Роман Грачев - Молчи и танцуй (Часть 2)

-Ладно, шантажистка, уговорила. Пиши: "Кисс. Май. Эсс". -Как пишется? Вадим подошел к компьютеру и собственноручно набил на клавиатуре это не очень любезное послание в далекую Грецию. Маша была в восторге. Вадим сел за стол напротив, вынул бумаги из папки. Приятная часть рабочего дня закончена - по крайней мере, первая приятная часть - теперь надо было принять низкий старт и после выстрела пистолета сделать рекорд на стометровке. Через пятнадцать минут подошла Настя с чашкой кофе, сунула ее Вадиму под нос. -На, сладенький. Как ты любишь. Вадим рассыпался в благодарностях. С недавних пор он входил в элиту "Пилота", пользующуюся благосклонностью офис-менеджера: кофе Настя персонально разносила только Глебу Шестопалову, Кириллу, когда он появлялся с подарками, и теперь вот Вадиму. Блинова поглядела на парня исподлобья. -Как тебя тут встречают. Мне она никогда не наливает. -У меня есть одно достоинство, - спокойно заметил Вадим. -Это какое же? -Оно у меня в штанах. У тебя такого нету. У тебя оно другое, не пользующееся успехом у Насти. В следующую секунду в Вадима под аккомпанемент Машкиного визга полетела ручка, от которой он не успел увернуться. На этом развлечения сегодняшнего утра закончились совсем. Бомба разорвалась через полчаса, когда в студию пришел Глеб. Лоб его сверкал от пота, волосы утром явно не повстречались с расческой, а сам босс выглядел крайне взволнованным. Увидев его таким, Маша сочла разумным исчезнуть за дверью эфирной студии, где ее давно поджидала Аня Гончарова. Глеб сел на ее место. -Привет, - сказал он. Вадим замер в ожидании плохих известий. - Ты давал короткое интервью областному радио? Вадим напряг память: так, "Комсомольская правда" перед концертом в "Черепахе", Васе Стручкову с "РТВ"... -Нет, областному не давал. -Не говорил вообще ничего? Вадим покачал головой, но уже без прежней уверенности. -Что случилось, Глеб? -Ты прав. Что бы ни сказал Вадим Колесников, народ тут же слетает с катушек. -Не говори загадками. -Ладно. - Глеб сдул капельку пота, повисшую на брови. - У меня есть привычка слушать проводное радио по утрам. Сегодня утром давали тебя. Какой-то щенок расписал тебя как двуличного типа, а в качестве иллюстрации привел твои слова: что-то вроде "срать я хотел на этого Моцарта, и вообще, давайте танцевать". Звучал твой голос. Вадим медленно осел. Он понял, о чем идет речь. -Вот же черт! - сказал он. Руки его занялись любимым делом - поползли по столу, терзая попадающиеся предметы. - Он же сказал, что из газеты. -Какая газета? -"Бумеранг". Молодежная. Глеб кивнул, как бы говоря: "Ну, я так и знал!". Вадим при этом почувствовал себя полнейшим дебилом. -Газета "Бумеранг", - с горечью произнес Шестопалов, - не выходит месяца полтора. Ты не в курсе? -Откуда!.. -Значит, тебя элементарно надули. -Зачем?! -Объясняю. Пацаны из "Бумеранга" расползлись по газеткам, радиостанциям и автостоянкам. Работать по-другому они не научились, а работали там, надо сказать, одни проходимцы, за исключением, может быть, двух-трех человек. Областное радио, как и телевидение, приветствует нестандартные методы сбора информации. Тебя просто подловили. Где это было? Вадим покраснел. От стыда и гнева. Он не смотрел Глебу в глаза, все разглядывал авторучку, которая с легкой руки Блиновой поцарапала ему лоб. -Это была встреча Лесневского с избирателями. Мы стояли в кругу журналистов, а этот... Леша, кажется, поймал меня в толпе и отвел в сторонку. -Оригинальный ход. Сначала - твои официальные речи, а потом "позвольте пару слов без протокола: что вы на самом деле думаете, господин хороший?". Диктофон он где-нибудь спрятал, а на "Бумеранг", наверно, сослался из озорства. По крайней мере, я так думаю. Вадима уже не интересовала техническая сторона вопроса. Его беспокоили перспективы. -Что же теперь? -Не знаю. Реакция уже пошла. -Какая?!! Было заметно, что Глеб сам взбешен. -Пленку скопировали и крутанули на "Европе плюс", в местном выпуске новостей. Знаешь, под каким соусом они это пустили? "Лицемерие творческой интеллигенции, участвующей в избирательной кампании". Теперь, если ты пойдешь с этим "Моцартом" в крупный тираж, твои официальные тексты о платформе Лесневского будут звучать мерзко. -Блядь, - выдавил Вадим. Ничего более приличного в его лексиконе не нашлось. -Нестеров уже в курсе, - добил Глеб. - Скоро он приедет сюда. -Тьфу, ёб твою!.. - отреагировал Вадим. -Согласен. Тебя в городе уже хорошо знают. Колесников в одной связке с Лесневским - свершившийся факт. Они за две недели сделали тебе имидж, а какой-то засранец за пять минут все испоганил. -Надо изъять пленку. -Смеешься! Процесс пошел. Еще пару дней такой раскрутки, и ты можешь сворачиваться со своим "Лес-фармом". Глеб вздохнул. -Честно говоря, я до сих пор до конца не верю, что вся эта катавасия - из-за слов, которые ты произносишь. Тысячи болтунов ежедневно несут околесицу, и ни фига не происходит, а ты один... -Что - я? Шестопалов не стал продолжать. Он просто поднялся из-за стола и пошел к себе в кабинет, на ходу обмахиваясь папкой.

32 часа до эфира

Глеб был прав: до полудня пикантная новость появилась еще на двух радиоволнах. Это резвились независимые СМИ, которые официально никого не поддерживали, но при этом никогда не отказывали себе в удовольствии поддеть коленкой зазевавшегося участника избирательной кампании. Законов о выборах они не нарушали, антирекламой не занимались, они лишь констатировали факт лицемерия. И были правы. На Нестерова в тот день нельзя было смотреть без слез. Перед Лесневским он стоял почти на вытяжку, глотал слюни, а выходя из кабинета, швырял кейс в сторону, не особенно беспокоясь, в кого он угодит. "Адвокат Дона Корлеоне" испортил себе нервы окончательно. Первый порыв, который он испытал, услышав новость, - ехать на "Пилот" и потребовать объяснений. Но чуть позже он все-таки здраво рассудил, что силовыми методами здесь проблему не уладить. Вадим просто подставился. Вряд ли он был готов сознательно и с такой легкостью нагадить в собственную тарелку. Впрочем, съездить на "Пилот" Нестерову придется, так или иначе. До телеэфира осталось чуть больше суток. От этой передачи, которая, по предварительным оценкам, должна собрать у экранов до шестидесяти процентов потенциальных избирателей (невиданная цифра!), во многом зависел дальнейший расклад в списке кандидатов. Второму телеэфиру придавалось гораздо меньшее значение, потому что это будет уже игра на добивание. Вадим должен собраться, взять себя в руки, отработать свои десять тысяч долларов. Неужели он не понимает, что это нормальные деньги, и заработанные при этом честно! Как можно этого не понимать?! Что за чистоплюйство, когда нужно содержать семью?! Да у него в жизни больше не будет такого гонорара за то, что он умеет делать! Немного успокоившись, Нестеров сел у телефона в своем кабинете в избирательном штабе. В следующие полчаса он безуспешно пытался дозвониться до "Пилота". Десять минут было занято, потом трубку подняла секретарша, пообещала соединить, и после двух куплетов какой-то французской песенки, звучавшей в трубке, связь снова грохнулась. Второе удачное соединение также не принесло никаких результатов: Нестерову сообщили, что Вадим вышел и "когда вернется, не известно. Если нужно что-то передать, я запишу". Он прячется. Нестеров отправился в кабинет Лесневского, остановился в приемной возле стола референта. -Ирина, Серый появлялся сегодня? -Нет. -А обещал? -Я его видела только вчера днем, но он ничего мне не говорил. Это известие Андрею тоже не очень понравилось. В команде Лесневского Серый, помимо всего прочего, выполнял еще и обязанности курьера - "шестерка" и вышибала на все случаи жизни. Рассерженный босс вполне мог заслать его выполнять работу, о которой не соизволил сообщить своему пресс-секретарю. А, может, Серый просто спит после вчерашнего? -Ладно, - сказал Нестеров. - Ирина, я буду через час. Если что, звоните. Он покинул офис "Лес-фарм", еще не зная, что решения теперь принимают другие люди.