Йенс Шпаршу - Маска Лафатера

Примерно так я все это воображал, но к сожалению, времени, чтобы так инсценировать собственное разоблачение меня не оставалось: в дверь позвонили. Вместо того чтобы с честью опуститься в кресло, я торопливо стряхнул крошки и в тапочках пошлепал к двери.

— Добрый день, — сказал я.

— Здравствуйте, — протянула дама из управления по культуре так осторожно, будто опасалась сказать что-нибудь не то. — Да, а это господин Грундиг. Возможно, вы знакомы?

Мужчина кивнул мне. Я покачал головой — затем мы прошли в комнату и сели.

— Мне, право, очень жаль, что мы беспокоим вас, — начала дама из управления по культуре.

— Могу ли я предложить вам что-нибудь? Чай? Кофе? — Вопросы эти я задавал с нарочитой любезностью, ибо держать себя в руках решил до последнего. — Еще у меня есть печенье.

Оба синхронно замотали головами.

— А впрочем, — сказала дама, — от кофе я сейчас не отказалась бы.

Теперь захотелось кофейку и господину Грундигу.

Ну вот! Я прошел в кухню и, насвистывая, поставил греться воду.

— Это шок, — донеслись до меня слова женщины.

— Наверняка он уже знает, — негромко произнес мужчина.

Когда я вернулся в комнату, на коленях господина Грундига лежал прозрачный полиэтиленовый файл.

Прежде, чем он раскрыл его, я не выдержал.

— Вы должны мне поверить — мне жаль, что все так произошло. И мне действительно очень стыдно.

Господин Грундиг и дама из управления по культуре коротко, удивленно переглянулись. Затем оба кивнули.

— Конечно, я понимаю, это глупо. В некотором смысле даже непростительно. Но теперь-то я уже не могу ничего изменить. К сожалению. Ведь дело сделано.

Господин Грундиг в изумлении откинулся на спинку стула:

— Я и понятия не имел, что вас это все еще до такой степени беспокоит. Но тем лучше.

— Итак… — произнес я, стараясь придать своему голосу как можно больше твердости, — чего вы ожидаете от меня?

— Только не поймите меня превратно: речь ни в коем случае не должна быть долгой! Это ясно. Но мы в юбилейном комитете, как бы сказать, подумали: вы ведь долгие годы были учеником Кранебиттера. Ну а поскольку в следующем месяце он собрался уйти на покой — пару слов на прощальном вечере… Думаю, профессора Кранебиттера это бы очень порадовало.

Мое лицо на краткий миг словно бы обрело самостоятельность: улыбка, которую при всем желании иначе как идиотской не назовешь, перекосила его авантюрно-загадочным образом; я ощущал свой растянутый рот вплоть до самых уголков. Только потом, когда я кое-как овладел собой, ухмылка испуганно сорвалась с моих губ и упорхнула прочь.

Улетела она недалеко, тотчас приземлившись на лицо господина Грундига.

— Ну, вот видите, — обрадовался он.

Чайник, засвистев на кухне, к счастью, прервал эту неприятную сцену. С горящими щеками я вскочил и устремился туда.

Дрожащими пальцами я засыпал в фильтр доверху наполненные кофейные ложки. Кранебиттер, Боже мой, Кранебиттер!

Осторожно залил кофе кипятком и с подносом засеменил обратно в комнату.

Грундиг между тем извлек из файла бумаги.

— Кажется, между вами было немало разногласий, не так ли? Особенно после того, как вы бросили у него аспирантуру. С учетом последнего обстоятельства, для вас это неплохая возможность. После всех недоразумений…

— Боюсь, я не смогу, — тихо ответил я.

— Всего пару слов! — проговорил Грундиг, обращаясь словно за подтверждением к женщине из управления по культуре, та же лишь послушно кивнула в ответ.

— Надеюсь, мы вас не очень обременили? — спросила она, когда я молча протягивал господину Грундигу руку на прощание. Грундиг потряс ее, и я удивился, как она умудрилась не оторваться.

Следующие свои шаги я предпринял, еще целиком находясь под впечатлением этой новости. То были медленные шаги — я еле передвигал ноги. Чисто механически убрал посуду. Затем, будто в поисках укрытия, утонул в кресле. Ледяной пот прошиб меня с головы до пят.

Кранебиттер, что плохого я тебе сделал?

Ранним вечером — небо на западе только что окончательно утратило свой убедительно красный оттенок и там, вверху, стало совсем темно, по крайности на первый взгляд, — я совершил большую прогулку, которую сам себе «прописал», дабы немного прийти в себя. Несколько раз обошел я замковую гору и облетевший прилегавший к замку лесок, который выглядел так, словно в нем повсюду разбросаны трупы в пластиковых мешках.

Из-за чересчур жарких споров с самим собой успокоиться мне так и не удалось. Твердой поступью лесника я зашагал назад.

В ближайшие дни Грундиг, как мы и договорились, прислал в Вюлишхайм пакет с книгами, спецвыпусками, ксерокопиями статей, вырезками из газет. Кроме того, он скопировал и прислал все до единого листки моей переписки с Кранебиттером.

Итак, на моем столе возвышалась большая, неустойчивая стопка кранебиттеровских материалов! Целую неделю каждое утро, взирая на эту гору бумаги, я принимался за работу со словами, выражавшими всю мою покорность судьбе — «Гора зовет!».

Однажды в мои размышления бесцеремонно вклинился телефонный звонок.

Ничего не подозревая, я поднял телефонную трубку. Звонила Магда.

Затаив дыхание, я стиснул трубку в холодной руке.

Ни слова о состоянии копии, никаких упреков, ничего. Ей лишь хотелось еще раз сердечно поблагодарить меня за оказанную помощь. Можно было ждать чего угодно, но только не этого. Я словно онемел. Полный благодарности, я прижал телефонную трубку к своему пылающему уху.

Набравшись смелости, поинтересовался: расшифровала ли она уже криптограмму?

— Еще не совсем. Совершенно точно, по принципу частоты повторов, пока расшифрована только одна фраза в середине: «Жизнь отнимает у нас слишком много времени». Тебе это ни о чем не говорит?

Нет, мне это ни о чем не говорило. Но тут возникла идея. Мой взгляд упал на стопку Кранебиттера.

— И все же мы исполнены надежд. Дело в том, что в конце, в этих комбинациях чисел могут быть заложены формулы угла. Понимаешь? Угол рта, угол глаза — если тебе интересно, буду рада держать тебя в курсе.

— Да, конечно, разумеется.

— Кстати, вот еще что…

— Да?

— Будь осторожен!

— Ты это о чем? — спросил я со всей возможной в данном случае непринужденностью.

— Ты ведь знаешь, у меня здесь, в компьютере, твое лицо. И вчера вечером я решила провести один эксперимент. Так, мелочь. Проделала несколько комбинаций. А поскольку твое лицо как раз оказалось на экране… В общем, милый мой, ты очень часто оказывался в красной области. Черт возьми!

— В красной области? Это еще что означает?

— Это означает… Да, так что это означает? Ну, скажем, что тебе надо хорошенько за собой следить. Между прочим, признайся, у тебя вообще часто меняется настроение?