Джон Гришем - Вердикт (= Сбежавшее жюри)

Председатель, мистер Граймз, уже прочел им краткую, но энергичную лекцию о недопустимости обсуждения обстоятельств дела, он этого не потерпит, сказал он, потому что судья Харкин без устали сурово требует от него этого. Но сейчас Хермана в комнате не было, а Джерри распирало любопытство.

- Интересно, старина Джекоб пытался когда-нибудь бросить курить? спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Сильвия Тейлор-Тейтум, свирепо затянувшись своей длиннющей тонкой сигаретой в стиле "эмансипэ", ответила: "Не сомневаюсь, что скоро мы это узнаем", - и выпустила столб голубоватого дыма через свой длинный острый нос. Джерри обожал прозвища и про себя уже нарек ее Пуделихой из-за чрезвычайно узкого лица, острого вытянутого вперед носа и густых курчавых седеющих волос, разделенных пробором строго посередине и падающих на плечи тяжелыми прядями. Ростом не меньше шести футов, угловатая, она отпугивала людей неизменно хмурым выражением лица. Пуделиха словно бы предупреждала, чтобы ее не трогали.

- Интересно, кто будет следующим? - сказал Джерри, пытаясь завязать разговор.

- Наверное, все эти доктора, - ответила Пуделиха, глядя в окно.

Две остальные дамы продолжали курить молча, и Джерри сдался.

Женщину звали Марли, во всяком случае, так она предпочитала называть себя в данный период жизни. Тридцать лет, короткие темные волосы, карие глаза, рост средний, стройная, одежда очень простая, рассчитанная на то, чтобы не обращать на себя внимание. Марли шикарно выглядела в обтягивающих джинсах и мини-юбках, она вообще шикарно выглядела - в одежде или без, но в настоящий момент стремилась к тому, чтобы ее никто не замечал. Она дважды до сих пор посещала здание суда - один раз две недели назад, когда присутствовала на другом процессе, второй - во время отбора присяжных уже для нынешних слушаний. Она прекрасно здесь ориентировалась: знала, где находится кабинет судьи и где судья обедает, знала имена адвокатов истицы и ответчика, всю эту информацию не так уж легко было раздобыть. Она прочла материалы дела, ей было известно, в каком отеле прячется во время слушаний Рэнкин Фитч.

В перерыве, проскочив мимо металлодетектора у главного входа, она шмыгнула в задний ряд зала суда. Зрители разминались, а адвокаты, собравшись группами, что-то обсуждали. В углу она увидела Фитча, болтавшего с двумя мужчинами, которых она сочла консультантами. Он ее не заметил. В зале находилось человек сто.

Прошло несколько минут. Она внимательно следила за дверью позади судейской скамьи и, когда из нее вышел судебный пристав с чашкой кофе в руках, поняла, что вот-вот появится судья. Тогда она достала из сумочки конверт, выждала минуту, приблизилась к охраннику, стоявшему у входной двери, мило улыбнулась ему и сказала:

- Не могли бы вы сделать мне одолжение?

Он почти было улыбнулся ей в ответ и тут заметил конверт:

- Попытаюсь.

- Я должна бежать. Не передадите ли вы это вон тому джентльмену в углу? Мне не хочется мешать ему.

Охранник обернулся в указанном ею направлении и спросил:

- Которому?

- Вон тому грузному человеку с бородкой в темном костюме. В этот момент из-за судейской скамьи появился бейлиф и провозгласил:

- Встать, суд идет!

- Как его зовут? - понизив голос, спросил охранник. Она вручила ему конверт и ткнула пальцем в имя, написанное на нем.

- Рэнкин Фитч. Благодарю вас. - И, похлопав охранника по руке, исчезла.

Фитч склонился к кому-то, сидевшему в зале, и что-то ему шепнул, а затем, когда в свою ложу начали входить присяжные, стал пробираться к выходу. На сегодня он увидел достаточно. Обычно после того, как жюри бывало сформировано, Фитч проводил в зале суда не много времени. У него были иные способы наблюдать за ходом процесса.

Охранник остановил его у двери и вручил конверт. Увидев свое имя, написанное печатными буквами, Фитч насторожился. Он был неизвестной, безымянной тенью, ни с кем не знакомился и жил под псевдонимом. Его базирующаяся в федеральном округе Колумбия фирма называлась "Западноарлингтонское товарищество" - название максимально невыразительное и никому ничего не говорящее, он сам такое придумал. Никто не знал его имени - кроме, разумеется, подчиненных, клиентов и нескольких нанятых им адвокатов. Фитч взглянул на охранника и, даже не. буркнув "спасибо", отступил в проход. Не веря глазам своим, он уставился на депешу. Без сомнения, почерк женский. Он медленно вскрыл конверт и достал из него единственный листок белой бумаги. Посредине аккуратными печатными буквами было написано: "Дорогой мистер Фитч, завтра присяжный номер два, мистер Истер, наденет серый пуловер с красным воротом, вельветовые брюки цвета хаки, белые носки и коричневые кожаные туфли со шнурками".

Шофер Хосе неторопливо вышел из-за фонтана и, словно послушный сторожевой пес, встал рядом с хозяином. Фитч перечитал записку, перевел невидящий взгляд на Хосе. Затем вернулся к входной двери, открыл ее и попросил охранника на минуту выйти.

- Что случилось? - спросил тот. Ему надлежало стоять внутри зала у двери, а он не привык нарушать приказы.

- Кто вам это дал? - спросил Фитч настолько любезно, насколько умел.

Два других охранника с металлоискателями с интересом наблюдали за ними.

- Женщина. Я не знаю, как ее зовут.

- Когда она это вам вручила?

- Перед тем как вы направились к выходу. Минуту назад. Услышав это, Фитч быстро огляделся по сторонам:

- Вы ее где-нибудь видите?

- Нет, - ответил охранник, пошарив взглядом.

- Вы можете ее описать?

Он был копом, а у копов должна быть развита наблюдательность.

- Конечно. Под тридцать. Рост - пять футов шесть или семь дюймов. Короткая стрижка. ^Брюнетка. Карие глаза. Чертовски любезная. Стройная.

- Во что она одета?

Он не заметил, но признаться в этом не захотел.

- Ну... светлое платье, вроде бы бежевое, хлопковое, на пуговицах спереди.

Фитч выслушал, поразмыслил немного и спросил:

- Что она вам сказала?

- Ничего особенного. Просто попросила вручить вам это.

Потом ушла.

- В манере речи не было ничего необычного?

- Нет. Послушайте, я должен вернуться на свой пост.

- Да, конечно. Спасибо.

Фитч в сопровождении Хосе спустился по ступенькам и обошел все коридоры первого этажа. Затем они вышли на улицу и обошли здание суда, покуривая и делая вид, что просто дышат воздухом.

Видеопоказания Джекоба Вуда записывались два с половиной дня. Исключив из записи все препирательства адвокатов, процедуры, которые проводили с больным медсестры, и свидетельства, не имеющие отношения к делу, судья Харкин сократил запись до двух часов тридцати одной минуты.

Но присяжным казалось, что они смотрят ее уже несколько дней. До определенного момента было интересно слушать личные признания бедолаги-курильщика, но вскоре стало жалко, что Харкин не урезал запись еще больше. Джекоб начал курить "Редтопс" в возрасте шестнадцати лет, потому что все его приятели курили именно "Редтопс". Вскоре курение вошло в привычку, и он за день выкуривал по две пачки. Женившись после демобилизации из Морфлота, он отказался от "Редтопс", потому что жена уговорила его перейти на сигареты с фильтром. Она хотела, чтобы он вообще бросил курить. Он не мог, но перешел на "Бристолз", потому что считалось, будто в них содержание смолы и никотина ниже. К двадцати пяти годам он выкуривал по три пачки в день. Это он очень хорошо помнил, так как именно тогда родился их первый ребенок и Селеста Вуд предупредила его, что, если он не бросит курить, внуков ему не видать. Она отказывалась покупать ему сигареты, и Джекоб делал это сам. В среднем у него уходило по два блока в неделю, двадцать пачек, но зачастую приходилось докупать пачку-другую.