Виктория Щабельник - Паутина прошлого

1992 год…

Утро выдалось пасмурным и дождливым, однако к полудню тучи разошлись, и засияло яркое солнце. День Города обещал быть теплым и радостным, и большая часть горожан стеклась на главную площадь в поисках развлечений. Их в городе было не так много, однако некоторым хватало и этого. Несколько скамеек рядом с импровизированной сценой были заполнены пожилыми пенсионерами, наслаждающимися музыкой местного оркестра творческой молодежи. «Молодежь» состояла из дамы сильно бальзаковского возраста с растрепанной гулькой на голове, самозабвенно играющей на расстроенном пианино Вивальди, и пары ее «добровольных» помощников, которым не удалось избежать почетного участия в концерте. Сейчас они жалобно смотрели со сцены, отчаянно пытаясь попасть в такт и не вызвать неодобрительного взгляда своей учительницы. Где-то в отдалении старенький магнитофон старался переорать звуки скрипок и пианино, и периодически ему это удавалось.

В нескольких метрах от сцены шумливая ватага малышни играла в футбол, не обращая никакого внимания на «концертные страдания». На две команды игроков не набралось, поэтому играли по-простому — в одни ворота: вратарь, трое в нападении, трое в обороне. Игра шла темпераментная, поэтому в общую какофонию звуков вливались дополнительные децибелы.

Один из игроков отличался от остальных своим азартом. Глядя на хрупкую фигурку нападающего, сложно было заподозрить в нем девчонку, настолько лихо и умело она пасовала товарищам мяч. Однако когда защищающий ворота крепыш выскочил на поле и бесцеремонно отпихнул её в сторону в момент броска, высокий подросток лет пятнадцати, до сих пор спокойно стоящий на краю площадки и не вмешивающийся в игру, тут же направился к футболистам. Но он опоздал — рассерженная девчушка с искаженным от ярости лицом набросилась на обидчика, и повалила его на землю. В итоге пареньку пришлось разнимать уже не двоих, а всю кучу малу, состоящую из гневно вопящих детей. Довольно быстро отыскав среди малышни темноволосую смутьянку, он вытащил девчонку за шиворот, и, не обращая внимания на её отчаянные вопли, понес к фонтану. Там не очень вежливо поставив на ноги, он достал из кармана чистый носовой платок, и, смочив его в воде принялся приводить в порядок чумазое лицо ребенка

— Опять мелочь бунтует? — сзади раздался насмешливый голос, и юноша, вздохнув, обернулся к подошедшей компании. Самым ярким из них был Никита, по прозвищу Рыжик, самым высоким — Мишка, а самым злым — Павел, — и на фига ты ее с собой притащил?

— Не с кем было оставить, — пояснил подросток, тщательно вытирая сестре ладони, — батя на смене, а эта в прошлый раз умудрилась поджечь коврик в прихожей и залить соседей. Причем одновременно.

— Да, непруха. И что думаешь с ней делать? — Никита неодобрительно наблюдал за проявлением братской заботы, в душе благодаря судьбу и родителей, что они ему не преподнесли такой вот подарок.

— Сначала думал — утопить, да видно придется взять с собой.

— Ты чего, Леха, сдурел? На хрена нам такое счастье? — возмутился Павел, вызвав на лице юноши гримасу неодобрения.

— Ты это, осторожнее со словами. А то она в прошлый раз такое бате сказала, что он два дня потом со мной не разговаривал. За тобой, между прочим, повторяла.

— Так что мне теперь, заткнуться? — возмутился Пашка, и вообще, отвел бы ее к тетке и не парился.

— К тетке нельзя. У нее своих двое, а когда я привожу к ней Таньку ее муж начинает орать.

— Это который? — уточнил Мишка.

— Третий. Или четвертый. Не помню точно.

— Ладно, с нами, так с нами, — Мишка присел рядом с девочкой и посмотрел в ее огромные зеленые глаза, — только заруби себе на носу, малек — будешь путаться под ногами, забудем в лесу. Надолго.

— Заметано, — бойко ответила девчушка, и, отбросив ставший черным платок, выжидательно посмотрела на брата.

— Только сначала нужно заехать в одно место, кое-кого забрать, — было похоже, что Алексей смутился.

— Кого ты еще хочешь притащить? — возмутился Павел.

— Увидишь, — на мгновение по губам Лехи пробежала улыбка, и ребята невольно отметили, насколько они с сестрой отличаются друг от друга. Порывистый и вздорный чертенок ничем не напоминала своего степенного старшего брата. Вот только глаза — у обоих были красивыми и выразительными, редкого зеленого цвета с золотистыми искорками у самого зрачка.

Дорога на мопедах заняла не больше пяти минут, и вскоре ребята тормозили у двухэтажного многоквартирного дома. Посигналив, Алексей терпеливо подождал, пока из подъезда выпорхнет симпатичная блондинка. Подбежав к парню, она коротко чмокнула того в щеку, и выжидательно уставилась на компанию ребят.

— Знакомьтесь. Это Марина, — с улыбкой представил Алексей девушку друзьям.

2008 год…

— Сейчас мы подвезем тетю Клаву, а потом я отвезу тебя к нам, — Миша на миг отвернулся от дороги и улыбнулся мне.

— К вам? — удивленно переспросила я.

— Я снял небольшой дом, со всеми удобствами. Надо же нам с ребятами было где-то разместиться. Гостиницы здесь сама знаешь какие. А так — полная свобода.

— Я остановлюсь у тети Клавы, — мои слова стерли довольное выражение с лица Михаила, и вызвали улыбку у ребят, — мы давно не виделись. Хочу побыть с ней какое-то время. К тому же, не хотелось бы лишать вас личной жизни.

Михаил было запротестовал, но я оказалась непреклонной, и он, наконец, от меня отстал. Минут через десять мы были у дома тетки, и, попрощавшись с ребятами до вечера, поднялись в небольшую квартирку на третьем этаже. Сам дом стоял на отшибе, окна выходили на редкий лесок, обрывающийся прямо у трассы.

— Хочешь есть? — заботливо поинтересовалась тетка.

— Мне бы в душ, — я потерла слипающиеся от усталости глаза, — и вздремнуть часок-другой. Не хотелось бы проспать.

Душ вернул мне ощущение чистоты, но усталость так и не прогнал. Натянув старую футболку и закутавшись в теплый плед, я с удовольствием прикрыла глаза.

Проснулась я уже вечером, однако солнце ещё не успело уйти за горизонт. Последние лучи окрасили стены в пурпурно-оранжевые тона. Спросонья от изобилия красных оттенков мне показалось, что в комнате бродят багровые тени. Протерев глаза, я с облегчением поняла, что все это было лишь причудливой игрой полутеней. Я бодро встала и потянулась, почувствовала легкий озноб и прикрыла балконную дверь. Взглянув на часы, поняла, что опаздываю. Сборы заняли несколько минут, и, обняв на прощание тетю Клаву, я сбежала вниз по ступенькам. На миг поймала ее печальный взгляд, но в тот момент у меня не было ни времени, ни желания разбираться, что он означает. Вряд ли она могла знать слишком много, а догадки всегда остаются лишь догадками.