Екатерина Савина - Любовь к жизни

– Конечно-конечно... – сказал Витя и, осторожно прислонив меня к машине, отпустил.

– Дай сигарету, – попросила я.

Он поспешно достал мне сигарету и поднес к ней зажигалку. Когда я несколько раз подряд глубоко затянулась и почувствовала себя почти в норме, Витя просительно заглянул ко мне в глаза и проговорил очень тихо:

– Оль... Прости меня, пожалуйста.

– За что это? – удивилась я.

– За то, что я притащил тебя в этот дурацкий салон, – вздохнул Витя. – Понимаешь, я же не знал, что все так выйдет. Я... честно говоря, я считал, что все эти твои кошмарные сны это что-то совсем такое... не стоящего пристального внимания. Вот мне несколько раз в жизни снились кошмары, так я наутро не помнил, в чем там было дело... Только неприятное ощущение оставалось и все. Но это быстро проходило. Я думал – у тебя что-то в этом роде. А оказалось...

– Что оказалось?

Витя зябко передернул плечами и, прежде чем заговорить, достал сигарету и закурил.

– Ты бы видела себя, когда... когда... – негромко сказал он, – я думал, что я сам с ума сойду. Было так тихо, спокойно, полумрак, Степка что-то напевает идиотское свое... На самом деле в сон клонило, и вдруг ты рухнула со стула и начала извиваться на полу, будто у тебя какой-то припадок. Я старался тебя успокоить, а ты ничего вокруг себя не видела, хотя глаза у тебя были широко открыты – и не понимала ничего. Потом вдруг вскочила на ноги и принялась метаться из стороны в стороны. И кричала...

Витя судорожно – с хлюпаньем – затянулся и продолжал:

– И кричала... Страшно кричала, словно что-то такое видела перед собой, такое страшное, что это невозможно перенести. Потом и Степка завизжала – когда ты со стула рухнула, она как будто в ступор вошла – сидела с открытым ртом и на тебя смотрела. А как только ты метаться и кричать начала – завизжала. А потом самое страшное было... Ты начала на себя рвать одежду, царапать шею ногтями, словно тебя душил кто-то... Закатывала глаза и хрипела. А когда я все-таки схватил тебя в охапку, ты обмякла. Я положил тебя на стол, вытащил было телефон – чтобы в скорую звонить – и тут ты очнулась. Честно слово, – добавил вдруг Витя, – если бы бы с тобой что-нибудь случилось, я бы эту Степку проклятую удавил. Точно говорю.

– Ладно, – проговорила я. Затянулась в последний раз и бросила окурок в кусты. – Поехали домой. Смотри – небо уже розовеет, скоро рассвет. А я после всех этих передряг, наверное, приму лошадиную дозу снотворного и часиков на десять отрублюсь.

– Правильное решение! – кивнул Витя и слабо улыбнулся. – Поехали.

Нина, как обычно, проснулась первой. Подошла к окну, выглянула во двор, где уже подмерзал хрустящей корочкой изрядно подтаявший вчера снег.

Потом обернулась к зеркалу, отблескивающему из глубины прихожей, и сказала, обращаясь к своему отражению:

– Доброе утро.

Нина вышла в прихожую и по привычке подняла глаза на большие часы, висящие прямо над зеркалом. И испугалась, что снова опаздыват на работу. Потом усмехнулась сама себе, вспомнив, что сегодня суббота.

Суббота-то суббота, а субботнего настроения нет. И все из-за вчерашнего визита этой ненормальной. Собирались пойти с Васиком в консерваторию... Да пусть в тот же ресторан, или просто погулять... Но ему нужно вести какого непонятного мальчика на какую-то непонятню экспертизу для того, чтобы выяснить – приходится ли этот мальчик сыном Васику или нет.

«Вполне может быть, что – да, – уныло подумала Нина, рассеянно проводя пальцем по серебряно-стекляной прохладной поверхности зеркала, – ведь в любом другом случае эта ненормальная... Катя, – вспомнила Нина имя вчерашней гостьи, – эта ненормальная Катя ни за что не согласилась бы на экспертизу... А сейчас, как говорят, можно близкое родство определить с максимальной точностью. То есть – если результаты окажутся положительными, то можно совершенно определенно сказать – у моего Васика есть сын. А у сына моего Васика есть мать»...

– И что дальше? – уже не глядя на отражение в зеркале, сама у себя спросила Нина. – Как все это повернется? Сын – это сын. Ребенок. А кто от своего ребенка откажется? Тем более, что, как Васик мне сказал, мальчик чрезвычайно на папочку своего похож... А эта Катя? Она, кажется, не замужем. Может быть, она не только денег хочет от Васика, а... чего-то другого. Я сама видела, как Васик смотрел на нее – с открытым ртом. Конечно, она красивая женщина, но я-то чем хуже?

«Хуже, – всплыло у нее в голове тоскливое, – намного хуже. Эта Катя – честная женщина. Ну, закрутить роман на морском побережье в юном возрасте – от этого никто не застрахован. А вот я... Я когда-то вынуждена была зарабатывать деньги, торгуя собственным телом. Была, проституткой, если говорить прямо».

– А это гораздо хуже, – проговорила Нина и вздохнула.

И тут же вздрогнула, обернувшись на возникший за ее спиной шум.

– Это я споткнулся, – сообщил Васик хриплым ото сна голосом, потирая коленку, – чего тут подушки валяются под ногами.

Он пнул диванную подушку и, освободив себе таким образом проход, побрел в ванную, зевая и потирая взлохмаченную голову пятерней. Только открыв дверь в ванную комнату, он обернулся и внимательно посмотрел на Нину.

– А с кем это ты сейчас разговаривала? – спросил он.

– Ни с кем, – ответила Нина, – сама с собой, то есть. Мысли вслух. А подушку ты сам вчера швырнул. В меня. Когда я тебя попросила приглушить звук у твоего дурацкого компьютера.

– В десятый раз попросила, – уточнил Васик, – или даже в восемнадцатый. Никакие же нервы не выдержат такого издевательства. Я пытаюсь последний уровень пройти, а ты бубнишь под ухо. Я вот тогда отвлекся и мне тут же какая-то кикимора из-за угла голову откусила. А я, между прочим, на пятом ярусе последнего уровня был. Нельзя мешать человеку, когда он играет. Понимать ведь надо!

– Играет, играет... – передразнила Нина, – ты хоть помнишь, какой сегодня день?

– Конечно, помню, – сказал Васик, – суббота. А что? Ага, мы с тобой собирались на концерт идти. Слушать этого, как его... Буру... Брандер... Брандербургский концерт.

– Отменяется Брандербургский концерт, – вздохнула Нина, – ты что, забыл, какое ты на сегодняшний день планировал мероприятие?

Васик открыл рот.

– И правда, – пробормотал он, – совсем забыл. Эта новая игрушка компьютерная мне все мозги запорошила. Это ведь надо – неделю играю, а все никак не могу пройти до самого конца. Кошмар... Кстати, – спохватился он вдруг, – а который сейчас час?

– Без пяти десять, – посмотрев на настенные часы, сказала Нина.

Васик охнул и схватился за голову.

– Господи! – простонал он. – Сейчас ведь Катя придет – приведет мне Петю! Чтобы я с ним на обследование пошел! А я еще...