Михаил Палев - Знак Ганнибала

– Виктор!

Витюша вздрогнул, как от удара бичом, и осторожно приблизился к телу. С содроганием взглянул на мертвое лицо Элиса и с немой мольбой посмотрел на Бориса.

– Николай! – скомандовал Борис.

Николаша отлепился от стены и на негнущихся ногах проследовал в кабинет. Покачиваясь, он несколько мгновений смотрел на тело брата, затем рухнул на колени и закричал:

– Я говорил тебе, говорил, что все кончится плохо! Я говорил! Почему ты меня не послушал?! Почему?! – Он крепко обхватил тело Элиса руками и зарыдал, колотясь головой о труп. – Я же говорил! Говорил! Почему ты меня не послушал?!

– Где хозяйка? – громко осведомился Борис, перекрывая вопли Николаши.

– Одевается, сейчас выйдет, – ответил Толян.

И тут же распахнулась дверь спальни. Появилась Ирка. Мы посторонились, пропуская ее.

– Что случилось? – сухо спросила она и увидела тело. Молча подошла и остановилась в дверях кабинета. Вован, повинуясь молчаливому приказу Бориса, поднял Николашу и прислонил его к стене.

Ирка стояла, все так же молча глядя на тело мужа, секунд десять. Потом медленно произнесла:

– Этого не может быть.

Она повторила бесцветным голосом эту фразу несколько раз подряд, затем сделала шаг вперед и опустилась на колени рядом с Элисом. Ее пальцы заскользили по неподвижному лицу мужа, поворошили его волосы и осторожно закрыли широко раскрытые невидящие глаза.

– Господи, Лешенька! Как же это? – еле слышно вопрошала она снова и снова.

Я гадал, чем сменится ее тихая ошеломленность: бурной истерикой или глубоким обмороком? Я не угадал. Ирка вдруг резко поднялась, повернулась к Борису и с ненавистью негромко произнесла:

– Это ты его убил! Ты! Его кровь на твоих руках, убийца!

Борис хотел было возразить ей, но не успел: внезапно бросившись на него, Ирка вцепилась ему в горло. Точнее, хотела вцепиться, но Борис попытался уклониться, и длинные женские ногти лишь скользнули по его лицу.

– Черт! Да помогите же мне! – заорал Борис, хватая Ирку за руки.

Ирка ловко приложила его коленом в пах, Борис взвыл и согнулся пополам. Ирка вырвалась из железной хватки Бориса и попыталась снова схватить его за горло, но подоспевшие Вован и Толян успели остановить ее.

– Тащите ее в спальню, – приказал Борис. – Лера! Дайте ей успокоительное. Черт! Как больно!..

Он достал носовой платок и, морщась, принялся промокать кровавые полосы на своем лице.

– Сумасшедшая! Психопатка! – бормотал Борис.

– Она не сумасшедшая, – сказал Паша. – Она права: это не самоубийство.

– Он выстрелил себе в рот, – ответил Борис, пристально глядя на Пашу. – Выстрелил в рот и вышиб себе мозги. Разве не так?

– Не так, – возразил Паша. – Где же, в таком случае, пистолет?

– Отлетел под кровать или под стол. Надо обыскать комнату.

– Не сомневаюсь, что во время обыска комнаты твои гориллы найдут пистолет, – усмехнулся Паша. – Но на самом деле Алексею Олеговичу просто с силой засунули в рот дуло! Это очевидно: у него разбита верхняя губа и отсутствуют два передних зуба на верхней челюсти. Присмотрись, это хорошо видно!

– Да, верно, – вмешался я. – Павел прав! И еще: кто-то должен был услышать звук выстрела. Я сплю чутко и просыпаюсь от малейшего подозрительного звука: у меня еще с армии эта привычка осталась. Очевидно, что тут воспользовались пистолетом с глушителем, чтобы никто не прибежал на звук выстрела и не застал убийцу врасплох. Или ты всерьез полагаешь, что Элис использовал для самоубийства пистолет с глушителем, чтобы не потревожить покой своих гостей и домочадцев?

– Вот именно! Так что можно не сомневаться: это убийство, замаскированное под самоубийство, – поддержал меня Паша. – И еще один важный вопрос: ведь это ты обнаружил тело?

– Да, я! – раздраженно ответил Борис. – И что?! Я хотел поговорить с Элисом. Дверь не была заперта. Я вошел и увидел… то, что вы все уже видели. Что вы на меня так смотрите?! Я не собираюсь перед вами оправдываться! Отправляйтесь спать! Завтра прилетит представитель прокуратуры, и все встанет на свои места. Так что вам не о чем беспокоиться.

– Мы беспокоимся лишь об одном: как бы нам всем дожить до утра, – мрачно заметил я и предложил Паше: – Пошли ко мне, примем каплю коньячка для успокоения нервов. К тому же вдвоем у нас окажется больше шансов встретить рассвет живыми. Если, разумеется, наш тюремщик не возражает. Не возражаете, господин тюремщик?

– Очень остроумно! – поморщился Борис. – Мне-то какая разница? Да хоть в одной постели ночуйте, только ночью по дому не шляйтесь!

– Я не могу оставить Леру одну, – заколебался Паша.

– Лера останется в комнате Ирины, – твердо заявил Борис. – Вот уж кого нельзя оставлять одну, так это Ирину!

– Пожалуй, в этом ты прав, – согласился я, и мы с Пашей начали спускаться по лестнице.

Уединившись вдвоем с ним у себя в комнате, я разлил по бокалам коньяк, и мы с наслаждением выпили.

– Насчет «дожить до утра» ты в самую точку попал, – заметил Паша. – Организуем дежурство?

– Давай, – согласился я без всякого энтузиазма.

Впрочем, а что нам еще оставалось делать? Так хоть у убийцы будет меньше шансов застигнуть нас врасплох. Хотя… если эти два убийства, Зябликова и Элиса, организовал Борис, то его гориллам мы, очевидно, никак не сможем противостоять.

– Так, сейчас четвертый час утра,… так и быть, «собачью вахту», с четырех до шести, я возьму на себя, – взглянув на часы, предложил мне Паша. – Потом – ты, с шести до восьми. Годится?

– Вполне, – кивнул я.

Пробуждение мое было не только – как и ожидалось – тяжелым, но, ко всему прочему, оно напоминало уже порядком надоевшее мне дежавю. Или, точнее, ремейк голливудского фильма «День сурка», щедро разбавленный кровавыми сценами из боевиков.

– Слава, вставай!

Одеяло поползло с моих плеч, в лицо ударил свет. Я инстинктивно попытался закрыться от света одеялом, но твердая рука безжалостно его сдернула.

– Вставай, некогда разлеживаться!

Я с трудом разлепил глаза. Прошло несколько секунд, прежде чем я осознал, что передо мной стоит Толян. Паши в комнате не было.

– Какого черта! – простонал я, держась за голову. Мозг продолжал цепляться за остатки сна, меня трясло от холода, хотя в комнате было тепло.

– Не время спать. Одевайся быстрее, и пошли.

Блин! Точно, «День сурка» продолжается! Похоже, что Толян теперь будет будить меня до конца жизни. Причем через самые ничтожные интервалы.

– Что, Паша сбежал? – судорожно зевнул я, оглядывая комнату.

– Нет, он пошел Леру проведать, – ответил Толян и тут же пояснил причину своего внеурочного появления в моей комнате: – Полчаса тому назад кто-то пытался сжечь тело Алексея Карсавина!