Екатерина Савина - Искусство любви

Тяжелые мысли терзали Степана Леонидовича. Она снова вспомнил, что сегодня мог бы и вовсе не ночевать дома, а поехать в баню и, может быть, позвонить... Да! И мог бы позвонить – ей...

Но вот теперь...

– Где деньги? – разорялась Инесса. – Куда они подевались?!!

– Их... украли... – ляпнул Степан Леонидович первое, что пришло ему в голову.

Инесса даже опешила от неожиданности.

– Как это – украли? – недоуменно выговорила она. – Они же в банке? Кредитные карточки для того и придумали, чтобы никто не мог твои денежки цапнуть. И эту кредитную карточку я не теряла никогда, так что никто не мог ничего... А деньги в банке...

– Банк... ограбили...

– К-как?

– Ограбили, – повторил Степан Леонидович.

Войдя в родную, профессиональную стезю, он врал теперь вдохновенно и торопливо:

– Ты, конечно, телевизор сегодня не включала?

– Вот еще! – фыркнула Инесса. – На твою рожу, что ли, любоваться? Мне ее и дома хватает. А что... Что все-таки произошло?

– Ограбили банк, – Степан Леонидович проговорил название одного из крупнейших банков столицы, – пятеро грабителей в масках перестреляли всю охрану и вторглись в хранилище.

– Как... Когда?

– Сегодня ночью, – тараторил Степан Леонидович, – я делал утреннее сообщение. В половину одиннадцатого утра. Ну, ты, конечно, спала еще... Из хранилища вынесли все подчистую – все. И деньги, и драгоценности, и ценные бумаги. Погрузили все в машину и скрылись...

– А милиция?! – взвизгнула Инесса. – Куда милиция смотрит? Ты же налоги платишь! А государство тебя защищать обязано!

– Милиция... – Степан Леонидович горько усмехнулся. – Один из охранников успел вызвать милицию до того, как ему прострелили голову. Подъехало целое подразделение ОМОНа. А бандиты из гранатомета – шарах! А потом еще два раза – шарах! Шарах!!! И все. Омоновцы даже из своих машин не успели повылезать. Все погибли, все!

Проговорив эту ахинею, Степан Леонидович всплеснул руками и печально повесил голову.

Инесса сидела в кресле напротив него с открытым ртом.

– День траура объявили по всей стране, – сообщил Степан Леонидович напоследок. – Неужели ты ничего не слышала? Столько народу поубивали, а ты только о шубке своей думаешь...

Инесса смотрела на мужа широко открытыми глазами. Степан Леонидрович осмелел до того, что попенял немного жене:

– Все по магазинам своим ходишь, – выговорил он, – все денежки мои тратишь... Мои, мои, а не твои... Мои – кровно заработанные... А в стране невесть что творится. Убийства и насилие кругом.

– Господи! – прошептала пораженная Инесса. – Какой кошмар!

Она поднялась с кресла и подошла к мужу. Опустилась на постель рядом с ним, положила голову ему на плечо и всхлипнула.

– Боже мой! – проговорила она. – Как ужасно мы живем! Из дома страшно выйти... Вокруг одни дикари, а не цивилизованные люди, как в Европе, например... Господи, Степушка, как страшно!

– Да, да, – поддакивал Степан Леонидович, с тоской думая о том, что завтра или послезавтра его обман раскроется и нужно будет придумывать что-то еще, чтобы отсрочить ужасный миг расплаты.

Никогда и ни за что не признался бы Степан Леонидович Бурдуков своей жене Инессе Бурдуковой в том, что деньги, якобы похищенные головорезами, были потрачены им же самим – Степаном Леонидовичем Бурдуковым – на девицу-проститутку, с которой он свел короткое знакомство несколько недель тому назад.

«Ума не приложу, – думал Степан Леонидович, – как это я умудрился столько бабок впарить этой Светке? И что она такое сделала, что меня уже несколько дней подряд колотит, как только я о ней подумаю. Невероятная женщина! Богиня! Из-за таких женщин герои древности и совершали свои подвиги. Греки Трою брали и... так далее... Если я Светку два дня подряд не увижу, то совсем больной делаюсь. Хожу как в тумане. Приворожила она меня, что ли? Вроде, в мои-то годы... Да, она как-то мне рассказывала, что искусству любви обучалась в этом, как его... В Таиланде. Да, там, судя по всему, знают толк в подобных вещах... Завтра же утром поеду к ней, к Светке. Эх, черт возьми, жалко, что передачу отменить нельзя. А почему, собственно, нельзя? Скажусь больным, меня и заменят. А где бабки взять? Я ведь обещал Светке в прошлый раз, когда мы с ней виделись... Придется у Аркадия Аркадиевича занимать... Ладно, хрен с ним. Займу. Отдам потом. И еще заработаю. Нет, ну какая женщина эта Светка. Богиня! Прямо приворожила меня к себе! Действительно, в этом есть что-то потустороннее. Я бы даже сказал – магическое. Да... Магия»...

Так думал Степан Леонидович, меланхолически поглаживая по голову плачущую у него на плече жену.

Я уже порядком устала. Да и окружающую меня действительность – то есть, не меня окружающую, а Васика, я ведь его глазами смотрела на мир – воспринимала уже с трудом. Туман алкогольного опьянения заволок мне глаза. Я едва разбирала, кто я и где нахожусь. Даша, все еще находящаяся при мне, приносила мне кофе через каждый пятнадцать минут.

Иначе я бы просто не выдержала. Васик хлестал водку и сопутствующие спиртные напитки, как простую воду. Его сознание, привыкло к таким дозам, а вот мое – нет.

Я уже подумывала о том, чтобы прекратить эксперимент и завалиться спать. Но я же обещала Даше... Которая, в свою очередь, пообещала Нине...

Ладно, буду продолжать наблюдение...

– А теперь – сюрприз!!! – вскарабкавшись на банкетный стол, закричал Пункер. – Последний залп уходящего в море семейной жизни корабля! Последний залп холостой жизни... так сказать...

Пункер замолчал на мгновение, покачиваясь, потом расхохотался так, что едва не свалился со стола.

– Главное, чтобы этот залп не оказался холостым! – проорал он. – Семен! Впускай!

Прокричав это, Пункер все-таки свалился со стола. А я чуть не упала со стула.

И было от чего.

Бармен Семен, со вздохом посмотрел на барахтающегося на полу Пункера и дал отмашку стоящему у ведущей на второй этаж двери официанту.

Тот открыл дверь.

В образовавшийся проем стали вбегать молоденькие девушки – все, как одна, чертовски привлекательные и к тому же – почти полностью обнаженные. Из одежды на девушках были только крохотные прозрачные лифчики и совсем незаметные трусики.

На мгновение в банкетном зале повисла тишина, только слышен был густейший бас отца Никодима:

– Бесовское наваждение...

Очевидно, нетрезвый священнослужитель принял девочек за плод своего больного белогорячечного воображения.

Через секунду тишину разорвали на куски восторженные крики. Девицы – их было пятеро – немедленно оказались на банкетном столе, где за минут до этого торчал Пункер. Зазвучала появившаяся ниоткуда вкрадчивая музыка, и девицы начали танец.

Все присутствующие мгновенно притихли.