Михаил Палев - Копье Дракулы

Бредников вежливо улыбнулся, оценив шутку. Вдохновленный его одобрением, я продолжил:

– Каким образом у ученого-историка оказалось оружие китайского спецназа? Очевидно, что он не мог его приобрести легально!

– Румынский следователь обратил на это внимание, но начальство почему-то не оценило его рвения. В принципе Георгеску вполне мог приобрести его по случаю у какого-нибудь бывшего сотрудника «секуритате» – румынской службы безопасности времен Чаушеску, так что это еще понятно. Непонятно вот что: никто не обследовал правую руку Георгеску на наличие следов продуктов сгорания пороха. Таким образом, вопрос: стрелял он сам или кто-то выстрелил ему в голову с близкого расстояния – остался открытым. Далее следователя насторожило, что в бумажнике Георгеску обнаружена достаточно крупная сумма наличными, но его недорогой мобильный телефон исчез. Следующий немаловажный момент: следователь обнаружил, что в ноутбуке Георгеску отсутствует жесткий диск, что само по себе необычно.

– То есть все материалы, с которыми работал Георгеску, бесследно исчезли? – спросил я, не скрывая досады.

– Не совсем так, – отозвался Бредников. – В кармане пиджака Георгеску была обнаружена провалившаяся за подкладку флешка. И на ней содержались довольно любопытные материалы. Недовольный формальным закрытием дела следователь счел себя уязвленным в профессиональным плане и охотно переслал мне содержимое флешки и все материалы по делу, едва я только намекнул, что убийство Георгеску в Бухаресте и убийство Шергина в Москве могут быть взаимосвязаны.

Да, уязвленное самолюбие профессионала может привести к должностным преступлениям – таких примеров немало.

– Среди материалов, содержавшихся на флешке, я обратил внимание на некое подобие генеалогического древа. Любопытно, что, судя по фамилиям, оно составлено не для какого-нибудь древнего дворянского румынского рода, а для цыганского семейства. Георгеску явно искал потомков этого рода. И, похоже, он нашел что искал. Последней в этом генеалогическом древе указана некая Анна Ла Зинкако, тысяча восемьсот девяносто третьего года рождения. Георгеску настолько заинтересовался этой цыганкой, что сумел найти ее следы аж в Москве! На флешке есть составленная на нее в вордовском формате справка. Вот ее перевод: «В 1919 году Анна Ла Зинкако и ее муж Рист Ла Зинкако оказались в Москве вместе с группой румынских цыган. Рист Ла Зинкако после переселения в Москву взял фамилию Михай, трудился в артели «Румынский иностранец» и скончался от двустороннего воспаления легких в 1930 году. Согласно справке архивов НКВД сын Риста и Анны Михай (Ла Зинкако) Тома Ристович Михай, 1909 года рождения, уроженец города Фокштань (Румыния); неграмотный, беспартийный, медник-лудильщик, работавший в артели «Югославец» и проживавший в городе Москве по адресу: Авиационный переулок, дом 3, квартира 4, приговорен Особым Совещанием Народного Комиссариата Внутренних Дел (НКВД) СССР 4 июня 1935 года к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере за контрреволюционную агитацию. Отбывал заключение в Соловецкой тюрьме особого назначения (СЛОН). 25 ноября 1937 года Особым Трибуналом Управления НКВД по Ленинградской области приговорен к высшей мере наказания (расстрелу). Приговор приведен в исполнение 8 декабря 1937 года. Судьба Анны Михай (Ла Зинкако) с 1935 года неизвестна, согласно записи в домовой книге от 2 сентября 1935 года Анна Михай выписана из квартиры в Авиационном переулке без объяснения причин. Вместе с ней была выписана ее дочь Михай Елизавета Ристовна, 1925 года рождения, уроженка города Москвы. Судьба Елизаветы Михай также неизвестна».

– Нет сомнений, что Георгеску упорно разыскивал Анну Михай и ее потомков, – сказал Бредников. – Скорее всего, и в Москву он приезжал именно за этим. Но, к сожалению, на флешке нет информации о том, нашел он потомков Анны Михай или нет. Возможно, что он просто не успел перенести эту информацию на флешку, и она осталась на винчестере похищенного ноутбука.

Бредников говорил, но я слушал его невнимательно: в голове вертелась фамилия «Михай». Я совсем недавно где-то слышал эту фамилию.

– Валерий Иванович! – возбужденно воскликнул я, бесцеремонно перебив Бредникова. – Сеть косметических салонов, принадлежащая Соколовой, называется «Вета Михай»!

– Я знаю, – сухо ответил Тавров. – Но девичья фамилия Соколовой – Порфирьева. Так что я не усматриваю связи.

И он взглянул на Бредникова.

– Ой, извините! – спохватился я. – Продолжайте, пожалуйста!

– Так вот… – продолжил Бредников. – В выписке, сделанной Георгеску, говорится, что в качестве свидетеля по делу об исчезновении Анны Михай допрашивалась Полина Аркадьевна Демешкевич, жена инженера авиационного завода номер тридцать девять. Я поднял дело и обнаружил, что в качестве свидетелей допрашивались еще одиннадцать человек – в основном соседи семьи Михай. А Полина Демешкевич пользовалась услугами Анны Михай, подрабатывавшей пошивом одежды. Кстати, клиенток у нее было много, но допрашивали из них только Демешкевич. И из всех свидетелей, чьи показания отражены в деле, Георгеску упоминает только Демешкевич. Здесь есть какая-то связь, но я не имею ни времени, ни сил на столь детальное расследование, поэтому хотел бы, чтобы вы, Валерий Иванович, занялись этим. Я думаю, что Георгеску совсем не случайно из всех свидетелей отметил именно Полину Демешкевич.

– Займемся! – кивнул Тавров.

– Вот вкратце все, что мы нашли интересного на флешке Георгеску, – подытожил Бредников. – Там есть еще материалы по теме исторических исследований Георгеску, но у них достаточно большой объем, и переводчики еще не закончили работу с ними. Как только переводы будут сделаны, я тут же перешлю их вам.

– Большое спасибо, Александр Александрович! – поблагодарил я и взглянул на часы. Бредников, видимо, решил, что я куда-то тороплюсь и сказал:

– Минутку, Мечислав Мстиславович. Есть еще интересная информация. Дело в том, что Георгеску, прилетев в Москву, приобрел сим-карту МТС: видимо, собирался делать много звонков российским абонентам и решил сэкономить на роуминге. Эту сим-карту румынские коллеги не обнаружили: то ли ее забрал убийца вместе с мобильным телефоном, то ли Георгеску сам выбросил ее. Так или иначе, сим-карты нет, но удалось выяснить, что Георгеску приобретал ее на свое имя, и поэтому мы получили из МТС распечатку звонков, сделанных Георгеску за время пребывания в Москве. Вот, изучайте!

И Бредников положил на стол лист бумаги. Тавров взял лист и внимательно его проглядел. Затем достал из кармана клочок бумаги и положил на стол.

– Как и следовало ожидать! – удовлетворенно заметил он, черкая маркером по распечатке звонков. – Едва вставив симку в телефон, Георгеску тут же позвонил на московский городской телефон. И знаете, где установлен этот телефон?