Михаил Март - Загляни ей в глаза: повести

— Если проживешь столько, мечтатель.

В реанимационную палату заглянула медсестра:

— Юлька, тебя к телефону! Приятный мужской баритон. Сиделка посмотрела на больного:

— Это же в конце коридора.

— Брось ты, состояние больного стабильное, пять минут ничего не решат.

Сиделка встала и вышла из палаты. Через минуту в реанимационную кто-то зашел. Приблизился к кровати больного и выключил аппарат искусственного дыхания. Рука была женская. Больной задергался и скоро затих.

К офису фирмы подъехала машина, из нее вышел Олег. У кабинета его ждала Лика. Он прошел к себе. Лика следом. Привычным движением она заперла за собой дверь, подошла к новому начальнику и обняла его.

— У нас неприятности, Олежек.

— Что еще?

— Звонили из больницы. Алеша умер.

— Черт! Они же говорили, что он выкарабкается!

— Не уследили. Только сами-то они этого не признают.

— Никому доверять нельзя!

Лика подошла к окну и закрыла жалюзи.

— Меня ты тоже уволишь?

— Пойдешь ко мне секретаршей в сапожную мастерскую. Кто позвонит Наташе?

— Нет связи. Твоя жена — ее подруга, ей удобнее других. Пусть прокатится. Думаю, что Наташа не очень расстроится, она у мужа была-то пару раз.

— А ты откуда знаешь?

— Я все знаю, что мне положено знать. Лика начала расстегивать блузку.

Еще одна кошмарная ночь. Павлик не спал — его разбудили шаги над головой. Кто-то ходил по чердаку. Как и прошлый раз, Наташа увидела поворот ручки:

— Тихо, сынок, их двое, теперь я точно знаю.

Павлик забрался под стол и достал коробку из-под обуви. В ней лежал револьвер.

— Я знаю, как им пользоваться. Хочешь, научу? Сам бы пальнул, но мне нет восемнадцати лет, не имею права.

— Какой же ты еще глупенький! Я умею стрелять. Это пистолет твоего дедушки, военный трофей.

— Не пистолет, а револьвер. У пистолетов обойма, а у револьверов барабан. У нас шесть патронов, надо экономить.

— Хорошо, сынок, я постараюсь.

— Чего они хотят?

— Свести меня с ума. Это Борис. Мальчик отрицательно покачал головой:

— Нет. Он меня любит. И тебя тоже. Он неотесанный, как ты любишь говорить, но очень добрый. У него глаза голубые.

— При чем здесь глаза?

— Я их умею читать. Потому и сел в его машину.

— Как бы я была рада, если бы ты оказался прав. Но другим мы не нужны. У нас ничего не украли, дверь не взламывают, нас просто пугают. Зачем?

— Страшилки тут ни при чем. Сначала собака, потом папа, следующей стала Арина. А дальше? Они расчистили себе путь. Мы носа не высовываем, а потому не мешаем им.

— Ты прав. У них есть цель. Они что-то ищут.

— Они ничего не заберут. Чтобы не выдать себя.

— Я поняла, эта история связана с отцом, им нужен какой-то его секрет. Если только Борис над нами не издевается.

— Спроси у него. По-доброму. Ты же его гонишь. Зачем? Он ничего плохого не сделал и ничего не смыслит в арбалетах. Я сразу понял.

— Оставь это. Он отнял у нас все, что было. Мне Рита дала денег, чтобы мы ноги не протянули.

Павлик помолчал и сказал:

— Ты злая. Он мой отец. И он простил тебе предательство. Я бы не смог.

Наташа не нашлась что ответить.

Возня в доме продолжалась до рассвета. С восходом солнца все стихло.

Похороны прошли очень скромно. Народу собралось мало, пришлось нанимать рабочих, чтобы нести гроб. Наташу под руку вела Рита. Вдова в черном, рядом сын. Мальчик не плакал. Он еще очень плохо понимал, что такое смерть. В гробу он видел спящего отца. Страшно было, когда его стали засыпать землей. Значит, из ямы он уже не выберется. Все это казалось ему плохим сном. Сознание отказывалось понимать происходящее.

К Наташе подошла женщина. Ее никто не знал.

— Это вам, — сказала она и протянула записку. — Ваш муж написал это перед смертью. В какой-то момент он пришел в себя, совсем ненадолго.

Наташа глянула в записку и отдала ее сыну.

— Что там? — спросила Рита.

— Не знаю. Каракули.

— Это не каракули, — поправил мальчик, — это пароль нашего компьютера и коды доступа.

— Кому теперь все это нужно?… — сказала Наташа и зарыдала. Рита прижала ее к себе.

— Ну-ну, подружка. Ты еще так молода, красива, потерпи, твой принц придет за тобой.

— Каждую ночь приходит, чтобы убить. Какая же он сволочь!

— Ты о Борисе? Нет, он прийти не может, его так хорошо отделали, что он где-нибудь в канаве кровью харкает.

— Дохаркался. Разложил меня на земле и трахнул как последнюю шлюху. Он меня ненавидит, всего лишил. Но сына я ему не отдам. Получит его только после моих похорон.

— Мама, что значит «трахнул»? Он тебя бил?

— А ты не подслушивай, это взрослый разговор. Павлик выдернул руку и ушел вперед.

— Я подстерегу его и убью. Хватит! Выдохлась.

— Тебя взяли на мушку. — Рита кивнула на машину, стоящую в стороне. — Менты или бандиты, сейчас не разберешь.

— Что им от меня надо?

— Иди-ка ты в прокуратуру, Наталья. Пусть они разбираются, я не сыщик.

— Один уже приезжал, пошастал по дому и свалил. Им все до лампочки, сама справлюсь.

— Уехать тебе надо. Алешку не вернешь. Здесь тебя ничего не держит, не рискуй сыном.

— Уеду, если успею.

— Дура. А сына улица воспитывать будет? Забудь о себе. К женщинам подъехала машина Олега.

Генеральный директор крупной строительной фирмы, другими словами — застройщик, принимал следователя в своем кабинете. Вербицкий вел себя очень скромно, ну пай-мальчик, а не работник прокуратуры.

— Какие взаиморасчеты у вас с Алексеем Горбуновым? — вежливо задал он очередной вопрос.

— О каких взаиморасчетах может идти речь? Мы выслали ему половину гонорара после получения чертежей. Там не хватает четырех главных листов. Он парень неплохой, но слишком осторожный. Похоже, кто-то его накрыл по-крупному. Мы шли на компромиссы. Вы понимаете, что такое водоснабжение и канализация? Нет? Ну и правильно. Без этих чертежей проект не стоит и гроша.

— А как к вам попали чертежи?

— Их привез шофер с места аварии, нашел портфель в кустах и привез. Там не хватает четырех листов.

— Заместитель Алексея Олег что-то смыслит?

— Пешка, секретарша в брюках.

— Какова сумма сделки?

— Коммерческая тайна. Но на эти деньги фирма могла бы жить много лет ничего не делая.

— Напрашивается вывод — вы были заинтересованным лицом.

— И до сих пор остаюсь им. Чертежи существуют. Как только они окажутся в моих руках, готов выплатить остаток гонорара. Только прошу вас, Илья Алексеич, не делать из меня гангстера. Времена беспредела остались позади, я вкладываю в город больше денег, чем дает правительство на развитие региона. Мы работаем «по белому», и я ничего не скрываю, не утаиваю. Все открыто. Можете легко в этом убедиться.