Екатерина Савина - Клуб одиноких зомби

Я воспроизвела в памяти нашу короткую встречу в коридоре и поняла, что узнать о нем больше, чем мне уже известно, просто-напросто, невозможно. Если бы я тогда не заострила на нем свое пристальное внимание, то я сейчас совсем не могла бы вспомнить его лица. Его биополе было закрыто! Наверняка, он поместил себя в энергетический скафандр, и если бы я сейчас спросила кого-нибудь, как он выглядел, то не услышала бы ничего внятного. «Надо будет при случае проверить это, – решила я. – Обязательно попрошу Голявина описать его портрет».

Затем я вспомнила о девице, игравшей роль медсестры, голос которой я слышала за дверью. «Уж ни ее ли лицо я видела на своей внутренней картинке? – вспомнила я. – Казалось, что не я смотрю на ее, а она на меня. Андрей Вадимович говорил, что медсестра интересовалась мной. Интересно, откуда она обо мне узнала и что, собственно, ее во мне интересовало?»

Я не успела получить ответы на эти вопросы, потому что в палату без стука вошел мой старый друг Васик Дылда. Он держал в одной рук букет их трех зеленых герберов, а в другой прозрачный полиэтиленовый пакет с красными яблоками. «Господи! – подумала я. – Они что все сговорились? Сначала все несли апельсины, а теперь яблоки. Я еще Дашины не доела, и Васик принес еще килограмм пять. Сдурел что ли?»

– Это тебе, – вздохнув, сказал Васик и бросил тяжелый пакет прямо на кровать, а цветы засунул себе под мышку.

– А герберы не мне? – с сожалением спросила я, потому что эти изумрудно-зеленые цветы мне очень понравились.

– Конечно, тебе, извини, – ответил Васик и сунул букет мне в руки. – Болеешь?

– Не очень.

– Знаешь, Ольга, я ведь себе места не нахожу, – страдальчески произнес Васик и поправил прядь волос, упавшую на глаза. – Это ведь из-за меня ты здесь оказалась... Если бы я тогда выпросил время и стал возить тебя на своем авто по Москве, то из моей машины ты никогда бы не выпала... Я бы этого никогда не допустил...

Лицо Васика приняло еще более страдальческий вид, и мне даже показалось, что он может заплакать.

– Не казни себя, Васик, – попыталась успокоить я его, – Ты здесь совсем не при чем. Я бы вывалилась и из твоей машины, даже если бы ты пристегнул меня двумя ремнями безопасности. Этот случай был запрогроммирован, и мне выбирать не приходилось...

– Да? – оживился Васик. – И ты на меня не держишь зла? И мы с тобой такие же друзья, как и раньше?

– Ну, конечно, Васик! Как ты мог так плохо обо мне думать! – я поругала его немножко.

Тягостное страдание мгновенно исчезло с его лица, он достал из пакета два яблока, одно дал мне, а другое поднес к своему широко открытому рту.

– Погоди, Васик! – крикнула я. – Ты мыл яблоки?

– Нет, – испуганно ответил он и принялся разглядывать следы грязи.

Этот двадцатисемилетней увалень напоминал мне маленького ребенка, совершенно незнающего жизни. А ведь в сущности так и было! Он привык к тому, что все серьезные вопросы всегда решал не он сам, а папенькины деньги и знакомые. А если вдруг бессильным оказывался тугой кошелек отца и его обширные связи, Васик со слезами приходил за помощью ко мне. Даже его женитьба на Нине и работа продавцом противоугонных средств не изменили его инфантильного характера. Он любил, чтобы его всячески опекали и заботились о нем. И я к нему такому привыкла и уже ничему не удивлялась.

– Васик, нельзя есть немытые яблоки, на них могут быть микробы, – пояснила я. – Скажи, ты зачем их так много принес? Хочешь посадить меня на яблочную диету?

– Да я это... не знал, что так много будет... Думал каждое полкило весит, если не больше... Ну я же не приду к тебе с одной штукой, поэтому купил пять килограмм.

Я подумала, что глазомер не подвел меня, и улыбнулась Васиковой непосредственности. Он с сожалением посмотрел на «запретный плод» и бросил его обратно в пакет. Я протянула ему свое яблоко, чтобы оно последовало судьбе Васикого, и в этот момент дверь открылась и на пороге появился Александр Геннадиевич. Его взгляд бегло скользнул по широкой спине Васика, потом на миг остановился на букете ярких гербер, лежащих у меня на коленях, а затем на моей руке, протягивающей «плод искушения». Голявин молча развернулся и вышел.

«Почему я почувствовала себя неловко? Почему сердце защемило?» – призадумалась я, поэтому не слышала о чем мне говорил Васик?

– ...Ты сможешь нам помочь?

Когда мое подсознание включилось, я смогла услышать только вторую часть вопроса. Васик напряженно ждал моего ответа, а точнее согласия. Я догадалась, что у него случилась новая беда, тяжесть которой он больше переносить не мог, поэтому пришел за моей поддержкой даже в больницу. Как это было несвоевременно!

– Ольга, ну успокой меня, скажи, что ты что-нибудь придумаешь.

Судя по встревоженному лицу Васика проблема у него была нешуточной. «И как это я сразу не догадалась, что он пришел не с извинениями, я с очередной просьбой!» – пронеслось в моей голове. Отчего-то герберы перестали казаться мне уж такими красивыми, как на первый взгляд. «Все-таки они какие-то ненатуральные, как впрочем и Васик... Ну что это за мужик! Из-за любого пустяка нюни распускает... нет, это только Нина с ее надломленной судьбой могла отважиться выйти замуж за такого слюнтяя», – думала я, не спеша уточнять у Васика суть его проблемы.

– Ольга, только ты не говори мне, что ты не сможешь ничего сделать, и у нас с Ниной никогда не будет детей... Я этого не переживу.

– То есть, как это, Васик? Я слышала, что Нина все-таки забеременела, – удивилась я.

– Нет, – на выдохе произнес Васик. – Уже нет, Нина говорит, что у нее это такое проклятье, что она никогда не будет счастлива в браке...

– Постой, но я уже занималась этой проблемой, и, несмотря ни на что, вы все-таки поженились. И она любит тебя, поэтому она не может быть несчастлива... И потом вы не так давно женаты, у вас все еще впереди, поэтому утверждать, что больше детей не будет, совершенно нельзя.

Я искренне верила в то, что говорила, и, кажется, мой оптимизм приободрил Васика.

– Ты должна объяснить это Нине, а то она находится на грани нервного срыва и даже грозится мне разводом...

– Так почему же она не пришла ко мне вместе с тобой?

– Она и меня отговаривала... Ну это самое... Ты болеешь, и лезть к тебе со своими проблемами, а потом вдруг решил: «Поеду и все!» Цветы купил, фрукты...

Нет, определенно сердиться на Васика было невозможно. Он вел себя как ребенок, у которого, что на уме, то и на языке.

– Васик, ты правильно сделал, что заехал. Меня через несколько дней должны выписать, и тогда я приду к вам в гости, и мы все вместе поговорим на эту тему. Я посмотрю на биополе Нины и уточню, есть ли на ней проклятие или что-нибудь в этом роде...

Васик вскочил со стула, схватил мою руку и поцеловал ее. Таких манер за ним раньше не водилось. Кажется, он и сам смутился своего жеста, абсолютно не подходящего для этого случая.