Александр Горохов - Забытые на обочине

В могильной тишине все наблюдали, как с кончика пипетки в шампанское упали семь капель синеватой жидкости и напиток тут же слега изменил цвет.

- Кайф готов! - взвизгнул Кириянов, высоко вскинул бокал и возгласил. - За прередовую русскую науку, господа!

И выпил бокал до дна, в несколько глотков, не отрываясь.

Потом с колбой и пипеткой в руках спустился с кафедры и потребовал.

- Все, все подставляейте посуду! Прошу получить свою дозу! Вечный кайф!

Один из охраников, судя по всему человек службы, спросил напряженно.

- А мы не вырубимся начисто? До потери пульса?сколько по времени будет держаться дурь?

- Ни в коем разе! - заверил Кириянов. - Как после хорошей папиросы с анашой или марихуаной!

- Слабовато...

- Будете добавлять ещё по вкусу! - Кириянов уже обходил всех, аккуратно капая в бокалы жидкость из пиппетки.

Алла глубоко вздохнула и подставила под кончик пипетки свой бокал с вином. Сидеший рядом Гриша сделал тоже. Кириянов посмотрел на обоих, сказал серьезно.

- Я желаю вам счастья, молодые люди.

Все тот же глупый охранник, видимо имеющий опыт в приеме наркотиков, спросил подозрительно.

- Во, профессор! А как насчет ломки? Не скрутит нас потом?

- Никаких побочных последствий препарат не дает! - круто ответил Кириянов. - Не более, чем элементарное похмелье после доброй выпивки!

Шаратаров поднялся со своим бокалом в руках - выдерживать долго чье-то лидерство он не мог. Тень некоторого страха все же скользила по его сильному, увереному лицу, но проговорил он твердо.

- Ну что ж, друзья... Мы стоим на пороге больших дел, как я понимаю. Все мы повязаны одним бизнесом. И коль скоро нас ждет удача, то забудем прежнии распри и недоразумения. Отныне мы отныне одна команда... За наше здоровье и наши успехи в бизнесе!

Все випили до дна, настроженно наблюдая друг за другом. Трое охранников Шаратарова пили, цепко не выпуская из рук оружия.

Шаратаров поставил бокал на стол, посмотрел на Заварова и Геннадий и сказал благодушно.

- Как сказал, я прощаю вас, предатели... Прощаю по настоящему.

Жест его протянутой руки первым понял Геннадий - подхватил эту крупную, пухлую рвуку и поцеловал. Спохатившись, то же номер проделал и Заваров.

- Три-четыре минуты, господа. - деловито бросил Кириянов. - Препарат всосется в кровь и достигнет мозга. Можете курить, можете ещё выпить, кому как нравится.

Он взял со стола колбу с наркотиком и поставил её на столикю. Потом шагнул к шкафам и прошел за спиной Аллы - она вдруг почувствовала, как что-то холодное и гладкое скользнуло ей за воротник свитера и застряло где-то у поясницы.

Шаратаров закурил и сказал ровно.

- Ну что ж, дорогой профессор, обговорим финансовую сторону нашего проекта.

Охранник из глупых вдруг заржал.

- А меня уже забирает! Во цирк!

- Точно! - подхватил его напарник. - Действительно кайф!

Алла почувстовала, что "забирает" и её. Какой-то легкий, голубой туман поплыл перед глазами, а затем - наоборот, все окружающее предстало в четкой, солнечной реальности. Чувство было совершенно непередаваемое словно рюмочка водки, выпитая с мороза, после лыжной прогулки. Она повернулась к Грише и засмеялась.

- Гришаня, а ты как?

- Плыву, - растерянно ответил он.

- Профессор! - Шаратаров привстал в кресле. - И я уже в изумлении! Да вы действительно, просто гений!

Геннадий вдруг захихикал и, захлебываясь, спросил.

- А музыка у вас здесь есть, профессор?

Алла вдруг поняла, что сидит в окружении милых, прекрасных и добрых людей, от которых можно было ждать только чего-то очень хорошего. Музыки, которую просил Геннадий - и не надо было. Мелодии горних сфер и так наполняли душу и мозг.

- Гришка. - проговорила она. - Мне никто, никогда не писал таких писем... Никогда, Гриша! Только за них можно влюбиться! Это как в той пьесе, где герой поэт с длинным носом! Он пишет письма вместо дурака-красавца своей даме, а та думает, что пишет дурак и и влюбляется ве в того! Я что-то путаю, но это все равно!

- Да, конечно...

Шаратаров оглянулся и прикрикнул на охрану.

- Эй, парни, положите вы свои пушки! Здесь теперь все друзья! Не в кого стрелять! Ну, профессор, удружили! Я еле-еле с собой справляюсь! Хотя башкой крепок и на водку и на дурь! А как он, препарат этот дальше будет работать?!

- Индивидуально. - бросил Кириянов, оказавшийся вновь на кафедре. Кто-то будет активен и веселиться. Кто-то мирно вознесется к сладостным видениям.

По лицу Геннадия неожиданно потекли слезы, он на коленях дополз до Гриши, а сказал вдруг с нелепым, ехидным смехом.

- Гришанька, братишка мой сводный! А здорово я тебя всю жизнь подставлял?! Просто чудо, как ты из психушки вырвался! Я ж уверен был, что всю жизнь тебя там продержу! И надо тебя там держать, надо... А какой театр моя жена для тебя устроила?! Будто бы мы в нищите прозябаем, отцовскую хату в наём сдаем, а? Ты ведь поверил, да? Поверил?

- Поверил. - кивнул Гриша. - На пять минут.

- Да? И только? А что же потом не пришел с претензиями?! - он лез обниматься и Гриша осторожно отодвинул его от себя правой рукой, на которой все ещё болтались кольца наручников.

- Зачем мне потом к тебе было приходить, Гена? Мне тебя жалко стало. Все же ты мой брат, живи как можешь.

- Ну да, ну да! - счастливо плакал Геннадий. - Мы теперь по честному поделимся, Гриша. И хату поделим, и дачу, и одну машину я тебе отдам. Все по братски будет, на веки веков...

- Гриша. - Алла обняла его за шею. - Если все будет нормально, если нам повезет, мы купим ранчо... И заведем мустангов!... Ты будешь за ними ухаживать? А? Ну если не хочешь, то заведем коров или свиней!

У Геннадия вдруг прорезался мелодичнывй тенор, он затянул задушевно.

- Как упоительны в России вечера!

Алла понимала, что здесь происходит что-то не так, что необходимо сосредоточится и вырваться из зыбкой, прозрачной трясины, но сил к тому никаких не было и она, следом за остальными, вдруг негромко подхватила в общем хоре..

- Пусть этот сон! Пускай любовь игра!... К чему тебе мои порывы и обьятья! На том и этом свете буду вспоминать я... Как упоительны в России вечера!

А у Гриши - просто болела голова. За десять лет его столь часто чем только не кололи, так что препарат Кириянова действовал на него, как испортившееся лекарство. Немного шумело в ушах, смещались перед глазами предметы и - всё. Во всяком случае, на этом этапе.

Состояние вселенской и всеобщей любви накрыло всех присутствующих и кто-то уже растянулся на полу, забылся со счастливой улбкой на губах.

Первым из песни вынырнул Заваров, жадно выпил бокал шампаского, глянул на Гришу щальными глазами и воскликнул радостно.

- Гришка, а помнишь Балтийск?! Помнишь наш ООС?! Обьедененое Общество Сумасшедших! Какая была жизнь, Гришка! Какая свобода! Я так часто обо всем этом вспоминаю!