Михаил Палев - Византийский манускрипт

– Теперь убедились, что это вы у меня в гостях? И песика своего не зовите: нет его здесь.

– Ерунда какая-то, – фыркнул Тавров. – А вы, собственно, кто такой?

– Меня зовут по-разному, но я предпочитаю, чтобы меня называли Хозяин Сонной Тропы. Если вам это имя кажется слишком длинным, то зовите меня так, как зовут меня англичане: Сэндмэн. Ну, вот я и представился вам. А теперь идемте! Видите, тропинка? Это, собственно, и есть Сонная Тропа.

– Подождите. Я что, в Пограничной Зоне?

– Нет, это уже не Пограничная Зона. Для вас это уже Другая Сторона.

– Ага, я сплю! – догадался Тавров и принялся щипать себя за руку, чтобы проснуться.

Сэндмэн с иронией наблюдал за его манипуляциями.

– Неужели вы не видите, что это бесполезно? – участливо спросил он. – Ведь вы даже не чувствуете боли, не правда ли? Не теряйте времени, вы проснетесь, когда я сочту это необходимым. Или… не проснетесь. Но вам ничего не следует бояться. Если бы мне приказали вас убить, я бы просто оставил бы вас здесь. Вы бы вечно блуждали в поисках выхода, а в Вашем Мире врачи написали бы заключение: «Скончался, не выходя из состояния глубокой комы». Или что-нибудь в этом роде… Ну а теперь попрошу вас следовать за мной, у нас мало времени: Его Светлость не любит ждать!

Таврову ничего не оставалось делать, как последовать за Сэндмэном: действительно, трудно придумать что-нибудь более бессмысленное, чем бесцельное сидение в кресле посреди безжизненной красной пустыни.

Едва они двинулись по тропинке, как местность странным образом начала преображаться: тропинка словно углубилась в овраг, и по обе стороны от нее появились холмы, покрытые голыми деревьями и кустами. На деревьях сидели непонятные, отталкивающего вида твари: то ли грифы, то ли гигантские летучие мыши – птеродактили, надо полагать… И чем они тут питаются?

– Здесь у нас в понятие «питание» вкладывается нечто иное, – сказал вдруг Сэндмэн.

– У вас тут все читают мысли? – мрачно поинтересовался Тавров.

– И в понятие «мысли» мы вкладываем нечто другое, – пояснил Сэндмэн. – Вы просто полюбопытствовали и свой интерес не скрывали, вот я его и озвучил. Всего лишь навсего озвучил. А вот ваши мысли по поводу того, о чем вы будете разговаривать с Его Светлостью, мне неизвестны. Это не каждому дано: читать мысли, видеть прошлое, настоящее и будущее.

Тавров окинул взглядом инфернальный пейзаж и решился утончить:

– Это что, Ад?

– Нет, мы здесь просто живем, – хихикнул Сэндмэн. – А вам невесело? Напрасно! Вот, взгляните туда!

Тавров вдруг увидел зеленую полянку на берегу небольшого озерка. Деревья нежно шелестели листвой, и этот убаюкивающий звук время от времени перекрывал веселый детский смех. На берегу озера по белому песку и бархатистой траве бегала, заливаясь радостным смехом, девочка лет пяти. Она ловила мяч, который бросала ей молодая женщина.

Тавров остановился, пораженный странным зрелищем.

– Что это за оазис для двоих? – удивленно спросил он у Сэндмэна. – Это родственники высокопоставленного работника Ада?

– Нет, просто девочка вместе с мамой попала под грузовик, управляемый пьяным водителем. Мать погибла сразу, а девочка лежит в коме. Пока в ней теплится жизнь, она как будто спит и поэтому оказалась у меня в гостях. Я разрешаю им поиграть вместе. Ведь все спящие – в моей власти.

– А когда она умрет? – спросил Тавров. – Они с мамой вновь соединятся?

– Ну, это вряд ли, – ответил Сэндмэн. – Вечного счастья не бывает даже в раю. Хотя… вопрос не ко мне. Что я могу знать о Рае?

По мере продвижения по тропинке открывалось все больше и больше странных видов. Садовая скамейка с сидящим на ней человеком в пижаме соседствовала с извилистой гоночной «формульной» трассой, по которой неслись, периодически разбиваясь вдребезги, гоночные автомобили; человек в больничном халате, блаженно улыбаясь, рисовал кистью радугу прямо на небе, а под каплями краски лежали влюбленные, ничего не замечавшие в своей соединенности.

– Стоит уснуть разуму в чьей-нибудь голове, и я тут же увожу его по Сонной Тропе, – продолжал Сэндмэн. – У меня тут в гостях есть и сошедшие с ума, и коматозники, и просто прилегшие вздремнуть на часок после обеда. Видите вон того мужчину в шезлонге? Он уснул в своем кабинете во время обеденного перерыва и еще не знает, что не проснется. Забавно, не правда ли?

– Ничего не вижу в этом забавного, – осуждающе отозвался Тавров.

– Если бы я не видел искорок юмора в таких вещах, то давно бы спятил, как вон тот художник, – заметил Сэндмэн. – Я ведь даже не знаю, сколько времени провел на этой работе и долго ли мне до пенсии… Вечность, черт бы ее побрал!

– Зато вы познали, что такое Вечность, – заметил Тавров.

– А что тут познавать? – удивился Сэндмэн. – Любой ребенок знает, что Вечность – это когда прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. А вы, я гляжу, ехидный тип!

– Нет, просто следую вашему совету и пытаюсь искать в здешних порядках забавное, – ответил Тавров.

– Я же говорю – ехидный, – подтвердил Сэндмэн. – И это правильно! Если Его Светлость сочтет ваши шутки удачными, то я, против ожиданий, провожу вас обратно.

– Заранее благодарен, – поклонился Тавров. – А пока я буду шутить с Его Светлостью, вы там проследите, чтобы не украли мое кресло. Или в Аду с преступностью покончено?

– Мы в понятие «преступление» вкладываем несколько иное, – уклончиво ответил Сэндмэн.

Тропинка повернула в очередной раз и вывела путников на берег какого-то не то озера, не то болота. Зеркально гладкая поверхность воды непрерывно изменяла цвет, словно в глубине периодически всплывали и исчезали на дне разноцветные твари. Примерно в километре от берега возвышалась скала, увенчанная острыми вершинами башен готического замка. Длинный мост начинался от ворот и уходил в море, заканчиваясь узкой плавучей дорожкой, подходившей к самому берегу.

– Вот и Болото Безысходности, – тихо произнес, точнее, почти прошептал Сэндмэн. – Это замок великого герцога, Его Светлости Гусиона Киноцефала. А вот и сам герцог.

По узкой плавучей тропинке галопом скакал всадник на вороном коне. Черный плащ развевался по ветру, а блестящий черный панцирь в красном свете багряной облачности казался покрытым кровью. Всадник сошел на берег и остановился. Тавров увидел, что голова у всадника собачья – и правда Киноцефал.

– Приветствую вас, Ваша Светлость, – поклонился ему Сэндмэн. – По приказу Его Превосходительства великого генерала Агалиарепта я привел к вам смертного, которым интересовался великий генерал.

– Приветствую и я тебя, Хозяин Сонной Тропы, – ответил Гусион. – Оставайся здесь и жди. А ты, смертный, садись на моего коня сзади и крепче держись за мой пояс: тебе пока не время исчезнуть в Болоте Безысходности.