Анна и Сергей Литвиновы - Я тебя никогда не забуду

Собственные догадки не мешали мне по ходу дела участливо расспрашивать потерпевшего:

– И что потом случилось?

– Ну, мы втроем пошли в кафешку, посидели там, выпили – то есть пила, конечно, она одна, а мы с парнем только кофе… Парень братом ее оказался – ну то есть так они сказали… – Пациент снова запунцовел. – У него, как выяснилось, были какие-то дела, он уехал, а мы еще посидели, и я на своей машине отвез девушку домой.

– К себе домой?

– Нет! – Доцента опять в краску бросило. – К ней.

– А вы к ней в квартиру поднимались?

– Нет! Чуть-чуть в машине посидели, – потерпевший продолжал смущаться.

Милое дело таких субъектов допрашивать: все мысли немедленно на лице отражаются. Не иначе как в тот вечер они с этой самой Лерой в его авто обжимались-целовались.

Доцент выдохнул:

– Потом мы обменялись телефонами.

– Вот как? И вы ее телефончик помните?

– Да, он у меня записан.

– И вы ей звонили?

– Да, но не туда попадал.

«Еще бы она тебе свой настоящий телефон оставила! Но все равно: надо номерочек на всякий случай пробить – вдруг девушка по недомыслию или со злости дала данные подружки».

Потерпевший тем временем продолжал:

– А потом она вдруг сама мне позвонила, предложила встретиться…

У меня аж руки зачесались действовать и настроение поднялось. Сколько ж зацепок преступники оставили! Внешность обоих: и «Леры», и «брата» (теперь понятно: в квартире в Люберцах они, скорей всего, орудовали вместе). Плюс – как выглядела машина: ведь на той же самой, благодаря которой состоялось знакомство, скорей всего, и вывезли вещи пострадавших. Вдобавок – место, куда гражданин Степанцов привез, провожаючи, в первый раз эту Леру. И телефончик ее. Вряд ли, конечно, она его прямо к собственному дому вывела, да и номер, понятно, неправильный дала… Однако давно замечено: если человек врет, то обязательно его вранье с правдой пересекается . И потом: почему бы ей не попросить его подбросить в тот район, где она и вправду проживает? Странно было бы, если хаза у них в Ясеневе, а он ее провожать, допустим, в Лосинку повез…

Тем временем доцент разговорился – кому еще он мог о случившемся рассказать, да в подробностях: уж явно не жене и не товарищам по работе. А мне, выходит, удалось вызвать у него доверие. Его печальная повесть отличалась от сюжета стандартного разбоя только своим необычным началом. Дальнейшее развитие сюжета было хрестоматийным. Она позвонила, они встретились. Совместно распивали спиртные напитки в кафе «Закарпатские узоры», затем пострадавший предложил преступнице поехать к нему домой. Отправились на такси в Люберцы, дома у доцента продолжили распивать, потом он стал ее раздевать, и…

– …Я потерял сознание, у меня ничего с ней не было, – закончил рассказ потерпевший.

– Я знаю, что не было, – кивнул я с мудрым видом профессора, специализирующегося по мочеполовым болезням.

И забросал пациента вопросами.

Первое: какие ценности имелись у них в квартире? Да, мне об этом уже доложила его супруга. Однако интересна и версия мужа: вдруг она что-то от меня скрыла? Или (и такое случается) приписала лишку?

Далее: машина, на которой разъезжали преступники. Марка, модель, цвет, номер?

Третье: как выглядели девушка и ее подельник? Возраст, рост, вес, глаза, волосы? Сложение? Национальность (предположительно)? Одежда? Акцент? Особенности речи? Особые приметы?

Меня дважды заходил выгонять дежурный врач, да и несчастный доцент побледнел, и глазки у него слипались, но я все-таки выдавил из него все, или почти все, что хотел. И пообещал, что завтра к нему явится художник составлять с его слов портреты подозреваемых.

Доцент не назвал мне никаких новых ценностей, хранившихся дома, кроме тех, о которых уже упомянула его супруга. А если суммировать результат опроса потерпевшего относительно внешности подозреваемых, получилась премилая парочка верхом на автомобиле. Она, по имени предположительно Лера, – лет двадцати пяти, рост около ста шестидесяти пяти, худая, глаза темные. Славянской внешности, скорей всего, москвичка, говорит без акцента, образованная. На лице и теле никаких особых примет – татуировок, шрамов, больших родимых пятен – нет.

И с ней подельник – которого, возможно, зовут Виктор: на вид лет тридцати, рост около ста восьмидесяти пяти, стройный, глаза голубые, волосы – темно-русые. Тоже славянин, москвич, образованный, без особых примет.

Одеты оба хорошо, даже, можно сказать, модно. Оба в фирменных джинсах, он – в дубленке, она – в полушубке из искусственного меха.

(«И еще лифчик на ней очень красивый был», – сказал доцент, проникшись ко мне доверием. Он пламенел, уже задремывал, пускал слюни и, кажется, даже сожалел в душе о том, что ничего у него с красоткой не получилось, и в итоге его семья понесла материальный ущерб совершенно напрасно.)

А вот еще факт: передвигаются преступники на автомобиле марки «Москвич-2141», на вид довольно новом, светло-серого или же светло-голубого цвета. («Я его только раз видел, и то уже когда стемнело… И номер совсем не помню, ни цифр, ни букв – только, это точно, он черный был») [4].

А насчет адреса… Потерпевший привез в день знакомства преступницу к одному из дореволюционных доходных домов в центре Москвы, на улице Алексея Толстого [5]. Возможно, именно в данном районе она проживала – и, скорее всего, делила кров и постель с подельником. Легенда о том, что они брат с сестрой, могла обмануть лишь такого наивного человека, как Александр Степанцов. Обычно «разбойницы на доверии» являются со своими компаньонами половыми партнерами.

В конце концов информация на каждый из объектов в отдельности (он, она, автомобиль) получилась вроде скудная, однако, если рассмотреть фактуру комплексно, выходило изрядно. Много ли по Москве колесит симпатичных молодых парочек на светло-серых (или светло-голубых) «Москвичах»? Вряд ли. Начнем хотя бы с того, что тридцатилетнему парню трудновато в наше время завладеть автомобилем на правах личной собственности. А девчонке лет двадцати пяти – тем более. Значит, машина либо угнанная, либо принадлежит или родителям или другому щедрому родственнику, либо служебная. Ну а если она вдруг своя – мы владельца вычислим в два счета, не так много в Москве молодых людей имеет собственное авто.

И, конечно, надо просмотреть картотеку. Не может быть, чтобы ограбление в Люберцах у парочки первое преступление. Уж очень ловко и слаженно они действуют.

Словом, пока я трясся на метро от «Колхозной» до своего «Конькова» (не садился, по обыкновению, а стоял, прислонившись к двери, прикрыв глаза), пищи для размышлений мне хватало.

Я осуществил свою мечту – выспался, аж с девяти вечера до семи утра, беспробудно, и поднялся самостоятельно, раньше будильника. И первая мысль была о деле. (Такая уж у меня дурацкая натура – если чем увлекусь, ни о чем другом думать не могу.) Точнее, я стал думать сразу о двух делах. И об ограблении в Люберцах, и о поджоге в Травяном. Все мне казалось: что-то эти дела, совсем вроде разные, да связывает.