Андрей Хазарин - Товар для Слона

— Милая, это тоже путь тупиковый. Слон задерет хобот, как только узнает, что мы в его грязном белье копаемся. А Арсланов — когда узнает, что до него не все доходит.

Да, Дима несокрушимо, железно прав. До тошноты.

— Дим, а если так: согласиться, но только сплетни пособирать. А документы пусть уж сам Петр Петрович ищет…

— Не думаю, что его такое устроит. Но попытаться можно. Зафиксируй в уголочке.

Я аккуратненько записала этот вариант.

В кухне было уже совсем душно — дымили мы оба. Ты смотри, как работа есть, так Вэ-А о болезнях напрочь забывает. Я встала, открыла форточку.

— Ладно, Дим, это все диспозиция — а что ты придумал?

— А я придумал к Слону пойти.

— И?

— Продемонстрировать лояльность. Предупредить об угрозе. Совместно придумать контрмеры.

— А он и сам придумает — к ногтю Димочку с Асечкой, и нет проблемы, мрачно возразила я.

— А Димочка с Асечкой открытым текстом и объяснят, что тогда Арсланов и СИАМИ начнут других шпионов искать — и могут найти, а те не побегут лояльность демонстрировать. Конечно, никаких гарантий, что мы будем единственным источником сведений, но так у Слона появляется шанс скармливать противнику дезу.

— Чего-чего?

— Дезинформацию.

Положим, это словечко я и без него знала, но пусть лишний раз почувствует, какой он умный… Но потом я отключилась от глупостей и задумалась о деле.

Так. При таком варианте Слон может набраться подозрений, но сразу нас к ногтю не возьмет, погодит. И Петр Петрович погодит, посмотрит, что мы ему в клювике принесем. Что ж, если не решение, то хотя бы оттяжка. А с другой стороны, учили меня на психологических курсах: "если не знаешь, как поступить, поступай благородно". Был бы это не Слон, а кто-то порядочный, мы что, раздумывали бы? Сразу кинулись бы…

— Да, Димка, это выход. Надо идти к Слону — и не откладывая.

— Ну, так уж не откладывая… Можно сначала самим покопаться. Проверить, откуда ветер дует…

Но мне уже все было ясно.

— Нет. Встречайся со Слоном немедленно. Нельзя откладывать подозрительно будет. А я пока чуть-чуть понюхаю через девчонок.

Он заулыбался:

— Да я и сам так думал. Просто хотел твое мнение услышать. Выходит, у нас с тобой в одну сторону мозги работают. Все, идузвонить. Пусть аудиенцию назначает.

Дима отбыл общаться с телефоном.

А я размечталась: наберем мы гадость всякую на Слона, наберем на Арсланова, наверняка найдется, чего набирать. А потом все это отправим в милицию — берите их тепленькими. Избавим город от обоих, сами избавимся, и можно будет перестать шпионить и заняться нормальным делом…

Вернулся Димка, выслушал мои мечтания, вздохнул и поцеловал меня.

— Эх, Лиска, мы с тобой — те самые дурачки, что мечтой богатеют… Ладно, завтра я буду в офисе не раньше трех часов — утром Слон машину за мной пришлет.

Косые лучи утреннего солнца падали на фасад Академии живописи и ваяния, прорываясь сквозь редеющую желтую листву тополей. На другой стороне перекрестка, по диагонали от здания Академии, устроился с этюдником бородатый юноша в бейсбольной кепочке и черных джинсах, на которые живописно спускалась длинная, чуть не до колен, белая рубашка в широкую полоску, прикрытая сверху светло-серым свитером несколько меньшей длины, а поверх свитера имелась совсем уже коротенькая джинсовая куртка без рукавов.

Юноша набрасывал на загрунтованном картоне контуры здания и тополей, размашисто орудуя угольным карандашом. На крышке этюдника был наколот лист толстой шершавой бумаги, на котором живописец время от времени подправлял свой уголь.

Старший сержант Косов уже достаточно долго работал на этом посту, и появление здесь художника его не удивило. Здание Академии, хоть и не древнее, но достаточно старое, выделялось среди серой угловатой застройки тридцатых годов и причудливостью архитектуры, и крутыми черепичными крышами, и разноцветными стеклами витражей над главным входом, а потому будущие художники частенько рисовали его. Не удивил Косова и внешний вид живописца — такие уж ребята, панкуют, они ж богема, у них это вроде форменной одежды, и борода тоже словно уставом предписана, а у девчонок распущенные длинные волосы, у кого прямые, у кого закрученные, как веревочки. Народ в общем безобидный, хоть и любят пошуметь.

Косов ещё раз взглянул через плечо бородатого на картон с наброском и подумал, что все-таки ни черта в этом деле не смыслит — на его взгляд, нарисована Академия была косо-криво. Он и сам когда-то тоже рисовал, даже цветными карандашами, но лет в тринадцать бросил — вырос…

В 8.48 ко второму подъезду жилого дома напротив Академии подкатил "фиат" — Косов узнал водителя Лукина и дежурного охранника Кочерыгу, впритирку за "фиатом" остановилось "рено", за рулем, как обычно — плечистый Степа Зыбун. Косов нажал кнопку переговорника, доложил, что все нормально. Через пару минут из подъезда вышел старичок с фокстерьером, тоже уже дряхлым, жилец с четвертого этажа, из прежних, потом Вовка Донец — замер на секунду, оглядел улицу, скользнул взглядом по Косову, тот кивнул. Вовка раскрыл пошире дверь подъезда, появился хмуроватый по-утреннему Коваль в обычном темно-сером костюме, Кочерыга распахнул перед ним заднюю правую дверцу "рено", Коваль сел, охранник без стука прикрыл дверцу, нырнул на свое место в "фиате", обе машины отчалили.

Косов отметил время — 8.51, доложил по связи.

Когда он снова приостановился возле художника, тот энергично раскрашивал свой картон красками — по мнению Косова, не имеющими никакого отношения к действительности. Старший сержант пожал плечами и двинулся дальше по маршруту.

В 9.02 к дверям Академии приблизилась стройная пожилая дама с молодежной не по годам стрижкой под мальчика — секретарша ректора. Косов переждал десять минут, доложился по связи лейтенанту и пошел в Академию.

Дама с мальчиковой стрижкой вопросительно подняла на него глаза, потом узнала. Косов пригласил её к окну.

— Ваш студент?

Дама чуть прищурилась.

— Наш. Сослан Дигоев из Владикавказа. Необычайно одаренный. Совершенно исключительное видение цвета.

— Точно, — буркнул Косов, поблагодарил и ушел. Уже с улицы отрапортовал по рации, прошел на полквартала дальше, сел за столик крохотного заведения под названием "Люля-кебаб". Краснолицая химическая блондинка, не спрашивая, принесла ему яичницу с колбасой, ломоть лаваша и кофе.

— На смене?

— Ну, — подтвердил Косов.

— Начальник, и когда ты на мне женишься?

— Сейчас не могу, сама сказала — на смене.

Такой у них был обычный шутливый разговор. На самом деле блондинка была замужем за хозяином "Люля-кебаба", да и Косов имел законную супругу и двоих детей.