Елена Миронова - В паутине южной ночи

Она тогда испугалась. Если мужчину ударили железной палкой по затылку, то и ее могли ударить, ведь она — женщина и затылок у нее более слабый… А несмотря на все неприятности в ее жизни, умирать ей не хотелось.

Владимир обыскал все кусты и не нашел орудия преступления. Откуда ему было знать, что его чуть ранее нашла она сама и спрятала в ветвях олеандра! Непонятно, почему она тогда ему не призналась. Может быть, из солидарности с неведомым преступником! Может, покушение на какого-то мужчину было совершено женщиной: его женой или любовницей! Может быть, он это заслужил! Если бы нападению подвергалась женщина — то Анжела тут же вытащила бы металлический прут и показала его следователю.

Но пока что Анжелика не торопилась раскрывать свою находку. Почему она должна помогать милиции? А прут Анжелика спрятала, когда еще не знала, что он стал орудием нападения, так, на всякий случай. Все же и вправду она здесь сидит довольно часто и затемно, и всякое может случиться… Вполне возможно, что придется отбиваться от назойливого ухажера, и этот металлический прут очень даже может пригодиться!

А потом Куропаткин присел рядом с ней на лавочку и стал, запинаясь, рассказывать какие-то случаи из милицейской практики… Некоторые были забавными, и она звонко смеялась, некоторые — не очень, и она искренне сопереживала следователю. Но она сразу поняла, что он именно тот, кто ей нужен! И сознание ее тоже сразу определило Куро-паткина как искомого. А язык ее сам сболтнул, что она — Анжела, хотя она сто лет не называла себя так.

Анжелика тяжело поднялась с кресла и посмотрела на стол, за которым еще полчаса назад сидел Куропаткин. Она готовила это мясо с такой любовью, купила кучу специй, коньяк — специально, чтобы полить мясо, готовила его несколько часов, сначала мариновала в майонезе… Сервировала стол, даже фужеры для вина купила, хотя и знала, что оставит их здесь, не повезет домой. Значит, напрасные траты. Хотя при чем тут траты, он же ее не просил тратиться, она сама этого хотела. Она сама хотела, чтобы Куропаткин по достоинству оценил ее кулинарный талант и понял, что она вовсе не глупая красотка. Она все умеет, она отличная хозяйка, может поддержать любой разговор и даже говорит по-английски… Почему же у нее до сих пор нет мужа, нет семьи, несмотря на все ее достоинства? Видимо, не судьба. Так зачем же ей страдать? Когда-то она уже запретила себе впускать страдания в свою душу. Она будет продолжать делать то, что делала уже не первый год! Если она никому не нужна, то и ей никто не нужен, и никакие угрызения совести не помешают ей продолжать в том же духе!

Она со злости смахнула на пол закуски, стоящие на столе. Бокалы разбились, окропив вином пол и стены, мясо неуклюже шлепнулось на коврик и горделиво застыло там. Ведь оно было не простым мясом, а по-фламандски. Салат и хлеб вперемешку устроились на соседнем кресле, том самом, где сидел Куропаткин.

Анжелика почувствовала приступ ненависти ко всем мужчинам на свете. Она поняла, что ей нужно развеяться, выйти из домика, где все напоминало ей о потерянном мужчине, которого она уже считала почти что своим мужем.

Она закрыла дверь дома и направилась в бар, расположенный в санатории, до которого было не больше десяти минут ходьбы.

Борис Эленберг не был близок с женщиной перед смертью, поэтому не вписывался в схему, которую для себя нарисовал Куропат-кин. Он продолжал работать, опрашивал свидетелей и соседей убитых мужчин, искал, сопоставлял, строил версии. И ждал сведений из Москвы по поводу гибели жены Дениса Корнилова, на которого было совершено покушение. Его жена Эмма, сестра Бориса Эленберга, погибла незадолго до смерти своего брата. Да и сам брат уж больно подозрителен. Куропаткину сообщили, что Борис Эленберг прилетел в Сочи на самолете, но самое странное, что он зарегистрировался на рейс, прилетевший 16 июля. Значит, в тот день, когда он звонил Корнилову и говорил, что У него нет денег на билет, он находился здесь, в Сочи, или собирался лететь сюда и был уже в аэропорту, либо сочинском, либо московском, потому что точное время звонка Корнилов не помнит!

Чертовщина какая-то! Зачем же ему вводить Корнилова в заблуждение? Не затем ли, чтобы следить за ним? Может быть, Эленберг думал, что Корнилов повинен в смерти его сестры, поэтому и следил за ним, ждал, что тот сделает ошибку, проколется? Но почему именно здесь? Почему бы Борису не дождаться Корнилова в Москве, и там уже выяснять все, что он хотел выяснить. Зачем терять время, лететь в Сочи, в то время как можно подождать несколько дней и встретиться с Денисом в столице!

Чего он хотел, этот Эленберг? Следователь упорно не понимал, для чего Борис солгал своему родственнику, что прилетит в Сочи завтра-послезавтра, хотя уже был на месте. Или просто боялся, что Денис не станет с ним разговаривать, и подстраховался? Ведь отношения у них были не самые лучшие, Корнилов этого не скрывал.

Странно все это, очень странно. И Эленберг убит и никогда уже не расскажет, зачем ему надо было лгать мужу своей сестры. Единственный положительный момент во всем этом тот, что во внутреннем кармане пиджака Эленберга был обнаружен еще и русский паспорт на его имя. Значит, в посольство можно не сообщать. Двойное гражданство в России официально не признано. И если есть русский паспорт, значит, Элёнберг—гражданин России, не больше и не меньше.

Что же они не поделили с Корниловым? Следователь подошел к окну и в сердцах стукнул по раме. Он не мог забыть свой разговор с Анжелой, после которого бросился не домой, а сюда, в свой кабинет… И как он мог быть таким грубым с этой нежной, прекрасной женщиной? В конце концов, она же не виновата, что он женат и обременен семьей? Она тянулась к нему, даже хотела отдаться, а он…

«Я не могу, я не должен, я женат» — вспомнил Куропаткин и снова сплюнул на пол кабинета. Надо же, это уже входит в привычку.

Он достал пачку «Кэмела» из стола и жадно затянулся. Ну и дурак же он! Взял и сказал ей о том, что после того, как он проводил ее домой в первый день их знакомства, в тех же проклятых кустах было совершено убийство. Он просил ее не ходить туда в одиночку даже днем. Эти кусты становились слишком опасны.

Она, кажется, слушала вполуха, если вообще слушала его. Анжела думала о чем-то своем, и на ее прекрасном лице отражались печаль и разочарование. Куропаткину было больно смотреть на нее и больно думать, что именно он причина этих ее эмоций. Она так ничего и не ответила ему, вообще перестала разговаривать с ним после того, как он сказал ей про жену. И на вопросы его не отвечала, молчала. Поэтому ему ничего не оставалось, как встать и уйти. Она, кажется, даже не заметила этого. Просто ключ, которым была закрыта дверь, она положила на стол, и он этим воспользовался. Черт, черт, черт! Ему нужно немедленно прекратить о ней думать! Он больше не встретится с этой женщиной, чтобы не подвергать себя искушению. Ему надо думать о другом. О преступлениях, которые были совершены здесь за последнее время, о тех троих отпускниках, об Эленберге, о Корнилове…