Михаил Март - Там, где обрывается жизнь: повести

— Потерпи до дома. Осталось совсем немного.

Не прошло и десяти минут, как они очутились в небольшой квартирке.

— Слишком светло, — недовольно сморщился Юрий, отворачиваясь от низко висевшей люстры.

— Я хочу, чтобы ты видел полки с твоими рукописями. Снимай пиджак, садись на диван. Будешь читать вслух.

— Зачем?

— Хочу услышать голос автора. Об этом можно только мечтать.

Она раздела гостя по пояс и сунул ему в руки лист бумаги.

— Читай.

Юрий прикрыл ладонью левый глаз, вероятно, чтобы не двоилось, и начал читать:

«…Рано или поздно я все равно ее убью. Когда кислород в акваланге заканчивается, человек начинает задыхаться. Моя жена — пустой акваланг, а мне необходим воздух. Вдохновение! Порыв! Я чувствую, как задыхаюсь. Ты одна способна оживить меня и придать мне сил. Я уже все продумал…»

— Постой, что за чепуху ты мне подсунула? Маразм. Ничего похожего я не писал.

— Извини, Юрочка. Этот хлам попал ко мне случайно. Сейчас дам твою рукопись.

— Хватит. Принеси выпить.

Девушка вернулась с подносом и в чем мать родила. Поставила поднос на стол и начала раздевать отключившегося Юрия. Когда она легла рядом, из-за ширмы вышел мужчина с фотоаппаратом и продолжил съемку с близкого расстояния.

— Ну хватит, Рудик. Выключи наконец эту дурацкую люстру. Я устала и хочу спать.

В девять часов утра Олег уже был на своем посту. Он сидел в машине напротив четырнадцатиэтажного элитного дома и поглядывал на подъезд, попивая кофе из термоса. Рядом на сиденье лежал фотоаппарат с мощным объективом.

Возле другого дома на другом конце города остановился шикарный автомобиль. Из подъезда вышла Виктория и села рядом с пожилым мужчиной. Машина тронулась. Стекло между салоном и водителем было поднято.

— Что-то срочное, Виктория? Мы могли бы поговорить вчера на панихиде. Я опаздываю на совещание.

Она молча подала конверт. Мужчина вынул содержимое — несколько фотографий и ксерокопию документов.

— Где вы это взяли?

— Нет времени говорить о деталях, достопочтенный господин Левинсон. Вся документация через сутки или раньше будет в Москве. У вас есть время перебросить свои деньги в оффшоры. Вы в списке, и с этим ничего не поделаешь. Ваши фотографии и негативы находятся под моим контролем. Могу назвать имя еще одного человека, находящегося в Испании. Он тоже успеет спрятать концы в воду, если вы его предупредите.

— Что требуется взамен?

— Нужна трансплантация в клинике Святого Антония. Тогда, когда скажу я.

— Решаемый вопрос.

— Понадобится донор. Изуродованный труп с годным для пересадки сердцем.

— И это не проблема.

— Остальное обсудим позже. Предупредите Привалова, пусть снимает деньги и уносит ноги из Испании. Остальных спасти не удастся. Маховик запущен — вопрос не дней, а часов. И учтите, Яков Михайлович, все негативы с вашей физиономией в компании русской мафии под моим надзором. А вы знаете, что на испуг меня не возьмешь. Спасайте свои деньги и молитесь на вашу спасительницу. Через полгода я передам вам компромат.

Виктория постучала в стекло. Машина остановилась.

Юрий продрал глаза и ничего не понял. Рядом лежала голенькая малолетка, он тоже был голый. Чужая квартира, похожая на клетку.

— Эй, подруга, — он растолкал девушку, — как я здесь очутился?

Девушка тяжело вздохнула:

— Как, как! Напросился в гости на чашечку кофе, потом порвал на мне одежду и трахнул. Что я могла сделать!

— Сколько ты хочешь за молчание?

— Десять тысяч зеленых. Я-то тебе поверила, а ты в зверя превратился.

— Поверила? Дура! Мужикам верить нельзя.

— Ты не мужик, а писатель. Кстати, меня Мариной зовут. Я секретарь в издательстве, и мы знакомы не первый день. Потому и поверила.

— Сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

— Слава богу, что не пятнадцать.

— Думаешь, неприятностей меньше станет?

— Не канючь. Достану я тебе деньги, если будешь держать язык за зубами.

— Всем рот не заткнешь. В баре нас видел редактор из отдела маркетинга. Ты назвал его говнюком, при этом держал меня за задницу.

Юрий ударил себя ладонью по лбу.

— Нет! Пить надо дома, запершись на все замки, а ключи выбрасывать в окно.

У всех участников событий сегодняшнее утро проходило по-разному, но в чем-то просматривались общие черты. Дочка Виктории Львовны двадцатилетняя очаровашка Лера валялась в постели сорокалетнего адвоката Трубникова и пила кофе. Трубников в махровом белом халате вышел из ванной, встал в дверях и любовался капризной девчонкой, готовясь выполнить очередную ее причуду. Ей позволялось все.

— Твоя мать не интересуется, где ты проводишь ночи?

— Моя мать знает, что в полночь я не превращусь в тыкву. Она живет в замке старого хрыча и стирает пыль с его бумажек. Только теперь ей никто за это не платит.

— За нее не беспокойся, Вика своего не упустит. Она может торговать информацией, которая подскочила в цене в тысячу раз.

— Не считай ее дешевкой, ты ей в подметки не годишься. Мать всю жизнь посвятила старику и ничего не требовала взамен.

— Она не хуже меня знает содержание завещания.

— Денег всем хватит, но не все измеряется деньгами. Ты же мне не платишь за то, что я сплю с тобой.

— Я люблю тебя, Лерочка, и сделаю все, что ты захочешь. Если тебе нужны…

— Я не шлюха, Максим. Меня устраивает свобода и независимость. Обязанной быть никому не хочу. Пользуйся моментом, пока ты мне не надоел.

— У тебя рано прорезаются волчьи клыки. Наследственность.

— Считаешь мою мать волчицей? Вы все ее боитесь. Правильно делаете. Вот только я сплю с тобой по собственной воле, а старый хрыч не считался с ее желаниями.

— Да, покойничек не терпел возражений.

— И не знал благодарности. Мать была студенткой мединститута и проходила практику в военном госпитале, когда туда угодил старик. Дежурила у его кровати по ночам, горшки за ним выносила. Не успел он прийти в себя, как опрокинул ее на больничную койку. Монстр рогатый.

Их разговор оборвал звонок в дверь.

— Черт! Кого это несет в такую рань? — засуетился Трубников.

Лера вскочила с кровати, схватила платье, белье и побежала в ванную. Максим отправился открывать дверь.

На пороге стояла еще одна молодая красавица. Не говоря ни слова, она отстранила хозяина и вошла в квартиру. Лера приоткрыла дверь ванной и увидела Дашу Туманову. Невеста покойного олигарха чувствовала себя как дома и знала куда идти. Она прошла в гостиную, сбросила яркое пальто, уселась в кресло и положила ногу на ногу. Ее короткая юбка обнажила стройные ножки.

— Что случилось, Даша?

— Меня не пускают в замок. Мигера там забаррикадировалась и командует прислугой.