Ирина Боур - Слёзы Рублёвки

Потому истории, подобные нынешней, повторялись с регулярностью железнодорожного расписания. И Настя заранее знала даже не то что — чем, но и — когда у Сэнди случится очередная трагедия. Возможно, потому Сэнди с ней и дружила искренне. Ведь Настя всегда её выслушивала и сочувствовала. Иногда даже приезжала к ней домой, где они на пару напивались 'Бейлиза'. И всегда обнадёживала её обязательным и скорым семейным счастьем.

Но сегодня Анастасии было действительно не до Сэнди. Отношения с Витей давали явственную трещину. Как бы ей самой не пришлось искать утешения у подруги. И лихорадочно дожидаться нового шанса, шастая с нею по вечеринкам…

Вот только в отличие от Сэнди шансов у неё было ощутимо меньше. Ибо той возраст ещё позволял ждать. А Насте заповедовал уже только надеяться.

И потому Анастасия, положив залитую сэндиными слезами трубку, внимательно разглядывала — не видя — листву за окном. И думала, что ей делать.

…Витя придет к ужину. Надо бы изобрести что-нибудь особенное. Посоветоваться с кем, что ли?

Или в ресторан его завести? Не пойдёт. Скажет, что устал, как собака, что не до гулянок ему сейчас.

Будто они в ресторанах только и гуляют…

Опять представилось, как не тепло у них будет и этим вечером.

Витька уткнётся в интернет. Поболтает на своём форуме, посмотрит на мировые индексы, прогуляется по новостям. 'Бизнес нынче сильно зависит от политики', - пояснил он как-то.

Между этими занятиями они поужинают. Попьют чаю, пока будут идти новости.

Потом поднимутся в спальню и лягут в постель.

Говорить будет почти не о чем. Его производственные дела ей не очень интересны. А для него крайне далеки её заботы и новости. Да и какие у неё новости! Что от Сэнди очередной попс-певец сбежал?

Если промелькнёт искорка, они притронутся друг к другу. Но тоже всё будет как обычно. Минимум слов, знакомые руки на груди, знакомые позы… поза… да, прилив восторга и сладости. Это у них бывает часто, это не отнять… А потом — быстрый побег в душ, недолгое лежание с открытыми глазами, 'спокойноё ночи, дорогая' — 'спокойной ночи'…

И придёт такое же завтра.

А тут ещё Сэнди! Отчего-то осадок такой неприятный. Может быть, потому, что и они-то с Витькой, их с Витькой отношения — немногим отличаются от того, в чём живет эта милая дурёшка? Разве что они расписаны. А так — живут… мужчина и женщина. Делают вид, что семья.

А детские голоса на улице всё чаще заставляют замирать сердце. Эти интонации их распевные. Слёзки эти трагические, когда упадёт с какой-нибудь горки. Этот смех безоглядный, когда хорошо ребёночку!

Почему бы им опять не завести своего? Чтобы был смех, чтобы были ручки маленькие, чтобы замирало сладко всё внутри, когда видишь в кроватке сопящую кроху! Чтобы был этот ребёнкин запах, когда входишь солнечным утром в его комнатку!

Настя вдруг почувствовала, что ещё немного — и у неё выступят слёзы на глазах. Почему? В самом деле, почему они с мужем ещё снова не решили завести настоящую семью? Настоящую, с ребёночком? С родным комочком, который их объединит. Склеит то, что вот сейчас, прямо на глазах, надрывается в их отношениях. Придаст смысл их семье. И обессмыслит ссоры и выяснения таких мелких, на самом деле, мелких взаимных претензий!

Который уберёт эту пустоту.

Заполнит её…

* * *

Когда это началось?

Невозможно сказать определённо. Невозможно выделить какой-то один день. Или какое-то одно событие.

Любовь уходила постепенно.

Может быть, вот это?

Хотя и событием-то не назовешь…

Просто день был такой…

Он складывался не то чтобы неудачно. Просто должен был быть другим.

Более… осмысленным, что ли…

Ибо Серебряков горел. Горел, не успевая решить важнейшее дело. И самое неприятное было, что вместо этого приходилось решать и организовывать массу других, посторонних. Но тоже неизбежных, требовавших внимания. По которым он опять не успевал, и это было критично.

Потому что срывалась сдача нового заказа. Причём очень удачного.

Ему почти что удалось продать 'самовары в Тулу'. Иначе говоря, получилось убедить не кого-нибудь, а самих иорданцев заказать довольно крупную партию товара. Причём отбил он этот заказ у англичан. Которые почти что даже подписали с Амманом протокол о намерениях. И самое во всём издевательское было то, что деколи на эту партию он взял как раз… у англичан же!

Правда, у других.

Виктор очень гордился собой. Ведь всё удалось благодаря практически только лишь его хорошо подвешенному языку! Ведь совсем символически упали в цене относительно английского предложения. Только лишь для того, чтобы формально обозначить выигрыш негласного тендера.

Но он умел неподражаемо точно произносить по-арабски 'иншалла'. Когда иорданцы в первый раз услышали это — 'если будет воля Аллаха', то заулыбались: 'Вы говорите прямо, как правоверный!' 'Я уважаю ислам, — нашёлся с точными словами Виктор. — У нас в стране четверть мусульман. И у меня много партнёров, которые придерживаются этой веры. На их честность всегда можно положиться'.

Польстил, конечно. Партнёры-мусульмане у него были, как не быть. Но честность, скорее, зависела не от религии, а от национальности. На честность татар он действительно мог положиться всегда. С остальными… тут, как говорится, градация была широкой.

И арабы знали, что он им польстил. Безукоризненная честность в число их национальных достоинств не входит. Но это всё равно было им приятно. Особенно на фоне высокомерных британцев. Которые, по словам партнёра-иорданца, немного впавшего в откровенность у себя дома, были вежливы настолько противно, что от них за версту несло неистребимой надменностью.

'Вы, русские, нам ближе, — сказал араб. — Вы тоже себе на уме. Но вы умеете быть друзьями. А они — только господами'.

Как бы то ни было, Виктору удалось договориться с иорданцами на весьма интригующий — особенно, если принять в расчёт перспективу на будущее — заказ. И вот теперь он не успевал его выполнить!

Застряли на границе две фуры. А Алла, его логист, вместо того, чтобы опрометью срываться туда и решать вопрос на месте любой ценой, два дня потеряла на какие-то поиски путей к таможне. Причём не доложилась ему, а пыталась ликвидировать проблему собственными силами. Не желала-де обременять шефа вопросами, за которые в состоянии ответить сама!

В результате схема начала разваливаться. А собирать её наново было катастрофически некогда. Вместо того чтобы решать дело, Виктор должен был полтора часа потерять, чтобы встретиться со Светланой и Александром. У тех болезненно завис вопрос с налоговой, и нужно было, чтобы он срочно просмотрел ряд бумаг.

В это же время позвонили из издательского дома Андреева. Там надо было бегом-бегом утвердить рекламный материал в журнале 'Анфас'. А пи-ар-менеджер был в это время в Екатеринбурге, налаживая там взаимодействие с местной прессой. Пил, собака, по кабакам — вот и всё взаимодействие! И просмотреть вёрстку тоже надо было немедленно, сегодня, ибо журнал завтра уходит в печать. Ерунда, конечно, полчаса на мониторе и пара исправлений — но сегодня, сегодня! Сегодня, будь оно неладно!