Михаил Палев - Византийский манускрипт

– Подполковник Внутренних войск в отставке Захаров Михаил Егорович, – представился визитер. – Всегда рад помочь, коллега!

– Давайте пройдем в кухню, Михаил Егорович, – предложил Тавров. – А наш гостеприимный хозяин чайку сообразит.

Пока повеселевший Семенов заваривал чай, Тавров принялся расспрашивать Захарова о деталях его миссии.

– Откуда вы, Михаил Егорович, знаете Виктора Брена?

– Так я же его сосед, – объяснил Захаров. – Мы с Виктором общались иногда. Вначале курили вместе на площадке: супруга моя дома курить не позволяет, а Виктор, хоть и жил один, тоже на площадку подымить выходил. Он не любил, чтобы в квартире табачищем пахло. Ну, и иногда в шахматишки с ним играли.

– Когда вы его последний раз видели?

– А вот с месяц тому назад и будет. Зашел он ко мне и сказал, что уезжает. А если через месяц вернуться не успеет, то просил другу посылочку свезти. Ну, а до друга, товарища Семенова, я недели две дозвониться не мог, а как дозвонился, так вот и привез.

– И что там, в пакете? Вы не знаете?

– Да откуда же мне знать? – пожал плечами Захаров. – Коробка в бумагу завернута, легкая коробка. А что внутри, не знаю: Виктор не сказал, а я, понятное дело, не любопытствовал.

– Кстати, а почему вы звонили Семенову с телефона Брена? – поинтересовался Тавров.

– Не понял? – удивился Захаров. – Я из своей квартиры звонил.

Тавров пододвинул к себе телефонный аппарат, стоявший на кухонном столе. Прокрутил список звонков, нашел нужный день.

– Все правильно, Михаил Егорович. Ваш телефон отличается от телефона Брена на одну последнюю цифру, – сказал Тавров и укоризненно взглянул на Семенова. Тот лишь виновато развел руками.

Захаров выпил чаю с шарлоткой, махнул с Тавровым рюмку водочки на брудершафт, побеседовал с ним на тему «Особенности пенитенциарной системы в условиях Крайнего Севера» и убыл, крайне довольный общением.

– Ну что, Валерий Иванович? Открываем? – с нетерпением спросил Семенов, вертя в руках обернутую в бумагу и заклеенную скотчем коробку.

– Давайте, – разрешил Тавров. – Не похож Егорыч на террориста, да и Брен вряд ли туда бомбу заложил.

Семенов сорвал бумагу, под ней оказалась коробка из-под сигар. Семенов ногтями отодрал крышку и извлек из коробки завернутую в лист поролона металлическую пластину. В первый момент Таврову показалось, что это артефакт, подобный тому, что он видел у Кудасова. Но при ближайшем рассмотрении он увидел, что это совсем небольшой, умещающийся на ладони серебряный складень с двумя откидывающимися на петлях створками.

– Тут в коробке еще бумага какая-то! – объявил Семенов и передал Таврову сложенный вчетверо лист писчей бумаги.

Тавров развернул листок. Он содержал отпечатанный на принтере текст следующего содержания: «Уважаемый Виктор Генрихович! Посылаю Вам свое заключение вместе с переданным Вами для экспертизы складнем.

Складень представляет собой квадратный (пять на пять сантиметров) триптих толщиной 0,5 см в сложенном виде. В центре – изображение Богородицы, справа от нее изображение святого, слева – изображение святой. Под изображением Богородицы надпись: «Божья Матерь Всеблаженнейшая», под изображением святого: «Св. Трифон», под изображением святой: «Св. Сабина». Через весь триптих поверху надпись в две строки. Первая строка: «Тяжкий груз раба Божьего Трифона приняли Матерь Божья со святыми Трифоном и Сабиной». Вторая строка: «Слава тебе, Господи, да исполнится воля твоя. Аминь».

На обороте части триптиха со св. Трифоном надпись: «Тайна в ногах собравшихся к молитве, вера в сердце, и да минет их чаша горького знания».

На обороте части триптиха со св. Сабиной: «Спаситель и два мученика охранят то, чему скрытым быть надлежит».

На обороте центральной части триптиха с Богородицей надпись: «Образ рукотворный серебряного ангела перед Вратами Тьмы прими, Матерь Божья Всеблаженнейшая, и сохрани от глаз любопытных».

Материал складня – чеканное серебро практически без добавок (95 % чистого серебра, 3 % меди, 1 % олова, остальное – примеси различных металлов в крайне незначительном количестве), надписи выполнены на греческом языке, принятом к употреблению в Византийской империи в Х—XIII вв. Анализ изображений с точки зрения прецедентов выполню позднее.

С уважением, П.Ю.Н.»

Тавров перечитал текст еще раз. Похоже, что Брен отправлял кому-то складень на экспертизу и эксперт имеет инициалы П.Ю.Н.

– Обычный складень, – разочарованно вздохнул Семенов. – Разве что достаточно древний. И кто такой этот ПЮН? Вы знаете какого-нибудь эксперта по изделиям из серебра с такими инициалами?

– Разумеется, нет, – ответил Тавров. – Но мне знаком человек, который должен знать такого эксперта. Сейчас попробуем!

Он достал толстую разлохмаченную записную книжку, долго изучал ее, затем удовлетворенно крякнул и принялся набирать номер.

– Здравствуйте, это Тавров Валерий Иванович. Мне нужен Зворский Игорь Владимирович. Ах, какая удача, что я сразу до вас дозвонился! Игорь Владимирович, если помните, год тому назад полковник Павлов из МУРа давал вам на экспертизу по моей просьбе один текст… Ага, вспомнили? Ну, замечательно! Нет, сейчас речь идет не о рукописи, просто я подумал: не знаете ли вы специалиста, которому можно было бы дать для оценки серебряный складень времен Византийской империи? Да, я понимаю, что вопрос странный, но я в этом абсолютно некомпетентен, а дело весьма и весьма срочное… Ага, когда-то знали такого человека? И кто он? Ох, боюсь, что он уже слишком преклонного возраста… а тут дело такое… А этот помоложе? Это хорошо, этот в самый раз… Как вы сказали? Прохоров? А по имени-отчеству? Юрий Николаевич? Вот спасибо! И телефончик мобильный? Совсем замечательно! Да, так и скажу, что от вас! Большое спасибо, Игорь Владимирович!

Тавров положил трубку и удовлетворенно сказал:

– Вот мы и вычислили этого ПЮНа! Прет, ну просто прет! Надо не терять темп и немедленно ехать на встречу, пока удача от нас не отвернулась!

Он набрал номер, который дал ему Зворский, и договорился с Прохоровым о встрече.

Тавров встретился с Прохоровым в переходе между станциями метро «Боровицкая» и «Библиотека имени Ленина».

– Еду на презентацию моей книги, – объяснил Прохоров. – На машине проезд по Москве непредсказуем: не там, так тут застрянешь в пробке. А на метро быстро и предсказуемо. Так что вас интересует?

– Я насчет этого складня, – сказал Тавров, доставая из кармана содержимое посылки Брена.

– Знакомая штучка! – оживился Прохоров, беря в руки складень. – Я работал с ней по просьбе Виктора.

– Это писали вы? – показал Тавров Прохорову листок бумаги, извлеченный из посылки Брена.