Михаил Март - Не тронь добычу!

— Да, Гусаков. Ты отъявленная тварь. Тебя уже не отмоешь. Выходи. Сделаем попытку смыть с тебя кровь.

Перепуганный мужик вышел из лужи крови. От пояса до пят он был покрыт бурой водой, стекающей с него разводами.

— Заходи в кабину. Попарься. Может, отойдет или, наоборот, впитается.

Боец подтолкнул голого бандита стволом в спину и загнал его в сауну. Богданов захлопнул дверь и запер на ключ. На стене возле каждой кабины висел регулятор температуры. Стрелка стояла на шестидесяти градусах. Валерий повернул рычаг, и стрелка остановилась на пределе, возле цифры двести.

— Пусть попарится мужик. Очистится перед кончиной. Когда они покинули баню, на дворе еще стояла ночь.

— Боюсь, что не успею вернуться к рассвету, — глянув на часы, сказал Борис. — Соня проснется, а меня нет. Напугается.

— Может, тебе не возвращаться? У тебя жена, Боря. А Соня в тебя втюрилась по уши. Лучше сразу оборвать, чем тянуть.

— Она все понимает. Я ей уже об этом говорил. Но без ее помощи я не могу еще обходиться. Болячки не засохли. Скажи, Лера, если ты знал, кто сжег самолет, то почему раньше не действовал? У тебя отличная команда ребят. Настоящие профи.

— Я не знал, Боря. Гусаков с испугу признался. Если бы мы встретили его за столом с рюмкой в руках да в мирной обстановке, он ни за что бы не признался. А кто такой Ливенталь?

— Впервые о нем слышу. В нашу игру вступили какие-то посторонние силы и провели свою партию, цель которой мне неизвестна. И я не могу ничего понять. То ли нас хотели прикрыть, то ли сдать. Но ни тот, ни другой варианты не подходят, если по следу пустили киллеров. Сплошные противоречия.

Они сели в машину. Яркие огни окон двухэтажного деревянного дома вскоре остались позади.

Прогулка затянулась. Катя трижды обошла здание, где располагался офис фирмы «Мега», и ее взору открывалось чистое небо и край крыши, который разглядеть с земли было невозможно. Настоящий небоскреб.

Когда она шла по аллее парка, то с большого расстояния она видела профиль здания и крышу. В этот момент у нее возникли сомнения в собственной версии.

Крыша напичкана антеннами и спутниковыми тарелками. Сплошные шесты и растяжки, и судя по всему, они высокие, если отчетливо просматриваются с такого расстояния. Если прыгнуть раньше, то промахнешься, если секундой позже, то останешься без ног, а то и наткнешься на шест и станешь шашлыком.

Задача тем более усложнится, если действия переложить на ночное время. Правда, диаметр здания оказался больше, чем она предполагала. Метров тридцать пять. Катя описала круг и посчитала количество шагов. Расчеты можно сделать дома на бумажке.

Задрав голову, она попятилась назад, пока не наткнулась на что-то твердое. Оглянувшись, она увидела машину, в которой сидел Метелкин. Интересно, зачем ему понадобилось за ней следить?

Она обошла «Ниву» вокруг, открыла переднюю дверцу и села рядом.

— Раз уж я тебя засекла, Женечка, то отвези меня домой.

— Я работаю, а не за тобой слежу. Это ты мне объясни, что ты тут делаешь? Повадились, понимаешь ли! То Рита в гости к Прозорову приходит, теперь ты пришла. Тоже к Прозорову? Там что, медом намазано?

— Извини, а Рита это?…

— Ванькина любовница. Она каким-то образом связана с господином Прозоровым — нашей несчастной жертвой ограбления, но несчастья я в ее глазах не заметил.

— Забыла ее фамилию. Дик говорил мне, но я запамятовала…

— Маргарита Белоцерковская. Но речь не о ней, а о тебе.

— Хотела посмотреть на офис, который обчистил мой муж. Но туда не пускают.

— И не мечтай. Нерешаемый вопрос. Заноза. Застряла в башке, и никто ее не может выдернуть.

— Однако факт остается фактом. И ничего тут не поделаешь. А я, наивная, подумала, что ты за мной следишь.

— Ты, Катя, в сыскные дела не лезь. Накуролесили, и хватит. Ваши приметы уже в милиции есть. И потом, надо сначала думать, а потом делать. На кой ляд мне за тобой следить? Я обещал тебе проследить за Севой. Так?

— Так.

— И что это значит? А это значит, что если ты меня увидела и узнала, то я слежу не за тобой, а за Севой, который следит за тобой. Но его ты не заметила. В итоге ты плюхаешься в мою машину, выдаешь меня и себя, а Сева тихо уходит, «сфотографировав» мою рожу. Теперь я засвечен. Понятно?

— Так Сева здесь?

— Нет. Я к примеру сказал. У меня новое задание. Сменил на посту убитого Митрошкина. Прослушиваю кабинет Прозорова. Пока ничего интересного.

Он кивнул на аппаратуру, установленную в торпеду машины.

Молчаливая техника тут же откликнулась, подтвердив свою высокую работоспособность.

В динамике послышался скрип, потом голоса.

— О, знакомый голос. Я его уже слышала на пленках Митрошкина.

— Тихо, Катя. Это Прозоров и его зам Шульга. Я уже все голоса изучил.

Метелкин нажал на кнопку «запись».

«— Ну, что, Глеб? Договорились?

— Да, Слава. Испытательный стенд готов. Можем начинать запуск.

— Не сейчас. Ровно через две недели. Двадцать шестого июля.

— Зачем тянуть?

— Деньги, Глебушка, деньги. Мы должны отдать аванс Белоцерковскому сразу после испытаний. Сумма изменилась. Два миллиона евро — купюрами по пятьсот евро.

— Что за блажь?

— Как мне кажется, он хочет погрузить аванс в небольшой чемоданчик. Если платить в долларах, то и трех мешков не хватит. Но пусть эту проблему решает Радек. По мне хоть в английских фунтах. Деньги привезут двадцать пятого. Генерал отдает нам конверт, мы проводим испытания и отдаем ему деньги. Схема элементарная.

— Солдафоны. Перестраховщики!

— Нет, Глебушка. Они люди. Голодные люди. Мы их должны кормить, а они нас кормят. Друг без друга мы ничего не стоим. Я думаю, что и генерал это понимает. Как говорят американцы: «Извини, ничего личного, только бизнес».

— Я спокоен, Слава. Вчера ко мне домой приходила вдова Ливенталя и принесла сто тысяч, которые он брал из кассы фирмы. Милиция вернула ей деньги, найденные в машине. Только деньги, но не сына.

— И ты взял?

— Не посмел.

— И правильно. В семье горе. Мы должны оказать вдове подтержку. Ливенталь сделал большое дело для фирмы. Мы перед ним в долгу.

— Будут еще какие-нибудь распоряжения?

— Да. Устрой хороший прием. Позови интеллектуалов. Я хочу испытать дочь генерала. Мне интересно знать, хочет ли барышня у нас работать или она меня навещала с какой-то другой целью. Мне показалось странной просьба Белоцерковского устроить его дочь на приличную работу. У него своих связей хватает. С его стороны это выглядит не иначе как унижение. А он человек очень гордый. Сейчас во многом он зависит от нас, а тут еще одна просьба. Перебор.

— Ну что ж, бомонд собрать не трудно.

— Только не преврати прием в тусовку. Никаких эстрадников и кинозвезд. Ученые, литераторы, композиторы и художники. Арендуй Дом ученых. Там уютно.