три. От души матюкнулся в душе. Однако вслух произнес слова совсем другие — сейчас было не до выяснения отношений и не до разбора полетов.

— Вы позволите от вас позвонить? — сдержанно спросил он.

— А что вы хотите сделать? — уловив перемену тона человека, в лице которого она надеялась найти помощь, испуганно встрепенулась хозяйка.

— Я? — несмотря на нехватку времени и раздражение, Александр не мог удержаться от того, чтобы не пошутить. — Я только хочу позвонить, — и не дожидаясь разрешения, повернулся к Ашоту. — Значит, так! Срочно звони Вадиму, пусть выяснит, откуда сюда будет звонок!

Айвазян и сам уже подумал об этом, а потому с готовностью подхватил:

— Понято!

Однако такая перспектива изрядно напугала хозяйку.

— Но Валентин предупреждал, чтобы я никому ничего не говорила! — постаралась она удержать друзей.

Ашот вдруг замер на полудвижении. Словно борзая, почуявшая добычу. Только голову стремительно повернул в сторону Яны Казимировны.

— Какой Валентин? — его черные глаза разве что не светились в предвкушении удачи.

— Ну этот, который похититель… — еще больше растерялась хозяйка.

Она уже вообще не в силах была хоть что-нибудь понимать в происходящем.

— А его зовут Валентин? — осторожно, словно боясь спугнуть удачу, спросил Ашот.

— Да, он так назвался…

— Когда?

— Когда? — не понимая, почему вдруг именно это слово так озадачило собеседника, переспросила Яна Казимировна. — На следующий день. Когда позвонил, так и сказал: я, сказал, вам вчера не представился…

Да, такая удача случается нечасто. Ашот уставился на Максимчука.

— Что случилось? — спросил тот.

— Валентин… Так зовут человека, которого разыскивает Вострецов по известному тебе делу, — медленно отозвался Айвазян. — По делу Барабаса…

— Что? — воскликнул Александр. И тут же торопливо добавил. — Во-первых, это может быть простое совпадение, во-вторых, и подавно быстрее звони, чтобы успеть перехватить звонок!

На хозяйку они уже внимания не обращали. Будто той вообще в комнате не было.

Зуммер раз за разом звучал в трубке, провоцируя где-то на том конце линии настойчивые звонки. Однако трубку никто не поднимал. Не поднимал долго, бесконечно долго. Часы показывали без трех три, когда раздался долгожданный щелчок и раздался запыхавшийся голос Вострецова.

— Слушай, Вадька! — торопливо заговорил, едва не заорал, Ашот. — Срочно записывай номер!..

— Я спешу, мне ехать надо, я случайно в кабинет зашел, — попытался отбиться Вострецов.

Однако Айвазян его не слушал.

— Я же сказал: срочно! — рявкнул он, с отчаянием следя за движением минутной стрелки, которая вдруг приобрела скорость едва ли не секундной. — Твоя поездка и твои дела подождут!.. Записывай!

— Диктуй, — вздохнув, согласился Вадим, привычно пасуя перед подобным напором.

Ашот зачитал цифры, не слишком аккуратно выведенные на полоске бумаги, заложенной под ленточкой прозрачного пластика на аппарате.

— Ну, записал, — неприветливо проинформировал Вострецов. — И что дальше?

— Сейчас по этому телефону будет звонок, — торопливо инструктировал Ашот. — Мы постараемся максимально затянуть разговор. А ты обязательно, слышишь, обязательно узнай, с какого номера сюда звонили. После этого позвонишь сам и после этого я тебе объясню, в чем дело. Ручаюсь: дело важное. И времени у нас нет.

И бросил трубку. Большая стрелка на часах коснулась риски у числа «12». Маленькая замерла у «тройки».

И тут же раздался звонок.

— Ты где сейчас, Тоха? Уже это не на заседании, часом?

Самусь говорил как обычно, спокойно и размеренно. Однако для человека, который его хорошо знает, было очевидно, что он по какой-то причине возбужден. А Антон Валерьевич его знал неплохо.

— Какое тут заседание… — не стал он отрицать свою озабоченность происходящим. — Знаешь, сейчас как-то не до заседаний… Я позвонил и сказался больным.