Далия Трускиновская - Как вы мне все надоели!..

Понеслись по темным коридорам неодетые слуги, зарычал, как лев в зверинце, сам старый граф, затрубили тревогу. А в подземелье тем временем корчился и брыкался на полу карлик.

Паж прыгал так и сяк, пытаясь сунуть руку ему за пазуху, но уродец отпихивал его, щелкал зубами и плевался. Две графские дочки с кавалерами стояли, как вкопанные, хотя по лицам девиц видно было – слышали они некий шум и силятся проснуться. А младшая открыла огромные голубые глаза, ахнула и принялась оттаскивать пажа от карлика.

Тут уж ведьма возмутилась!

– Опомнись, девка! – воскликнула она. – Погляди на него глазами! Прикоснись к нему руками!

И выплеснула с криком в одурманенное лицо девицы вино из кубка, стоявшего на столе.

Пока ошалевшая девица утиралась, сплела старуха из пальцев нечто хитромудрое и потрясла сцепленными руками у себя над головой с невнятным бормотанием. И раскрылись глаза у девиц с кавалерами, и вскрикнули все четверо, и бросились наутек.

Освобождая от заклятья графских дочек, не заметила старая ведьма, как кончились судороги гнусного карлика – ведь сгорела уже до конца прядь волос в пламени факела. И сделал карлик длинными костлявыми пальцами знак – и отлетел от него паж, вмазавшись спиной в каменную стенку. А уродец вскочил и схватил за руку молодую графиню.

– Моя! – крикнул он ведьме. – Под мою дудку плясать будет! Не тебе ее у меня отнимать! Я своей кровью кубок вымазал, ее напоил! Она руками и губами моей крови коснулась! Дудочка запоет – кровь на руках и губах встрепенется! Против этого все заклятия – чушь!

– Не пущу! – яростно воскликнула ведьма. – Знаю я, до чего она с тобой затанцуется! Видела в магическом зеркале твой секретный сундук! Он и без того окровавленных дудочек полон! Не выйдет!

– Ах, магическое зеркало?! – издевательски вопросил карлик. – Ах Премудрое Светлое воинство? Нет у тебя больше магических зеркал, Тиберия, и воинство магов тебя тоже не спасет! Потому что ты теперь – сама по себе, а оно – само по себе!

– Я и без воинства с тобой, замухрышкой, слажу!

И, не говоря более ни слова, старуха отвесила замухрышке такую пощечину, что полетел он на пол с молодой графиней вместе.

Но, выпустив из рук красавицу, вскочил карлик на четвереньки, окрысился, зарычал, и изо рта у него четыре клыка полезли, два – вверх, два – вниз. Вытянулась при этом его мерзкая физиономия и стянулась в кабанье рыло, а черная волосня на голове ощетинилась стальными с синим отливом колючками и тоже изготовилась к бою.

Дернулся бедняга паж, чтобы поспешить на помощь бабке Тиберии, да уж больно крепко влепился он в стенку – еле смог шевельнуться. А стальная щетина проросла сквозь драную одежонку карлика на загривке и вдоль хребта, торча вверх и в стороны на фут, а то и больше.

Глядя на это безобразие, рассмеялась бешеным хохотом старая ведьма и, сунув пальцы в рот, свистнула так, что в замке из настенных колец факелы повыскакивали, отчего чуть не занялся пожар. А еще от этого свиста встала дыбом шерсть на черном коте, и стал он расти, расти... и рос, господа мои, быстрее, чем пламя над сухими дровами, пока не стал со льва величиной. Лапы же у него оказались и вовсе огромные, с такими когтями, что по длине и крепости стоят любого ножа.

Кот с места прыгнул и завалил на бок уродца, норовя вцепиться ему в горло. Девица пробовала было за шиворот оттянуть кота, да наколола о взъерошенную шкуру нежные пальчики. А тут еще ухитрился отлипнуть от стенки рыженький наш пажик и схватил свою красавицу в охапку.

– Бросай девчонку, дудочку ищи! – приказала ведьма.

Но паж обалдел от блаженства.

Придушив карлика, кот повернулся к хозяйке, словно спрашивая – ну, что дальше с добычей делать?

– Внучек, радость моя, если ты дудочку не возьмешь, то я сама ее возьму, – предупредила ведьма. – Только полюбит тогда графская дочка, ты уж не обижайся, меня. И будет ходить за мной, как привязанная. Так что давай, подходи!

– Ага, – ответил паж, но девицу из объятий не выпустил.

– Горе ты мое, – сказала ему ведьма.

Тем временем полупридушенный карлик очухался. Видя, что и кот, и ведьма укоризненно взирают на пажа, он вдруг вывернулся из-под лапы и словно растаял в воздухе. Все услышали только щелчок его сухих пальцев да хвост невразумительного заклинания.

– Ах, гром тебя разрази! – воскликнула ведьма. – Дождались! Доигрались!

И она сгоряча дала еще одну оплеуху – пажу. Бедняга отлетел от красавицы и сел на пол.

– Чую! Звон слышу! – с этим воплем разъяренная ведьма кинулась в погоню.

Очевидно, где-то в глубине подземелья карлик затевал очередную магическую пакость.

Кот понесся следом за хозяйкой, делаясь с каждым скачком все меньше и меньше, пока наконец, уже в прежнем своем виде, не прыгнул бабке на плечо.

Паж вскочил на ноги. Оплеуха явно пошла ему на пользу. Вооружившись факелом, он побежал за старухой. И обнаружил ее перед запертой дверью. Причем дверь была, как и все в замке, основательная – из дубовых досок в руку толщиной, по углам окованная железом.

– Ускользнул, будь он неладен! – пожаловалась ведьма. – И дверь не отпирается! Он такой запор наложил что тройная магическая отмычка нужна! Ну, я сделаю, ты сделаешь, а котишка-то не может! Не обучен! А все из-за тебя, растяпы!

– Какой знак? Какая отмычка? – искренне удивился паж. – Опять ты, бабка, все усложняешь. Сунем ключ в скважину и откроем!

– Откуда у тебя ключ? – изумилась старуха.

– Да у нас в графском замке всего шесть таких заморских замочков, и все одинаковые. Так что мой ключик от графской гардеробной сюда без всяких заклинаний подойдет.

Паж извлек ключ и, к величайшему конфузу ведьмы, быстренько открыл замок.

– Стой, – сказала старуха, – к бою нужно приготовиться. Я первой врываюсь и знак Гиммель-Далед делаю, котишка слева заходит, а ты с факелом сзади держись, чтобы, когда я в сторонку отступлю, выпад им сделать. Понял? Ну, вперед!

Но, когда, рванув на себя дверь, влетела готовая к атаке команда в графский винный погреб, то увидела там такое, что бедная старуха попятилась, а паж выронил свой факел.

Среди бочек валялся в беспамятстве карлик, а рядом стоял некто высокий и статный, длиннокудрый и в серебряном плаще, в диадеме с камнями, испускающей мягкий свет, и с тоненьким ореховым прутиком в руке.

– Здравствуй, Тиберия! – сказал, улыбаясь, этот красавец. – Не правда ли, я появился вовремя? Здравствуй и ты, мальчик. Пока на бабушку столбняк нашел, забери-ка ты у Озарука волшебную дудочку. Здравствуй и ты, Нариан. Давненько не встречались! И не узнать тебя. Постыдилась бы, Тиберия! Совсем зверя баловством своим погубила. А какой боевой зверь был! И на себя погляди...

Ведьма сопела и молчала.