Михаил Палев - Ожерелье Клеопатры

– Мы, разумеется, поставим вам в квартиру аппаратуру видеонаблюдения и поменяем замки, – сказал Тавров. – Но если это были люди, нанятые вашей женой, то события приобретают весьма дурной оборот. Лично я не сомневаюсь, что вчерашнее двойное убийство совершили именно те люди, которые установили в вашей квартире аппаратуру скрытого наблюдения и вчера ее же сняли. Поэтому, если у вас есть какие-то конкретные подозрения в отношении вашей жены или ее знакомых, то я настоятельно рекомендую высказать их сейчас.

– Да-да, конечно, – пробормотал Пургин. – Я должен вам сказать, что…

Тут он вдруг замолчал, что-то напряженно обдумывая, затем сказал:

– Вот что, я лучше вам это нарисую!

Пургин схватил листок бумаги и принялся что-то лихорадочно вычерчивать. Впрочем, не прошло и минуты, как он раздраженно скомкал листок и бросил его в угол.

– Нет, это не имеет никакого отношения к делу! – воскликнул Пургин, нервно потирая виски подушечками пальцев. – Тут что-то не так! И с этим надо разобраться. Вот что, Валерий Иванович! Ставьте камеры, меняйте замки. Жене я скажу, что потерял ключи и поэтому решил поменять замки. Ведите наблюдение, делайте все, как договаривались. А через недельку проанализируем результаты, и тогда, я уверен, многое станет ясно и я смогу вам рассказать кое-что такое, что сейчас вы вряд ли сумеете воспринять. Договорились?

Такое предложение не очень понравилось Таврову: он предпочел бы, чтобы клиент выложил всю имеющуюся информацию как на блюдечке. Но клиент – не подозреваемый, давить на него не следует.

– Договорились, Сергей Николаевич! – вежливо улыбнулся Тавров. – Пока мой специалист будет ставить аппаратуру, вы мне кофейку сварите. Хорошо?

– Нет проблем! – заверил Пургин.

Он поднял с пола скомканный клочок бумаги и направился в кухню. По дороге Пургин открыл дверь в туалет и бросил бумагу в унитаз. Повинуясь инстинкту сыщика, Тавров зашел в туалет, достал из кармана полиэтиленовый пакет, выловил из унитаза плавающий там комочек бумаги и положил его в пакет. Плотно завязав пакет, Тавров сунул его в карман пиджака, спустил воду в унитазе и отправился в ванную комнату мыть руки.

Кофе Пургин сварил, как и положено, в турке. Кофе был хорош, и Тавров с наслаждением выпил три чашки в ожидании, пока элетронщик установит и проверит аппаратуру. Тавров попытался вызвать Пургина на откровенный разговор, но Пургин был мрачен и неразговорчив. Оставалось только попрощаться и покинуть не самый гостеприимный дом в Москве.

Возле дома Тавров расстался с электронщиком, договорившись с ним о том, что тот каждый день будет привозить ему записи с видеокамер и телефонных разговоров. Направляясь к метро, Тавров с досадой подумал, что из-за вчерашних событий он не успел получить от специалиста мобильный телефон с закладкой для жены Пургина.

Приехав в офис, Тавров попросил Катю принести ему кофе и расположился за столом своего кабинета. Он аккуратно извлек мокрый листок с рисунком Пургина из пакетика и расправил его на стекле.

Торопливо набросанный шариковой ручкой рисунок представлял собой большой прямоугольник, внутри которого находились три прямоугольника, один другого меньше. Между ними две линии образовывали извилистую полосу. Возле того из трех прямоугольников, который был побольше, была нарисована стрелка, указывающая на верхний левый угол прямоугольника. И все. Никаких надписей или других поясняющих рисунков. Тавров несколько минут изучал рисунок, затем со вздохом накрыл его бумажным полотенцем: пусть подсохнет, тогда можно будет положить в папку. Может быть, Пургин в скором времени сочтет необходимым пояснить, что он пытался изобразить на листке бумаги?

Тавров проработал в офисе до семи вечера, готовя отчет по делу, которое он закончил на прошлой неделе. Затем отправился домой.

Выйдя из метро, Тавров услышал сигнал мобильника: пришла эсэмэска. Тавров достал мобильник и прочитал сообщение: «Этот абонент звонил вам два раза». Звонки были сделаны с телефона Павлова. Тавров торопливо набрал номер полковника.

– Вадик! Ты мне звонил?

– Да, Валерий Иванович, дважды звонил, но вы были недоступны.

– Я ехал в метро. Что случилось?

– Скажите, Валерий Иванович, а вы сегодня видели вашего клиента Пургина? – спросил Павлов, и у Таврова заныло сердце от нехорошего предчувствия.

– Да, я видел его сегодня утром. А что случилось? С ним все в порядке? – забеспокоился Тавров.

– Я бы так не сказал, – ответил Павлов. – Нет, сам он жив и здоров, но сказать, что он в порядке, было бы большим преувеличением. Дело в том, что сегодня около девятнадцати часов в подъезде дома, где проживают Пургины, на его жену было совершено нападение. В тяжелом состоянии она доставлена в реанимацию Боткинской больницы. Алло! Вы меня слышите?

– Да, Вадик, слышу, – коротко отозвался Тавров.

– Если ваши люди вели наблюдение за Пургиной, то им придется давать показания следователю. Ну, и вам, разумеется, тоже.

Павлов сделал паузу и добавил:

– Вполне возможно, убийство Бирюкова с напарником и покушение на жизнь Пургиной взаимосвязаны. Готовьтесь к тому, что вам придется рассказать следователю о том, с какой просьбой к вам обратился Пургин.

– Да, я понимаю, – вздохнул Тавров.

Дело приобретало очень тревожный оборот. Какая-то непонятная сила – непонятная даже ясновидящей Ефросинье – вовлекла Таврова в Пограничную Зону. И не эта ли сила превращает дом в Эльдорадовском переулке в территорию смерти?

Прошло три дня, прежде чем Таврова вызвал к себе следователь. Следователя звали Иван Ковригин, он был молод, напорист и явно с недоверием относился к Таврову, но давить на него не осмеливался: авторитет полковника Павлова сдерживал охотничий инстинкт молодого сыщика.

– Валерий Иванович, я пригласил вас для того, чтобы прояснить ряд вопросов. Вы владелец частного детективного агентства?

– После выхода в отставку решил посвятить себя привычному ремеслу, – ответил Тавров, нажимая на слово «в отставку». Он специально употребил слово «отставка», а не «пенсия», чтобы молодой следак прочувствовал: бывших сыщиков и полковников милиции не бывает, как не бывает бывших охотничьих псов.

– Да, я знаю, что вы полковник МВД в отставке и тридцать лет отдали органам правопорядка, – небрежно кивнул Ковригин, стремясь, в свою очередь, показать, что для него свидетель – прежде всего свидетель, а уж во вторую очередь – заслуженный отставной полковник. Впрочем, он все же счел необходимым добавить для приличия:

– Именно поэтому я рассчитываю на понимание и помощь следствию с вашей стороны.