Джон Гришем - Шантаж (= Братство)

Братья крепко обнялись, пожали друг другу руки, обменялись приличествующими моменту фразами и уселись за стол.

А охранник Линк тем временем с неподдельным подозрением глазел на толстую папку.

- Что здесь? - наконец спросил он.

- Это мое судебное дело, - поспешил успокоить его Уилсон Аргроу.

- Там нет ничего, кроме кучи бумаг, - поддержал его брат.

Линк открыл папку, просмотрел верхние листы и тут же закрыл ее. На этом досмотр был закончен. Выполнив свой служебный долг, Линк вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь.

Уилсон тем временем вынул из кармана сложенный вдвое лист бумаги и передал Джеку.

- Это подтверждение прав владельца счета, - тихо шепнул он. - Срочно переведи эти деньги в один из банков Панамы, а потом пришли мне подтверждение того, что деньги уже получены. Я должен показать им эту бумагу, иначе они заподозрят неладное и вся операция провалится.

- Меньше десяти процентов, - задумчиво произнес тот.

- Да, это они так думают.

Джек внимательно посмотрел на Уилсона. Оба они прекрасно понимали, что связываться с указанным банком в Нассо было бы слишком рискованно. Ни один банк в этом регионе не согласился бы перевести деньги в Панаму на тех условиях, которые предложил им Аргроу. А если бы они и попытались это сделать, то поднялась бы такая шумиха, что об успешном завершении операции и мечтать бы не пришлось. Стало быть, в Панаму будут переведены совсем другие деньги. Другого выхода нет.

- В Лэнгли все внимательно следят за нами и ждут результатов, предупредил адвокат.

- Передай им, что все идет нормально, - успокоил его Уилсон. - Даже с некоторым опережением графика.

Через час папка с документами уже лежала на столе собратьев, и они внимательно вчитывались в каждую бумагу. Аргроу сидел рядом и с интересом наблюдал за ними. Пока Ярбер и Бич изучали обвинительное заключение, Спайсер читал спортивную колонку и мечтал о том времени, когда сможет сделать ставку на ту или иную команду.

- А где же решение суда об исполнении приговора? - спросил Бич, перелистывая бумаги.

- А мне нужно обвинительное заключение, - недовольно ворчал Ярбер.

В конце концов каждый из них нашел нужный ему документ, и они надолго погрузились в их изучение.

Обвинительное заключение по делу Уилсона Аргроу читалось как увлекательный детективный роман. Обвиняемый вместе с семью другими банкирами, пятью бухгалтерами, пятью банковскими брокерами, двумя адвокатами, одиннадцатью наркодилерами и шестью гражданами Колумбии организовали нелегальное сообщество по отмыванию полученных в результате наркоторговли долларов и укрытию их в весьма респектабельных банках страны. Общая сумма отмытых таким образом денег превышала четыреста миллионов долларов, а в самом центре всей этой грандиозной аферы, как следовало из обвинительного заключения, стоял не кто иной, как Уилсон Аргроу. Прочитав этот документ, Ярбер не удержался от восторженного отклика в адрес их нового клиента, а Бич счел за благо воздержаться от похвал, хотя и он вынужден был признать весьма незаурядные финансовые способности их нового друга.

Затем наступила настолько долгая и невыносимо тяжелая тишина, что Аргроу решил немного отдохнуть и отправился подышать свежим воздухом. Как только он вышел из библиотеки, Ярбер тут же протянул текст обвинительного заключения Бичу и попросил его прочитать один абзац. Тот пробежал глазами текст и весело рассмеялся:

- Конечно, он наверняка кое-что припрятал себе на черный день. В этом нет никаких сомнений.

- Еще бы, - поддержал его Ярбер. - Четыреста миллионов баксов! И это только часть суммы, которую им удалось обнаружить. Ну так как насчет его апелляции?

- Не думаю, что у нас что-нибудь получится, - грустно заключил Бич. Судья скрупулезно следовал духу и букве закона и не допустил ни единой сколь-нибудь серьезной промашки.

- Вот бедолага, - посочувствовал Ярбер новому клиенту.

- Ничего себе бедолага! - неожиданно возмутился Бич. - Это я бедолага, если на то пошло. Этот парень выйдет из тюрьмы на четыре года раньше, чем я.

- Не думаю, мистер Бич, - хитро ухмыльнулся Ярбер. - Смею заверить, мы отметили здесь свое последнее Рождество.

- Ты в самом деле веришь в это? - воодушевился Бич.

- Абсолютно.

Хэтли Бич встал из-за стола, потянулся, развел руками, а потом не спеша прошелся по комнате.

- Мы должны получить хоть какое-то известие от нашего драгоценного клиента, - едва слышно произнес он, хотя в комнате, кроме них, никого не было.

- Терпение, мой друг, только терпение.

- Я готов терпеть сколько угодно, но предварительные выборы уже почти завершились, а от него ни слуху ни духу.

Он получил наше письмо неделю назад.

- Не волнуйся, Хэтли, - продолжал успокаивать его Ярбер. - Думаю, он просто-напросто обдумывает ситуацию и пытается решить, что теперь делать.

Последнее распоряжение Национального бюро тюрем из Вашингтона привело начальника "Трамбла" в ярость. Что за идиоты там сидят? Почему постоянно суют нос не в свои дела?

Какой-то кретин таращит глаза на карту его заведения и без устали строчит идиотские приказы. Его брат продает подержанные машины и получает сто пятьдесят тысяч долларов в год, а он сидит в вонючей тюрьме, получает не более ста тысяч долларов и к тому же вынужден читать бредовые указания столичных бюрократов. Как он устал от всего этого!

"Несмотря на принятое ранее решение об ограничении доступа адвокатов в тюрьму "Трамбл" тремя днями - вторником, четвергом и субботой с трех часов дня до шести часов вечера, - рекомендуем вернуться к предыдущему графику.

Отныне посещение тюрьмы адвокатами разрешается во все дни недели с девяти утра до семи вечера".

- И чтобы изменить эти идиотские правила, нужно было всего-навсего убить одного адвоката, - проворчал он себе под нос.

Глава 35

Глубоко в подвальном гараже здания ЦРУ ближайшие помощники Тедди Мэйнарда вкатили его кресло в специально оборудованный фургон и закрыли дверь. Шофер и телохранитель сели на передние сиденья, а Йорк и Дэвилл вместе с шефом устроились в конце фургона. Тедди Мэйнард был в дурном настроении и очень не хотел встречаться с президентом страны именно сейчас, когда он страшно устал, измучен хронической бессонницей и вообще озабочен состоянием дел в современном мире. Он устал бороться с дураками, устал следить за всеми событиями и за все нести личную ответственность, а больше всего устал от постоянно раздирающей его на части боли. Иногда она была настолько сильной, что хотелось покончить с ней раз и навсегда. Но он останавливал себя, памятуя о том ответственном моменте, который переживает страна сейчас, и еще более ответственном, который наступит в ноябре.