Татьяна Моспан - Партия в преферанс

Единственным человеком, с которым можно было поговорить на эту тему, был Славик Доронькин, но… Вот как раз с ним-то Николаю меньше всего хотелось обсуждать эти вопросы.

Странная штука жизнь. С Доронькиным, которого он не видел с самого детства, судьба свела его самым неожиданным образом. Они встретились за карточным столом три года назад. Однокурсник Николая Вадим Ладынин привел его в гости к Доронькину. Друзья детства едва узнали друг друга, до того оба изменились. Славик, как и Николай, любил перекинуться в картишки.

Тамара Александровна, узнав об этой встрече, расстроилась и даже чего-то испугалась.

А вот Людочке, когда Першин представил Славика супруге, — тогда он был ещё не разведен, — друг детства мужа понравился.

— Не то, что ты, — укорила она Николая. — Умеет деньги зарабатывать. Квартиру себе купил.

Нынешний Доронькин резко отличался от Доронькина-пацана. Того, хилого, небрежно одетого, с выпученными, как у лягушки, глазами, можно было назвать настоящим заморышем. Этот же смахивал на современного бизнесмена: маленький, толстенький, под фирменной рубашкой круглилось брюшко, лысина во всю макушку, одет дорого, но крикливо. Красовавшаяся на безымянном пальце массивная золотая печатка с вкрапленным в неё изумрудом говорила о достатке. Словом, выглядел Доронькин настоящим фраером и с чувством собственного превосходства поглядывал на окружающих.

Правда, если внимательно присмотреться, то небрежность в одежде, свойственная с юных лет, сказывалась и теперь. Брюки, выполненные из добротной ткани гармошкой набегали на туфли и несколько смазывали общее впечатление, а пиджак знаменитой фирмы выглядел непроглаженным и сидел на нем как-то криво, точно достался с чужого плеча. Впрочем, это не имело никакого значения. Невооруженным глазом было видно, что Доронькин не просто держится на плаву, но попал в струю, нашел дело, которое дает ему возможность зарабатывать неплохие деньги. Поэтому он чувствует себя в жизни настоящим хозяином.

Першин опять повертел в руках золотую монетку.

— Вот Славик удивится, если ему показать николаевскую десятку, — вслух сказал Николай и рассмеялся. — У него глаза на лоб вылезут!

Но такое мальчишеское настроение длилось одну минуту. Он тут же посерьезнел.

Значит, тогда, в детстве, ему удалось отыскать захоронку Пимена. Видно, часть монет он успел сунуть в карман. Потом последовал удар, от которого потерял сознание. Славик сказал, что Мишка-Шатун его по голове шарахнул, больше некому. Причастен ли к этому придурковатый пастух или кто-то другой на этот вопрос сейчас ответить невозможно. Да и так ли это важно, кто стукнул его по голове? Главное, что Николай обнаружил припрятанные червонцы. Пока все укладывалось в выстроенную им логическую схему.

А вот дальше… Дальше начинались сплошные предположения. Мать, пока он лежал без сознания, обнаружила у него эти монеты и спрятала их от греха подальше. Она скрыла ото всех, что его поиски увенчались успехом. Почему? Да потому, что была очень суеверным человеком и как огня боялась семейства Пимена. Может, она и не считала самого Пимена колдуном, но была уверена, что там дело нечисто. Николай помнил, как она рассердилась на него, когда узнала, что он тайком бегает на заброшенную усадьбу. Мать была уверена, что Кольке эти червонцы кроме неприятностей ничего не принесут. Она желала сыну счастья и слышать не хотела ни о каких кладах.

Ее парализовало перед смертью, она не могла говорить, но Николай помнит, как мать мучилась, пытаясь что-то объяснить ему.

Только сейчас Николай подумал о том, как много сил она потратила на то, чтобы поставить его на ноги. И денег. Эта простая мысль сама собой пришла в голову. Откуда вдруг появились деньги на консультации у всех этих медицинских светил, важных профессоров, восседающих в просторных кабинетах?!

На глазах Першина выступили слезы. Ну, конечно! Почему никогда не задумывался об этом раньше? Она брала червонцы из тайничка и поедом ела себя за то, что пользовалась этими деньгами.

Он до боли стиснул ладони.

— Бедная мама! С ее-то характером…

Ничего не жалела для сына, даже через собственное «я» переступила, чтобы ему помочь. А сама… Николай на похороны еле-еле наскреб денег. Господи, ну и жизнь!

Он долго сидел, понурившись. По всему выходило, что клад Пимена существует, вернее, он существовал тогда, в 65-м году, когда Кольке было восемь лет, только вот сохранился ли он до сих пор…

Сейчас в нем боролись два человека. Один, робкий, боязливый, суеверный, шептал ему, что надо плюнуть на это дело, плюнуть и растереть. И думать об этот забыть. «Окаянные те деньги, окаянные, никому добра не принесут, покуражится только чертяка и…» — он будто слышал сейчас голоса деревенских старух. «Клад добудешь, да домой не будешь».

Второй человек, циничный, насмешливый, называл его неудачником и высмеивал незадачливого кладоискателя.

Николай встал, завернул монеты в темную фланельку, положил их в ту же самую маленькую коробку, которую засунул на прежнее место. Подумав, вытащил один червонец.

— Это судьба, — произнес он вслух, лихорадочно вышагивая по комнате. Он попытается отыскать остальные монеты. Иначе просто сойдет с ума. С удивлением почувствовал, что, едва так подумал, мгновенно унялось начавшееся сердцебиение и на душе стало спокойнее.

Николай спрятал одну монетку в кошелек и вспомнил, что сегодня пятница и вечером их компания собирается у Славика Доронькина, чтобы расписать очередную «пульку».

Игру начали с небольшим запозданием. Костя Шигин по прозвищу Костыль немного задержался.

— Ну ты у нас, блин, самый деловой, — недовольно буркнул Славик, открывая дверь партнеру и даже не пытаясь скрыть раздражение. — Занятой вдребезги.

— В метро сбой, в туннеле минут на двадцать застряли, на кольцевой всех высадили. Пришлось на перекладных добираться, — оправдывался Костыль, вытирая выступивший на лбу пот.

— Опять, что ль, кого-то подорвали? — лениво спросил Доронькин.

— А хрен его знает! — пожал плечами Шигин. Его лицо с отечными мешками под глазами выглядело нездоровым.

«Морда — мятый плюш», — говорил в таких случаях Славик. Ясное дело, перебрал вчера парень, крепко перебрал. Впрочем, Доронькину на это было наплевать. Его полная фигура с вывалившимся из брюк животом выражала полное презрение к Шигину и ко всему тому, что не имело отношения к его собственной персоне.

— Все собрались, одного тебя ждем.

За стол сели в начале седьмого вечера.

— Чистая скатерть да жена — главные враги преферанса, — начал балагурить Славик, к которому вернулось хорошее настроение, испорченное непредвиденной задержкой Костыля.