Михаил Палев - Знак Ганнибала

– Прямо не картина, а орудие террора против представителей власти, – прокомментировал я.

– Совершенно верно, – согласился Тавров. – Дальнейшие события подтверждают такое мнение. После случая со вспышкой дизентерии столовую закрыли на ремонт, а картину перенесли в здание райисполкома и повесили на площадке парадной лестницы. Результат: в течение двух лет арестовали почти половину работников райисполкома, в том числе двух председателей. Кстати, всех арестованных по пути в ГУЛАГ или расстрельный подвал проводили мимо копии картины Жерома «Переход Ганнибала через Альпы». Вот так! Впрочем, на этом охота зловещего полотна на советских и партийных работников закончилась.

– То есть картина исчерпала свою мистическую силу? – иронически поинтересовался я.

– Я бы так не сказал, – возразил Тавров. – Просто она сосредоточилась на любых своих владельцах, даже на тех, кто просто находился поблизости. Во время войны немцы разместили в здании райисполкома городскую комендатуру, местное отделение СД и аппарат бургомистра. Здание, разумеется, усиленно охранялось, но это не спасло его новых хозяев от партизанской диверсии. Подпольщик-истопник умудрился пронести в котельную такое количество взрывчатки, что дом взлетел на воздух, в буквальном смысле слова. И отгадайте, что уцелело при взрыве?

– Надо полагать, что стена с картиной? – предположил я.

– Стена не уцелела, а вот картина – да! – поправил меня Тавров. – Взрывной волной ее забросило на балкон противоположного дома. Полотно осталось неповрежденным, хотя рама и треснула. Кто-то перенес картину в подвал школы, где вначале был немецкий госпиталь, а после ухода немцев здание последовательно занимали разные советские учреждения. Так картина и пролежала в подвале до тех пор, пока здание не определили на снос. Неизвестно, каким образом она перекочевала в новенький Дом культуры завода сельхозтехники, где ее привели в порядок, сделали новую раму и украсили ею библиотеку. Вскоре Украина провозгласила независимость, завод прекратил работу, его буквально растащили по частям. Директора и главного бухгалтера бывшего завода застрелили в одном из городских ресторанов – видимо, некие неустановленные лица, недовольные результатом приватизации. А копию Жерома какой-то отчаявшийся завхоз стащил из родного учреждения в качестве компенсации за невыплаченное ему своевременно жалованье. У завхоза картину приобрел Алексей Карсавин, и она осела на его даче.

– Чтобы погибнуть в огне, – подытожил я.

– Уверены? – покосился на меня Тавров. – А вот ваш двоюродный брат другого мнения.

Вот как? Он и об этом знает?

– Вас нанял Артем? – в лоб спросил я.

– Я не имею права разглашать имя клиента, – уклонился от ответа Тавров. – Скажу лишь, что я вполне согласен с мнением вашего двоюродного брата.

– Вы ему так безоговорочно доверяете? – насмешливо осведомился я. – Ну да, зловещее полотно в огне не горит и в воде не тонет, неся смерть и неприятности своим владельцам!

– Помимо убежденности в мистической сущности полотна, я еще безоговорочно доверяю и своим глазам, – невозмутимо отозвался Тавров. – Я своими глазами видел раму от картины, из которой вырезали полотно.

Заявление Таврова явилось для меня полной неожиданностью: на мгновение я даже утратил дар речи. Тавров воспользовался моим временным замешательством и так же невозмутимо спросил:

– Кстати, вы искали гильзы от пистолета, из которого в вас стрелял поджигатель? Если искали, то бьюсь об заклад, что вы их не нашли!

– У вас свой человек в милиции? – вместо ответа поинтересовался я. Осведомленность Таврова просто поражала.

– Нет, все гораздо проще, – улыбнулся Тавров. – Дело в том, что утром, после пожара на даче Акчурина, меня нанял клиент для расследования дела с картиной. Ближе к вечеру я решил съездить на место происшествия и осмотреться. Я приехал, когда уже смеркалось. Бегло осмотрев пожарище, я обратил внимание на торчавший из-под лежавшего на боку холодильника обугленный угол картинной рамы. Мне удалось отбросить холодильник в сторону, и я убедился, что не зря напрягался: в обгоревшей раме полотно… отсутствовало! Оно не выгорело полностью: холст ровно по контуру вырезали острым ножом из рамы, и обгоревшие остатки холста, оставшиеся на раме, убедительно свидетельствовали о том, что кража картины действительно имела место. Рама была довольно большая: примерно метр девяносто на метр двадцать, что точно соответствует размеру полотна Жерома «Переход Ганнибала через Альпы». Насколько я знаю, остальные картины из дома Акчурина имели гораздо меньшие размеры. Не так ли?

Я подтвердил этот факт и спросил:

– А почему вы не передали раму в милицию? Ведь это действительно доказательство кражи!

– Так получилось. Дело в том, что я держал эту раму в руках всего пару минут, – с досадой признался Тавров. – Когда я уже готовился оттащить ее к машине, внезапно рядом с участком остановился автомобиль «Лада Классика». Я поспешил укрыться в густых кустах, и не зря: вышедший из машины человек направился прямиком к пожарищу. В руках он держал миноискатель – по-моему, фирмы «Майнлаб», – я такой однажды на выставке видел.

Услышав о миноискателе, я аж подпрыгнул на сиденье. Теперь понятно, куда делись стреляные гильзы! Тавров подтвердил мои подозрения: незнакомец тщательно прочесал миноискателем пространство между домом и дорогой.

– Это понятно! – воскликнул я с нетерпением. – Но что же случилось с рамой?

Оказалось, что незнакомец перед уходом вдруг заметил лежавшую на земле раму и прихватил ее с собой: благо на крыше «Лады» был багажник, и раму было легко перевезти куда-то.

Тавров описал незнакомца: рост ниже среднего, довольно субтильное телосложение. Очень похож на того типа, стрелявшего в нас с Артемом!

– Я вот только понять не могу: зачем понадобилось похищать копию картины Жерома? – поделился я с Тавровым. – Давайте отбросим мистику и обратимся к простой житейской логике. Предположим, что похитителю наплевать на мистические легенды, связанные с копией Жерома. В таком случае, в похищении копии известного полотна нет никакого смысла. Разве не так?

– Логика имеется, если предположить, что из Умани в Москву в 1932 году отправили копию картины Жерома под видом оригинала! – ответил Тавров.

Я был настолько ошеломлен этим смелым предположением, что пару минут осмысливал его.

– Да, но… картину затребовали в Москву, чтобы затем продать ее на Запад, следовательно, ее должны были осмотреть эксперты. Они бы обнаружили подделку, – возразил я. – Очень сомнительно, чтобы копия ушла на Запад!

– Согласен, ваши возражения весомы, – кивнул Тавров. – Но представим, что в общем потоке ценностей подделка все-таки ушла за границу и осела в коллекции западного собирателя. Тот вполне искренне мог считать ее подлинником. Например, в 1911 году из Лувра похитили картину да Винчи «Джоконда». Через два года ее нашли, но за это время один аферист умудрился продать коллекционерам аж пять копий полотна, выдав их за подлинник! Так что прецеденты есть. Кроме того, имеется еще один факт. Он заставляет моего клиента всерьез допустить, что на даче Акчурина действительно было подлинное полотно Жерома.