Андрей Хазарин - Товар для Слона

Поменять стоянку, что ли? Пожалуй, можно минут на десять отлучиться, хоть малую нужду справить. А если кто-то придет тем временем? А, авось не придет. Некоторые наблюдатели из самых старательных на такой случай с собой резиновую грелку возят, но это уж слишком. Противно. Да и по объекту видно, ничего чрезвычайного в ближайшее время у него не намечено, вон, теперь взялся подкрашивать кровлю. Правильно, погода подходящая…

Обернулся за двенадцать минут — ничего, все так же возится вертухай на крыше. Ну и ладушки, станем на прежнее место. Движению не мешаю, крышу видно, вход во двор видно и переднюю дверь — через палисадничек.

Без двадцати одиннадцать объекту, похоже, крыша надоела. Побросал инструменты на землю, с ведром в руке слез по лестнице, исчез в доме. А ещё через десять минут вышел из калитки и двинулся на уголочек, к Полтавской, и прямо к подземному переходу, он же — спуск в метро.

Я задергался. Бросать тачку, бежать за ним? Но тут же успокоился: вертухай вышел в полудомашнем виде. Не в телогрейке, правда, но куртка затерханная, и не брюки, а спортивные штаны. Вряд ли он в таком наряде далеко двинет. Я выдержал характер и через полминуты увидел его на другой стороне улицы — от перехода повернул направо, перебежал переулочек под носом у автобуса, а там уже зашел в гастроном.

Можно бы, конечно, и тут подождать, никуда не денется, скупится и пойдет обратно, но в нашем деле удачу приносит только дотошность. Я вырулил на Полтавскую, проскочил до ближайшего разворота, подъехал к гастроному и приткнулся за какой-то "пятеркой", такой же перекрашенной и видавшей виды, как мое "зубило".

Гастроном — это так, по привычке со старых времен, сейчас в этом магазине можно что хочешь купить: от немецкой спаржи и калифорнийского красного вина (не знаю, где его делали, на Саблинке или в Лознюках, но на обложке написано "калифорнийское" не нашими буквами) до угловой ванны и душевой будки с прозрачными стенками. "Джакуцци" называется. В ихних фильмах любят показывать, как в такой хреновине девушка моется.

Но Потапов сегодня пришел не за "Джакуцци", да и калифорнийским красным, по-видимому, не увлекался (здешнее население предпочитает домашнее сизое). Купил по-простому сосисок, кефира и теперь, похоже, выбирал печенье. Выбор, видно, был немалый, потому что стоял он перед кондитерским прилавком довольно долго. Интересно, Горпына ему велела или сам сластена?

Мне потаповская широкая спина в темно-зеленой куртке была хорошо видна. Надежная такая, неторопливая спина. Иногда другие покупатели на минутку заслоняли, но в это время по магазину крутились больше женщины, и такую спину они полностью заслонить не могли.

Пока Потапов решал кондитерские проблемы, возле него остановился ещё один покупатель. Мужчина. С такой же широкой спиной, такой же бычьей шеей, но более рослый. И молодой, судя по походке.

Чуть повернул голову, как вроде что-то сказал. Вертухай на него оглянулся, ответил. Поговорили, время от времени тыча пальцем в стеклянную витрину, — советовались друг с другом насчет печенья, что ли. Значит, все-таки жена велела печенья купить: был бы сам любитель, не нуждался бы в советах. Хотя, может, тот, рослый, совета спрашивал.

Наконец поручкались на прощание и разошлись в разные стороны, так ничего и не купив. Вот это уже поинтереснее…

Оба они мне были отлично видны — стекла в магазине большие, наклоненные вперед, солнечные лучи отражались очень удачно, вниз, и в объектив не лезли. На фотографиях наверняка получится не только кондитерский прилавок, но и цены можно будет прочитать…

Я успел сделать уже несколько снимков двух широченных спин, а потом тот, что помоложе, повернулся и пошел к выходу. Я машинально щелкнул затвором — и чуть не выронил "Зенит".

В глазах ещё стояло увеличенное телеобъективом лицо в видоискателе спокойное, серьезное лицо бригадира Алексея!

Ничего себе, сказал я себе…

Е-мое, это же я прямо за его "пятеркой" стою!

Руки тряслись, пришлось на себя гавкнуть. Включил зажигание, оглянулся, сдал назад, переключился на первую и спокойненько, не торопясь, дотянул до переулка — а там резво дальше, снова направо, ещё раз, перескочил Полтавскую и тормознул у телефона-автомата.

Ответил Колесников, и я доложил, что так мол и так, с другом нашим виделся, но пришлось подождать, пока он поговорит с одним человеком, вообще-то знакомым, просто неловко было в чужой разговор встревать, да вы его тоже знаете, здоровенный такой, на вишневой "пятерке" ездит.

Вадим Андреич с ходу просек:

— Погоди-погоди, это ты кого имеешь в виду? Бригадира могильщиков, что ли?

Я подтвердил, он отозвался: "Ага… ага…", а после велел мне дальше все покупать по списку. То есть продолжать наблюдение за надзирателем Потаповым, а на Алексея не отвлекаться.

Я повесил трубку, закурил, поглядел в спину вертухаю — он со своим кефиром и сосисками как раз протопал мимо телефонной будки — и пошел обратно в машину.

Временами удивляет меня Колесников. Не то он вообще такой невозмутимый, не то просто по телефону не хотел бурно реагировать… Не то моя сенсационная новость оказалась для него меньшим сюрпризом, чем для меня.

Бригадир Алексей появился у нас днем. По-моему, около двенадцати. Конечно, после Андрюшиного сообщения я смотрела на него во все глаза. Не могу сказать, что лицо у него было смущенное или виноватое — и с чего бы? Но все равно мне оно показалось совершенно "не таким."

— Анна Георгиевна! Вадим Андреич передал Борису Олеговичу результаты компьютерного моделирования. Борис Олегович поручил мне разобраться и доложить. В общем и целом я понял. Но по некоторым пунктам нужны разъяснения. Тем более, в компьютерных делах я не силен.

— Увы, Алексей, на этом уровне я тоже не сильна. Если не возражаете, передам вас нашему специалисту. Зовут его Сергей Леонидович.

Я свято блюла принятое у Слона подчеркнуто вежливое обращение. Хотя, думаю, Сережу такое "выканье" собьет с толку. Ничего, потерпит. Пусть привыкает к разнообразию стилей и учится видеть содержание за формой.

— Какие же возражения! Наоборот — только от специалиста и можно чему-то научиться.

С некоторых пор Алексей со мной уважительно любезен и даже, по его меркам, многословен.

Я отвела его к Сереже в комнату, Шварц вызвал из памяти ту программу, а бригадир вытащил список вопросов — и началось.

Вот кто работает педантично! Списочек не в один десяток пунктов, похоже. Спросит Алексей, выслушает ответ, разберется, переспросит, что не понял, после все старательно записывает. Почерк мелкий-мелкий, строчки ровные, аккуратные. Издали — как будто азбука Морзе. Точки — тире точки…

Я их оставила и вернулась к своим баранам, пардон, законам.