Александр Горохов - Аферисты - Славные времена

- Но я искал выразительных средств, пытался найти музыкальность каждой фразы.

- Так, Альфред Викторович. А мы, знаете, что ищем?

- Что?

- Высокий торговый рейтинг!

Тут Альфред Викторович сообразил, что в его лице (сохраняя масштабность персон) оскорблены все великие русские писатели прошлого, настоящего и будущего. Это придало ему некоторой смелости и он заговорил поуверенней.

- Вы меня простите, но задачи литературы, пусть даже такой, как моя это просвещение читающей публики. А я, пусть в малой степени, пусть в вычурной форме, в какой-то искаженном виде и низкопробном жанре все же отображаю приметы Времени, События, Дух Эпохи и свое собственное видение... Если я вижу процессы идиотскими и на уровне фарса, то...

- Оставьте. - миролюбиво сказал Главный Редактор. - Против вашей темы я ничего не имею. Приносят экзерсизы и побезобразней ваших. Имеются авторы вовсе безграмотные и перманентно пьяные, но покупают - все! Эту вашу вещь мы взяли, а касательно будущей прошу учесть - пишите просто и ясно, без завихрений, или я буду вынужден с вами бороться.

Альфред Викторович, который уже ни на что не надеялся, естественно воспрял духом и произнес несколько смелее.

- Опять же прошу прощения, но если бы вам принес на прочтения свою прозу Булгаков, то вы бы от его постоянного фарса и гротеска упали в обморок и ни за что бы не напечатали? Ни "Мастера и Маргариту", ни "Театральный роман"?

Главный редактор ответил вполне серьезно.

- А вы принесите что-либо подобное "Собачьему сердцу" и увидите результат. Михаил Афанасьевич знал меру, а вы её - не знаете.

На этом теоретическая часть воспитания молодого автора закончилась и перешли к делам практическим. Трактат Комаровского уже был в типографии, должен был лечь на прилавки "развалов" у метро и в палатках где-то через месяц, а потому Главный Редактор сказал просто, но милостиво.

- Выплачу вам всю причитающуюся сумму, хотя и положено только по выходу из печати.

И тут же - повернулся к сейфу и выдал Альфреду Викторовичу положенное, что вернуло его в собственных глазах на ту позицию самомнения, с которой он сюда и вошел.

- Как у вас дела со следующим произведением? - осведомился Главный.

- Сделал почти половину!

- А стиль...

- Еще хуже! - брякнул Альфред Викторович и тут же опомнился. - Но я его поправлю!

- Да уж постарайтесь - Конечно.

Теоретически Альфред Викторович знал, что не следовало было быть столь послушным, да вот сил у неофита от литературы не хватало, чтоб бороться, так сказать, за свою литературную самобытность. Тем не менее, он открыл было рот, чтобы проявить хотя бы формальные признаки сопротивления, но в этот момент в кабинет заглянул немолодой человек с выщербленными зубами, картавый, примерно с таким же выражением потерянности, как у Альфреда Викторовича и того же возраста.

- Здравствуйте, Александр Сергеевич, - сказал Главный. - Мы уже закончили, сейчас займусь вами. Альфред Викторович - до свидания и творческих успехов.

Комаровский уступил место на стуле своему двойнику и вывалился из кабинета, так и не поняв - оплевали его творчество с ног до головы, или , принимая во внимание полученную сумму и пожелание успехов, отнюдь, возвеличили!

Приятней было придерживаться последней позиции.

Понадобилось какое-то время, чтобы Комаровский понял, что весьма образованный Главный редактор по сути дела - глубоко страдал от того, что издавал тот вид литературы, который презирал. Работай он с тем же Михаилом Афанасьевичем Булгаковым, так проглотил бы Главный и стиль великого писателя и не посмел заикаться о пошлом торговом рейтинге. Но деньги сейчас делались не на "высокой литературе", на которой редактор воспитывался, а на том, что приволок на продажу Альфред Викторович. И Комаровский с отчаянием подумал, что в расстройстве не успел сказать самого главного, что относится к своему труду он в высшей степени серьезно и вдумчиво, ни о каких "торговых рейтингах" не заботиться, а что касается стиля...Такой уж есть, так он видит окружающий мир в преломление своего сознания - гротескным, фарсовым, диким до карикатуры и - ни черта с этим не поделаешь.

Комаровский выбрался в коридорчик и свой "мерседес" поначалу увидел на экране монитора, заглянув в маленькое помещение охраны - машина стояла на месте в ряду других, а майор милиции на Альфреда Викторовича внимания не обратил. Комаровский не стал хвалить местную модель охраны, однако проникся к Издательству ещё большим уважением, коль скоро оно могло позволить себе такую дорогую систему обороны - по печальным сводкам последнего года были убиты уже несколько бизнесменов-издателей, вложивших деньги и душу в дело развития российской словестности. Комаровский собрался было потолковать об этих проблемах с майором, но взглянул на часы и заторопился.

глава 6

Пришлось превышать скоростной режим всех дорог, по которым приходилось возвращаться, но Альфред Викторович оказался около знакомого пикета ГАИ за полторы минуты до срока. Однако, он уже издали увидел белую "ауди" Афанасьева и свою машину поставил к ней в притирку.

Подполковник сидел за рулем и при появлении Комаровского, пригласил его в свой салон коротким кивком. И едва Альфред Викторович уселся рядом, как сказал небрежно.

- Начинайте.

Альфред Викторович перевел дыхание и под аккомпанемент гудящей за бортом автомобиля трассы, в течение получаса, подробно, практически почти ничего не утаивая и не лукавя, рассказал всю свою эпопею, начиная с того дня, как Федор Чураков отбыл то ли в Египет, то в Голландию, и кончая эпизодом избиения Котяры. За благо он посчитал только не касаться событий, связанных с наказанием халявщиков в сауне - там была смерть Воронцова, объяснять которую Альфреду Викторовичу категорически не хотелось, поскольку свидетельствовать что-либо "за" или "против" он не мог. Не столько по причине осторожности, а попросту потому, что этот момент явно не имел никакого отношения к его собственным несчастьям.

Афанасьев не перебил его ни разу. А когда Комаровский закончил, подчеркнуто на виду, извлек откуда-то диктофон остановил его, сменил кассету и снова включил. Но к этому фокусу Альфред Викторович был настолько готов, что даже не выразил удивления.

- Теперь вопросы. - сказал Афанасьев. - Кого вы считаете заказчиком убийства Чуракова?

- Японского императора! Я назвал все возможные кандидатуры, а большей конкретности не могу себе позволить. - решительно ответил Комаровский.

- Однако, вы определили исполнителей. Гном с Ружьем и Зернов.

- С чужих слов.

- А Толстенко - наводчик?

- Это результат моих собственных рассуждений. Видите ли, чтобы убийцы могли проникнуть в дом, Федор должен был изнутри открыть посредством пульта управления и ворота и дверь на виллу, внизу. Он мог это сделать только в том случае, если хорошо знал того, кто спрашивал его через микрофон домофона. Это и был Толстенко.