Андрей Хазарин - Товар для Слона

— Ну-ка, ну-ка, ещё раз, а то я задумался.

Белецкий добросовестно повторил.

— Любопы-ытно… — протянул Кучумов.

Белецкий опустил глаза, ответил отрешенно:

— Да нет, Слон с мэром корешили, известный факт, такого друга он бы берег и лелеял… Разрешите идти, товарищ полковник?

— Идти ты, конечно, можешь, Виталич, но папочку эту мне оставь на вечерок — хочу посмотреть-почитать внимательнее, приглядеться, как умные люди бумаги пишут…

Дмитрий Николаевич смотрел вслед испарившемуся третьему заму и думал: "Оказывается, рано пока закрывать дело…"

В шестом часу полковник Кучумов с третьей попытки вызвонил Слона по мобильнику и, изо всех сил сдерживая себя, чтобы ликование не прорвалось в голосе, предложил встретиться в кафе "Сераль", что возле ЧАДУ. Без трех шесть он подходил к перекрестку, но тут его окликнули из стоящей у бровки машины:

— Дмитрий Николаич!

Кучумов узнал знакомую "пятерку", подошел, сел внутрь. Дубов протянул руку, спросил:

— Разговор у нас долгий?

— Минут тридцать-сорок.

— Ага. Тогда, Антон, поезжайте к "Ваське Буслаю".

Столь нестандартное название носил крохотный, всего на шесть столиков, ресторанчик для очень богатых клиентов — во-первых, потому что находился на улице Псковской, во-вторых, потому что владел им господин Буслаенко Василий Хомич, прославленный в прошлом шеф-повар "Европы". Хомич оформил свое заведение под Ледовое побоище и кормил у себя в основном тех, кому не хотелось торговать мордой в ресторане отеля. Короче, малиновых пиджаков у него не бывало.

— Что это вы надумали, Борис Олегович… — недовольно пробурчал Кучумов.

— Ах, Дмитрий Николаевич, что "вы" надумали! В "Серале" нас полгорода увидит, в том числе половина вашего управления. Вам обязательно афишировать наше близкое знакомство?

— А в "Ваське"?

— А в "Ваське" "никто никогда никого не видит", так заведено.

Короче, первый раунд остался за Слоном, но полковника мелкое поражение не обескуражило — это все ерунда, психология, а козыри все равно у меня на руках, вот в этой папочке… не считая того туза, что в рукаве.

В небольшом зале было почти темно, только настольные лампы под плотными цветными абажурчиками освещали льняные скатерти, хрусталь и серебро. Слон, проходя мимо стойки, бросил коротко:

— Слегка перекусить.

Подвел гостя к угловому столику, усадил спиной к залу, пояснил:

— Мое лицо тут привычно, а ваше демонстрировать не будем…

Кучумов, устраиваясь поудобнее, покосился за спину, заметил, что соседний столик заняли два дюжих молодых парня, по фигуре совершенно одинаковых.

— Мои коллеги, — успокоил его Слон.

Бесшумный официант поставил на стол маленький графинчик спрозрачной бесцветной жидкостью, пару бутылок "боржоми", блюдо с рыбным ассорти, лаваш. Разлил из графинчика в хрустальные стопочки и исчез.

— Не обессудьте, Дмитрий Николаевич, после Чернобыля желудок стал пошаливать, пришлось отказаться от вин… Против джина, надеюсь, у вас возражений не будет?

Приподняли стопки, выпили. Кучумов к можжевеловому духу не привык, тем не менее признал напиток приемлемым. Закусил ломтиком семги с лимоном, промокнул губы салфеткой.

— Ладно, Борис Олегович. Я, собственно, хотел познакомить вас вот с этим документом…

Дубов раскрыл папочку, прочитал вполголоса:

— "Акт независимой научно-технической экспертизы…" Ну-ну… — и углубился в чтение.

Полковник тем временем плеснул себе водички, сделал бутерброд с маслом и икоркой. Не то чтобы для него деликатесы были в диковинку, но не пропадать же добру…

Слон дочитал, закрыл папку, приподнял очки, протер двумя пальцами глаза.

— И как прикажете понимать это сочинение?

— Как бесспорное доказательство непредумышленности происшедшего. Несчастный случай. Никакого криминала нет и нечего искать преступников.

"И верно, нечего искать преступников там, куда вы пальчиком указываете, господин Дубов, мы их будем искать совсем в другом месте! думал Кучумов и радовался, что в зале так темно и Слон не может видеть его лица. — Ничего, недолго тебе осталось держать меня на крючке…"

А Дубову не нужно было видеть его лицо — он смотрел на руки, нервно комкающие салфетку, и подозрение, зародившееся было у него после истории с манохинской слежкой, вновь подняло голову.

— Ну что ж, Дмитрий Николаевич, возможно, вы правы и меня ослепила… э-э… нелюбовь к нашему общему знакомому. В моих глазах — он источник всех зол, вы уж простите… Но возможно и другое — что дело задумано куда хитрее, чем представляется с первого взгляда, и ваш ученый муж, сам того не желая, подыгрывает преступнику.

Ох, как хотелось Дмитрию Николаевичу бросить прямо в лицо этому мерзавцу, что именно так все и есть и что дело задумано большим знатоком и действительно очень хитро, где там до такой тонкости Арсланову с его примитивными азиатскими интригами — но поднятые глаза не увидели дубовского лица в полумраке, лишь блеснул на очках блик отраженного света, и Кучумов сдержался. Ничего, потерпи, полковник, немного осталось.

— Я обещал держать вас в курсе — и выполняю свое обещание. Конечно, спешить с закрытием дела мы не станем и добросовестно отработаем все версии… Ну что, двинули?

— Еда, как и работа, не терпит торопливости, — изрек Дубов. — Двадцать минут никого не спасут — ни вас, ни меня. А вы попробуете здешних котлеток "де-воляй". Смею заверить, это нечто исключительное…

Весь вечер Бориса Олеговича томили мрачные подозрения. Темнит чертов полковник, что-то прячет за пазухой. Не могло его так взбудоражить заключение эксперта, ничего там толком не сказано, только запротоколировано идиотское состояние тормозов — а откуда такое состояние? Дубов отнюдь не считал себя всезнающим. Кое-что ему растолковали Антон и Алексей, но и они не могли тягаться с этим доцентом.

Однако, хоть Борис Олегович не понимал в тормозах, он понимал в людях — и ему становилось все яснее, что доцент два написал, а семь на ум пошло. Что-то он вынюхал, что-то заподозрил… возможно, даже намекнул ментам неофициально. И что же он вынюхал? Что могло так взбудоражить Кучумова? Вряд ли какое-то доказательство вины Арсланова, он бы совсем иначе себя повел. И вряд ли твердая уверенность, что криминала нет. Конечно, Кучумова и такой пустячок порадовал бы, все-таки повод повыдрючиваться перед человеком, который его за глотку держит, — но нет, слабовато. Слишком уж взвился полковник, "раздухарился", как сказал бы Алексей…

Ох, надо бы с доцентом потолковать по душам. И не такое хитрое дело дать команду, поговорят, вытрясут все…

Нет, нельзя. После такого разговора доценту придется исчезнуть — а с невинным человеком так поступать нехорошо, тем более, он ещё пригодиться может. Вон как ловко бумагу написал, из неё разнообразные выводы можно сделать. В том числе те, какие нужны Кучумову, — но и те, какие нужны мне! Нет, пусть господин Школьник погуляет пока что целенький…