Михаил Палев - Древняя книга Агриппы

Разговор в дороге не получился. Отец Иоанн пребывал в состоянии мрачной задумчивости и на все умопостроения Таврова отвечал односложно: «вряд ли», «сомнительно», «может быть». Лишь когда Тавров сказал, что необходимо сегодня же определить дальнейший план действий, отец Иоанн вдруг с жаром возразил:

– Оставьте, Валерий Иванович, прошу вас! Вы не понимаете, все равно не понимаете… А ведь все просто! Поймите, есть люди, которые ходят по улицам рядом с вами или даже живут в одном с вами доме. Вы каждый день встречаетесь с ними, иногда даже здороваетесь, но не осознаете, что на самом деле они живут в другом мире и демоны, которых вы, невзирая ни на что, считаете простой галлюцинацией, для этих людей гораздо реальнее, чем вы! Для них иллюзия – этот мир. Этот мир для них всего лишь строительная площадка. Неужели встреча с Гольдштейном вас ничему не научила?! Вы живы до сих пор лишь потому, что Гольдштейн надеялся с вашей помощью найти Книгу. Только поэтому он не выбросил вас из мира живых, как выбрасывают использованный автобусный билет! А те, кто уничтожил Гольдштейна, не менее опасны. А вы пытаетесь встать у них на пути!

– Позвольте, – возразил Тавров, – но вы же сами втянули меня в это дело!

– Отнюдь! – отрицательно покачал головой отец Иоанн. – Вас выбрала Евфросинья. Вы думаете, что она сейчас лежит в коме в больничной палате? Нет! Она по ту сторону Пограничной Зоны и пытается защитить вас и помочь вам в поисках Книги. Но ей не хватает сил. Поэтому дальше поисками Книги займусь я. Я Наблюдатель, это моя обязанность. А вам – спасибо, но больше я не хочу рисковать вашей жизнью, не имею права! Вы так и не отдаете себе отчет, что такое Пограничная Зона. Представьте, что миллионы людей в этом мире никогда не сталкивались с демоническими проявлениями, и те не могут причинить им никакого вреда, ибо демоны не властны в этом мире. А вот в Пограничной Зоне они всесильны. Утром вас могут найти в вашей квартире беспомощным как младенец, пускающим пузыри и ходящим под себя, вас запрут в психиатрической лечебнице до конца ваших дней, и никто не будет знать, что это Арахнель высосал ваш разум до последней капли! Или вы упадете в подземном переходе, и вечно опаздывающая «Скорая помощь» констатирует смерть от инсульта. И никто не будет знать, что никем не замеченный демон Юрином, проходя мимо, просто коснулся вашего затылка! Прошу вас, уезжайте на время, скройтесь, пока все не утрясется, иначе вам не выйти из Пограничной Зоны!

Отец Иоанн замолчал, глядя перед собой невидящим взглядом. Тавров тоже молчал, устав возражать. Так и доехали молча до Парка культуры. Лишь переходя Крымский мост, отец Иоанн спросил:

– А зачем вы вообще едете на выставку? Ну не из любви же к искусству?

– Андроновский хочет сказать мне что-то важное и срочное, но почему-то не хочет приходить в офис, – ответил Тавров, – иного объяснения у меня просто нет.

Выставка Андроновского проходила в небольшом зале на втором этаже. Он стоял в окружении богемной тусовки перед большой картиной с изображением лежащей на кушетке женщины в полупрозрачной тунике. Тавров хотел сразу подойти к Андроновскому, но его поразило поведение отца Иоанна. Тот стремительными шагами подошел к портрету и впился в него взглядом. Тавров тоже приблизился к холсту, рассматривая изображенную на нем женщину.

Женщина была очень маленького роста, – или казалась такой на фоне огромных колонн на заднем плане. Черные волосы струились по плечам, ниспадая на полуоткрытую высокую грудь, и излучали странный и завораживающий мягкий блеск. В ее позе, расслабленной и манящей, в то же время чувствовалась энергия дикого животного, – как в отдыхающей пантере. Ее черные глаза, казалось, источали негу и мечтательно смотрели в пространство, но стоило отвести взгляд – и казалось, что женщина внимательно следит за присутствующими, словно просвечивая их насквозь невидимым, но ощутимым потусторонним светом. Это ощущение было настолько реальным, что Тавров несколько раз отводил взгляд и снова быстро бросал его на портрет. Наконец он почувствовал, что этот уклоняющийся взгляд полностью овладевает им. Присутствующие в зале люди стали словно скрываться за пеленой тумана, и в этом тумане постепенно начали глохнуть их голоса.

Тавров с усилием встряхнул головой, пытаясь преодолеть погружение в транс, и услышал, как отец Иоанн негромко и отчетливо произнес: «Изис».

– Что? – переспросил Тавров. Но отец Иоанн ничего не ответил.

– Валерий Иванович! Наконец-то! – раздался за спиной голос Андроновского. Тавров обернулся и был неприятно удивлен внешним видом художника. Тот как будто похудел, осунулся, улетучились обычные оптимизм и уверенность в себе, сменившись странным, почти лихорадочным возбуждением и плохо скрываемой нервозностью. Ко всему прочему он был изрядно пьян.

Тавров несколько мгновений стоял в замешательстве, пожимая потную ладонь Андроновского, затем спохватился и сказал:

– Позвольте представить вам моего друга, отца Иоанна.

И тут отец Иоанн повел себя не менее странно. Он несколько секунд молча смотрел в лицо Андроновскому. Нельзя было понять, что выражает его взгляд, – в нем за короткий промежуток промелькнули неприязнь, сожаление и даже ярость. И все это секунд за пять, не более. Затем отец Иоанн круто развернулся и пошел к выходу, даже не попрощавшись.

Тавров был поражен столь неожиданным поведением отца Иоанна и озадаченно посмотрел ему вслед. Однако Андроновский не обратил на отца Иоанна никакого внимания. Он смотрел на Таврова, и на его красном помятом лице разлилось выражение поистине детской радости: как будто пятилетний ребенок увидел живого Деда Мороза. Он быстро придвинулся к Таврову и негромко, но прочувственно сказал ему на ухо:

– Господи, как я рад, что увидел вас! Я боялся…

– Чего боялись? – удивился Тавров.

Лицо Андроновского болезненно исказилось, и он прошептал:

– Не увидеть… не успеть!

– Да о чем вы, право слово! – воскликнул Тавров. Андроновский хотел что-то пояснить, но в этот момент раздался громкий ликующий возглас:

– Петя! Это потрясающе! Твоя «Жрица» великолепна, – умыл ты все-таки Шилова! Ей-богу, умыл!

Тавров обернулся и увидел приближающегося здоровяка-скульптора, бывшего гипсомодельщика. Андроновский вздрогнул, неуловимым движением сунул что-то в карман пиджака Таврова и быстро пробормотал:

– Здесь все. Обязательно прочтите. Обязательно, заклинаю вас!

И отошел, чтобы утонуть в объятиях здоровяка. Тавров с недоумением наблюдал некоторое время за Андроновским, но тот больше не приближался к Таврову и даже избегал встречаться с ним взглядом. Пару раз Тавров заметил, как оставшийся на короткое время один Андроновский украдкой прикладывался к маленькой плоской фляжке. С ним явно творилось что-то неладное. И еще: он даже не поинтересовался, как идут поиски головы Ольги Берг, хотя до сих пор формально являлся клиентом Таврова.