Михаил Март - Там, где обрывается жизнь: повести

«Скорая» прорывалась к южным воротам города. Они взяли правильное направление и сейчас в ее услугах не нуждались. До бабушкиной дачи доедут без указки, а дальше тупик.

— И что вы потом будете со мной делать? Шлепнете? — тихо спросила Яна.

— Глупости. Ты поедешь с нами в Африку, Яночка. ТвОю долю никто не собирается присваивать. Алмазы разделят на пять частей. Ты получишь две. За мать и отца. Мы не жадные. Коллекция уникальна. Одного алмаза хватит, чтобы прожить безбедно остаток жизни.

— Боитесь, что карта отца тоже окажется кодированной?

— Не имеет значения. Ты чем-то недовольна? Тебя вытащили из петли. Хочешь, высажу из машины? И что дальше? Суд, а потом решетка до конца дней. Один-два эпизода с тебя еще могут списать, но обвинений столько, что не отмоешься до конца жизни. Я же предлагаю тебе свободу и гору денег размером с пирамиду Хеопса.

— Выбор очевиден, — сказала Яна. — Только как вы меня вывезете из страны? Я опасная преступница, и меня тут же объявят в розыск. Перекроют все лазейки.

— Мы живем в стране бюрократов. Твой побег будет обнаружен только утром. На то, чтобы тебя объявить в федеральный розыск, уйдет день, а то и два. Про международный розыск я вообще молчу. У следствия должны быть неопровержимые доказательства твоей вины, а тебе до сих пор не предъявили официального обвинения. Ты не давала признательных показаний, ты задержана по подозрению. Твое исчезновение из камеры нельзя расценивать как побег. Ты не согласилась с доводами следствия и ушла. У прокуратуры нет санкции на твой арест. Мы можем подбросить следствию улики, которые окончательно собьют их с толка. Если, конечно, ты согласишься на мое предложение.

— И все же ты не ответил на мой вопрос, Дмитрий. Как я попаду в Африку?

Он достал из кармана загранпаспорт и путевку. Включил свет в салоне и пролистал паспорт перед лицом девушки, а потом показал авиабилет «Москва — Каир».

— Паспорт принадлежит Вере.

— Но в нем твоя фотография. Самолет вылетает завтра вечером из Домодедово. В Москве мы будем завтра днем. У нас все просчитано.

— Профессионально. Ничего не скажешь.

— А ты думала, девочка, что имеешь дело со шпаной?

— Что дальше?

— В Александрии нас ждет яхта, готовая к путешествию. Подойдем к Матобо со стороны океана как австралийские путешественники. Наши лица властям неизвестны. Ну а дальше разберемся.

— Мне нравится ваш план.

— Над ним не один год работали, милочка. Документы подлинные, на такие дела с фальшивками не идут. Все концы, связанные с прошлым, обрублены. У противника нет даже ниточки, за которую можно потянуть.

— Я вижу, вы знаете, куда ехать, мы уже выехали на шоссе.

— Кое-что знаем. Но только не морочь нам голову с «чертовыми стульями». Ты найдешь место по памяти. Я прав?

— В такую темень?

— Ничего, надо будет, дождемся рассвета. Я уверен, что у тебя есть свои метки.

— Я постараюсь.

Машина свернула на проселочную дорогу.

— Мы едем не туда, — заволновалась Яна. — Нам нужно прямо. Через мост и только потом сворачивать.

Коршунов улыбнулся:

— Повторяю, Яночка, мы не шпана. Мост может превратиться в бутылочное горлышко, заткнутое пробкой. Кому нужен неоправданный риск?

— А у вас нет катера? О яхте позаботились, а…

— Река патрулируется. Нам не нужен лишний шум.

— «Сказал он, оставив за спиной гору трупов», — съязвила Яна.

Пролесок кончился, машина выехала на поле и завязла в грязи.

— Мы на месте, — сказала Вера и выскочила из машины. Коршунов вывел Яну, и девушка оцепенела. На опушке стоял легкий вертолет с красным крестом.

— Прошу, мадемуазель, — улыбнулся бывший бармен. — Легкая прогулка на высоте птичьего полета. Тебе понравится. Покажешь мне точку на карте, где нам приземлиться.

— Там сплошной лес.

— Мне крошечной полянки хватит для посадки. А они там есть, специально для нас вырубили. Дальше придется прогуляться пешком, но оно того стоит. Не так ли?

В салоне вертолета было четыре сидячих места и подставка для носилок. Четвертое кресло было уже занято. Яна удивилась, увидев бармена и секретаршу отца, но это не повергло ее в шок, а сейчас застыла, подняв ногу на ступеньку. На нее, улыбаясь, смотрел ласковым взглядом сторож гаража Петрович. Она не сразу его узнала в камуфляжной форме и без моржовых усов. И он уже не казался ей таким толстым и старым. Седина с висков исчезла. Может, и волосы на лысине отросли, жаль, кепка не позволяла разглядеть. Однако глаза оставались прежними даже без очков.

— Залезай, Яночка! Залезай! Все нормально. Через пятнадцать минут будем на месте.

Дмитрий помог девушке подняться и расстегнул наручники.

— Почему мои родители не узнали вас? — спросила Яна. — Вы о них все знали, а они о вас ничего. Они же видели вас в гараже каждый день.

— Ты умная девочка. Я всегда это знал. Когда прочел записку, оставленную тебе отцом, понял, что только ты сможешь найти клад в Африке. Отец тебя к этому готовил. Ни он, ни мать не могли вернуться в Матобо. Чужого тоже не пошлешь. Слишком велик соблазн. Что касается узнаваемости, то ни отец, ни мать меня никогда не видели. И эти трое выродков, вернувшихся калеками, меня тоже не знали. Я не следователь и не вел допросов, не проводил дознание. Я полковник. Начальник отдела внутренних расследований. Все отчеты ложились на мой стол. Допрашивали мои подчиненные, а я лишь просматривал результат их работы. Дело твоих родителей меня заинтересовало сразу же. Я ни на секунду не сомневался, что камни в их руках и спрятаны в надежном месте. Это я закрыл дело твоих родителей, не усмотрев в нем состава преступления. Благодаря мне они вышли на свободу с новыми паспортами. Оставалось только ждать. С тех пор прошло много лет, я давно уже на пенсии.

— Мы взлетаем, — сказал Коршунов, сев за штурвал. — Карту.

Зашумели двигатели. Вера подала Яне карту и фломастер. Яна ее внимательно изучила и поставила крестик в зеленой зоне, рядом с извилистой голубой змейкой реки.

— Это здесь.

Вера передала карту пилоту. Машина поднялась в воздух.

— Зачем же вы взяли троих калек с собой?

— В том-то и дело, что я их не брал и сам сюда не собирался. Зачем? Я знал, что отец пошлет тебя в Африку и ждал бы тебя на месте. Эти придурки сами вышли на след твоих родителей, и мне пришлось вмешаться. Не мог же я позволить им получить карту. Пришлось ехать за ними следом и убирать все помехи. По сути ничего не изменилось, процесс ускорился, и все.

— Конечно. Если не учитывать того, что вы убили моих родителей.

— Так сложились обстоятельства. Они могли пойти на мировую с бывшими сослуживцами. Как люди честные, предложили бы поделить куш поровну. Алмазы добыты общими усилиями, и братья по оружию пострадали в долгих скитаниях по тюрьмам. Вернулись на родину калеками. Грэг вполне мог отдать им карту без всяких условий. Он состоятельный человек, все эти годы катался как сыр в масле, в то время как друзья страдали. Только друзья-то сильно изменились и готовы были за ржаной сухарь перегрызть друг другу глотку. Я это учел. Так что мое вмешательство было вынужденным.