Михаил Палев - Серебряный ятаган пирата

Однако водитель обманул мои ожидания: приняв купюру, он сунул ее в карман и выдал два билета, но сдачи не последовало. Я попытался объясниться, но водитель лишь пожимал плечами. От скандала я воздержался: обычаев не знаю, а в Валлетту надо позарез. Хотя по зонному тарифу билет на поездку из Слимы в Валлетту на обычном атобусе должен был стоить всего лишь тридцать пять евроцентов.

Автобусы являются визитной карточкой Мальты: их модельки продают даже в виде сувениров. Самый новый мальтийский автобус из тех, что я видел, давно справил полувековой юбилей. Как заметил один сидевший у меня за спиной турист с Украины: «Эти автобусы бросили англичане, когда уходили: ведь металлолом в Англию отсюда везти дорого!»

Передней двери как таковой не было в принципе: просто площадка с лесенкой. Если пассажиру надо было выйти на остановке, он дергал за протянутую вдоль салона веревку: перед водителем звонил колокольчик, и он останавливался. И эта страна вступила в Евросоюз!

Зато отсутствие пандуса и специальных автобусных площадок для мальтийских инвалидов не было таким непреодолимым препятствием, каким отсутствие подобных вещей является для российских колясочников: на моих глазах добровольцы из пассажиров сложили инвалидное кресло и занесли в автобус на руках его полупарализованную хозяйку, решившую съездить на пляж Мелиха-бей.

Значительная часть проблем человеческих, как и разруха, всегда в головах, а не за их пределами.

В тени городских ворот нас уже ожидал Камилери. Поздоровавшись, он с огорчением сообщил, что не сможет довезти нас на машине, хотя нам предстоит отправиться на другой конец города.

– В город разрешен въезд на автомобиле только жителям Валлетты.

– А куда мы, собственно, направляемся? – поинтересовался я.

– Мы идем в Русский культурный центр, где я хочу кое-что вам показать. Он находится на улице Торговцев, прямо за собором Святого Иоанна.

По дороге Камилери указывал нам достопримечательности и просвещал:

– Это руины оперного театра. Был разрушен во время Второй мировой войны. Почему-то бомбы чаще всего попадали именно в него. А это «Обэж де Прованс», нечто вроде общежития для рыцарей «языка» Прованса – вполне возможно, что наш загадочный Тренкавель тоже там обитал. А вот и знаменитый кафедральный собор Святого Иоанна.

Перед собором мы свернули на улицу, шедшую перпендикулярно улице Республики. Прямая как стрела улица открывала вид на бастионы в ее конце.

– Это стены форта Сан-Анджело в Витториозе, – пояснил Камилери.

– Кстати, господин Камилери, – сказал я, глядя на стены легендарного форта. – Если верить исторической традиции, именно с орудийной площадки форта Сан-Анджело выстрелила бомбарда, ядро которой оказалось смертельным для Драгута. Но с форта Сан-Анджело не видно место высадки турков на Драгут-пойнт: Драгут-пойнт находится на уровне моря, от форта Сан-Анджело закрыт полуостровом Шиберрас. Я померил по карте: от форта Сан-Анджело до Драгут-пойнт по прямой примерно тысяча шестьсот метров. Предположим, что у рыцарей были такие мощнейшие для того времени бомбарды. Но при выстреле с закрытой позиции при невозможности корректировки огня наблюдателем и огромном рассеивании ядер… Мощные бомбарды использовались исключительно для огня по большим целям: вроде города или крупной крепости. А стрелять вслепую по узкому участку суши, где высаживался турецкий десант, да еще в условиях острого дефицита пороха – это глупость! Ну выстрелили несколько раз для острастки… Что-то здесь нечисто с гибелью Драгута. Вы не находите?

– Да, версия с бомбардой не выдерживает никакой критики, – согласился Камилери. – В форте Сан-Эльмо не было мощных бомбард, тем более к этому времени он находился под непрерывным огнем десятков мощных турецких пушек и в принципе не мог вести артиллерийский огонь. Есть версия, что Драгут погиб в результате меткого выстрела аркебузира из форта Сан-Эльмо, но в итоге нам остается либо строить догадки, либо придерживаться традиционной версии, изложенной турецкими военачальниками Мустафой-пашой и Пиали-пашой, недругами Драгута.

Мы обогнули собор Святого Иоанна и оказались на улице Торговцев. Камилери остановился перед входом в старый дом. Типичный вход в мальтийский дом: ниша, отгороженная от улицы низкой металлической калиткой, а за ней – деревянная двустворчатая дверь. Обычно мальтийцы украшают двери молоточками в виде мальтийского креста, руки, дельфина и прочих металлических прибамбасов. Но здесь были обычные дверные ручки. Над входом была вырезана в камне надпись по-английски: «Русский культурный центр».

Камилери позвонил в находившийся справа от двери звонок домофона. Вскоре появилась пожилая мальтийка, которая, обменявшись несколькими словами по-мальтийски с Камилери, пригласила нас в дом и провела в кабинет директора культурного центра. Тот радушно приветствовал соотечественников и угостил нас кофе. Камилери попросил директора рассказать о причине нашего приглашения в культурный центр. Тот помрачнел и сказал:

– Не знаю, насколько серьезно вы отнесетесь к моему рассказу, но… Господин Камилери убедил меня, что эта информация может представлять для вас интерес. Дело в том, что раньше этот дом принадлежал секретарю Великого магистра Ла Валлетта сэру Оливеру Старки. Когда этот дом был приобретен для Русского культурного центра, то причиной приобретения было его удобное местонахождение в центре Валлетты и удивительно низкая для такого места цена. Впоследствии выяснилось: местные жители были убеждены, что в доме обитает призрак его первого владельца. Это и объясняло невысокую цену дома. Естественно, мы к этому отнеслись скептически и еще радовались, что местные суеверия позволили существенно сэкономить государственные средства. Однако первый директор Центра, Елизавета Золина, вскоре убедилась, что это отнюдь не суеверия. Вскоре обитатели Центра стали очевидцами совершенно непостижимых вещей. Ночами по всему зданию разносился шум: было похоже на то, что дом полон гостей, которые пили, ели, разговаривали и расхаживали по комнатам. Разумеется, первое, что мы подумали: сосед устраивает вечеринки. Однако вскоре явился сам возмущенный сосед, выражая протест против устроенного россиянами ночного дебоша. После полуночи кто-то, тяжело вздыхая, заглядывал в спальни и ходил по дому до рассвета. Однако самым неприятным следствием присутствия призрака оказалась история со стеной.

– Со стеной? – удивился Тавров. – Неужели призрак обрушил стену?!

– Нет, до этого не дошло, – сдержанно улыбнулся директор. – Тут другая история. Дело в том, что единственной частью здания, оставшейся в неприкосновенности со времен сэра Оливера Старки, была именно эта стена. Так вот: ее неоднократно красили в белый цвет, но спустя две-три недели она чернела. Мы думали, что здесь дело в какой-то зловредной плесени, но исследования эксперта показали, что это не так. Мы терялись в догадках, пока однажды наш друг, работавший в государственном архиве Мальты, не сообщил нам о завещании Старки, сохранившемся среди бумаг Мальтийского ордена. Оказалось, что покойный рыцарь завещал деньги на проведение регулярных служб за упокой его души. С течением времени, как выяснилось, о завещании забыли и не вспоминали вот уже несколько сот лет.