Альберт Кантоф - Пенальти

— Мы не против семейного спокойствия… Но вы нас вынуждаете… Париж, шестнадцатый округ… Улица Поля Валери, дом три… Паула.

Последняя часть этого послания явно предназначалась для двух журналистов. На другом конце провода повесили трубку. Раздался протяжный гудок — такой же, какой сопровождает обычно электрокардиограмму в полицейских фильмах. Звуковой сигнал, показывающий, что больше не остается никаких надежд. Хозяин Луветьера принялся глотать свой напиток, словно его замучила вдруг жажда. Доминик положила трубку, пытаясь освободиться от наваждения.

Они снова с облегчением услышали непрерывный стрекот кузнечиков. Этот хор прогнал голос, который прозвучал, словно пророчество злого духа, предвещающего беду. Разговор лицом к лицу не смог бы создать такого представления о могуществе собеседника. Но, окунувшись в атмосферу привычных звуков, владелец Луветьера вновь обрел уверенность в себе.

— Если бы это было нужно для блага клуба, я немедленно оставил бы бразды правления. Хотя бы потому, что я позволил совершиться некоторым незаконным действиям. Но в оправдание хочу сказать, что они были неизбежны в той обстановке, которая сложилась в нашем виде спорта, когда многие профессиональные игроки считают, что сумма в чеке важнее радости победы… И мы не одни в таком положении… Сначала это произошло в теннисе. Затем последовал велоспорт. Вы это знаете лучше, чем кто-либо другой, Рошан… Французский футбол, связанный путами действующего закона, вынужден приспосабливаться к обстоятельствам.

Доминик прервала эту оправдательную речь.

— Кто-нибудь рвется на ваш пост?.. Есть ли такой человек, который не стал бы сомневаться в выборе средств?

Президент клуба театрально воздел руки к небу. На секунду он стал тем улыбчивым спортивным деятелем, каким его всегда знал Франсуа.

— Я мог бы назвать вам с полдюжины кандидатов… Но, между нами, их больше волнуют почести, чем проблемы…

Став серьезным, он добавил:

— Но убивать ради этого? Они бы побоялись…

Доминик не успокоилась.

— Все это очень смахивает на попытку сместить вас с поста.

Он согласился:

— Похоже на то. Что-то вроде предложения о покупке клуба… Но с какой целью… Мы не являемся предприятием, имущество которого можно было бы распродать потом по частям. Мы продолжаем еще платить за наши сооружения. Впрочем, они и не могут служить никому, кроме Вильгранда… У нас есть только игроки…

Франсуа тут же отреагировал на эти слова.

— Вот именно… представьте себе, что кто-то воспользуется созданной им обстановкой, чтобы добиться избрания на ваше место с единственной целью: уступить лучших игроков команды тем, кто больше даст. Если учесть, сколько вы заплатили за Гамбору, Кальмена, Лафану и особенно Эдинсона, их продажа сегодня могла бы принести изрядный куш.

Малитран отнесся к такому предположению скептически.

— На эти деньги сразу бы наложили руку кредиторы клуба. Если только кто-то не собирается получить взятку, а потом смотать удочки…

Доминик также высказала сомнение:

— Устроить аварию со смертельным исходом, подтолкнуть человека к самоубийству ради простою мошенничества… Нет… Не верится. Насколько я знаю, такие рыцари наживы — не убийцы. Это не вязалось бы с той респектабельностью, которой требует их профессия.

Франсуа с усмешкой выслушал столь аморальную похвалу сословию аферистов, но сомнения не рассеялись.

— Значит, мы снова возвращаемся к исходному пункту.

Он удивился гневной реакции своей помощницы.

— Как бы то ни было, я не потерплю, чтобы кто-то пытался манипулировать мной, используя мою профессию!.. Эти типы протянули нам только конец веревочки — ровно столько, чтобы подразнить нас…

С горящими глазами, уперев кулаки в бока, она была великолепна в своем восточном наряде. Гневное выражение лица очень шло ей.

— Конечно, нам было бы выгодно с профессиональной точки зрения сразу же использовать обрывки той информации, которые у нас есть…

И, обращаясь к владельцу Луветьера, добавила:

— Но они хотят, чтобы мы плясали под их дудку… Поэтому я не стану действовать таким образом… Во всяком случае, до тех пор, пока не узнаю всех обстоятельств этого дела.

Хотя Франсуа был согласен с ней, он заметил:

— Допустим, мы повременим, чтобы узнать побольше, и завтра президент клуба не пойдет им навстречу… Но они смогут найти немало внимающих ушей у наших коллег. Некоторые согласились бы чистить этим субъектам сапоги, лишь бы узнать побольше…

Малитран принял решение.

— Хорошо. Надо их опередить. Если я на пресс-конференции достоверно обрисую финансовое положение клуба и допущенные нарушения, то лишу их возможности шантажа.

«От него потребуется немало мужества, — подумал Франсуа, — чтобы публично критиковать себя». Он предостерег Малитрана.

— Руководящий комитет может сразу же избавиться от вас, и эти типы добьются того, чего хотели.

Несмотря на сложную ситуацию, президент клуба сказал так, словно она веселила его:

— Возможно, у меня кресло с катапультой… Но, когда все увидят эту трясину, мало найдется охотников лезть в нее, взяв рычаги правления в свои руки. Я их знаю… Что касается тех, кто прячется за кулисами, то я уверен: они хотели бы все спустить на тормозах, потихонечку, не делая шума… Я ухожу в отставку по состоянию здоровья… Меня заменяют, проливая крокодиловы слезы… Клуб пойдет с шапкой по кругу, чтобы заплатить штрафы налоговым органам… Ответственность с меня снимут, придумав какую-нибудь уловку, и следствие прекратится ввиду кончины виновного, то есть этого бедного Пере… Дело в шляпе! В мое кресло сядет другой человек… Единственная вещь, которая мне непонятна, — цель всей этой затеи.

Нарисованная картина, кажется, удовлетворила Доминик.

— Я согласна. Они просчитаются. Пусть будет, как вы решили. Они дали вам срок до завтрашнего дня, после обеда. Если Франсуа не возражает, до этого мы ничего не станем публиковать.

Рошан кивнул. Его спутница встала.

— Договорились. У нас есть теперь чем заняться. Мы будем присутствовать на пресс-конференции.

Они собирались уже уходить, когда с ее губ слетел последний вопрос.

— Кто такая Паула?

Уверенность, вновь обретенная президентом клуба, сменилась замешательством.

— Одна молодая особа…

Он усмехнулся, пытаясь скрыть свое смущение.

— Это довольно трудно объяснить даме. Ну, скажем так… После крупных матчей люди хотят расслабиться… Паула приезжала из Парижа, чтобы участвовать в наших небольших праздниках.

Доминик подытожила жестко.

— Словом, это шлюха?

Пристыженный Малитран вздохнул.

— Можно ее назвать и так.

Доминик протянула сложенный вдвое листок бумаги швейцару, дежурящему в вестибюле четырехзвездного отеля. Цербер в униформе ловко спрятал вложенную внутрь купюру в пятьсот франков, прежде чем взглянуть на короткий перечень дат, предложенный его вниманию. Он с удивлением поднял голову.