Андрей Хазарин - Союз обворованных

Капитан Казьмин, сейчас, правда, одетый по гражданке, сидел в грязном «жигуленке» напротив входа в «Ваську». Конечно, Илья Трофимович поставил машину чуть дальше по Псковской, носом вниз, от Проспекта, не лезть же прямо на глаза. За дверьми ресторана он следил через наружное зеркало, аппарат с телеобъективом, заряженный высокочувствительной пленкой, лежал на заднем сиденье, а в левом нижнем углу заднего стекла капитан протер небольшой глазок.

Буслаенко позвонил в шесть двадцать, прибыл на место Илья Трофимович без пяти семь и был уверен, что Слон с неизвестным спутником ещё на месте. Ждать он не особенно любил, но профессия приучила.

Наконец около восьми вечера дверь ресторана распахнулась.

Казьмин (а сидел он на пассажирском месте) перевалился животом на откинутую спинку водительского сиденья, схватил «Зенит» и подправил резкость.

На невысоком крыльце появился дюжий охранник, огляделся по сторонам и шагнул в сторону, придерживая дверь. Дубов вышел первым — солидный, в кожаном пальто и кожаной же шляпе с узкими полями. Сейчас такую редко увидишь — вышли из моды.

Казьмин щелкнул затвором и перевел кадр.

Следом вышел второй человек, тоже в кожаном пальто, но с непокрытой головой (несмотря на дождь).

Оба застыли, ожидая, пока подъедет машина, Казьмин успел сделать три снимка, убрал аппарат и поставил спинку на место. Перелез на водительское сиденье, завел двигатель, прогрел, включил передачу и отпустил ручник. Плавно тронулся вниз по Псковской — и только потом покачал головой.

И что бы это мог отмечать в компании Слона первый зам начальника УВД? Тем более, если сам велел присматривать за Дубовым… Странно. Ладно, нужно будет — скажет. А задавать начальству вопросы субординация не велит.

Хотя думать своей головой она не запрещает.

Капитан милиции Сидоров Юрий Иванович собрал всю элиту Столичного райотдела: старшего лейтенанта Гнатюка, лейтенантов Рыбака и Боженко и старшего сержанта Нечипорука. Конечно, если считать по звездочкам или по суммам окладов, то список был бы совсем другим. Но начальник райотдела, майор Ягела, имел телефонный разговор с третьим замом начальника УВД полковником Белецким, и Виктор Витальевич лично дал ему указание: загрузить всех, но серьезные задачи поставить не кому по штату положено и не самым авторитетным, а самым толковым, которые ничего не пере… то есть, не перегадят и ничего не прозевают, а наоборот, сумеют вовремя сообразить и проявить инициативу. Самому же Витольду Феликсовичу полковник после короткой паузы велел осуществлять лишь общий контроль, чтобы не оголять текущую работу райотдела.

— Все-таки ведут следствие городской розыск и люди Пуляева, — говорил Виктор Витальевич быстрым тенорком, — они специалисты, им и карты в руки, а тебе с твоими орлами я такую задачу ставлю, сам понимаешь, потому что не может угрозыск знать местных людей и местные особенности лучше, чем райотдел. Помнится мне, был там у тебя такой Юра Сидоров, старший лейтенант… Капитан уже? Ну тем более. Когда-то я его заприметил, показалось мне, парень смышленый и разворотливый…

Майор Ягела указание руководства принял к сведению и исполнению, аккуратно записал в служебный дневник (собственное его изобретение, куда заносил он всякие-разные детали, не подтвержденные документально; на случай чего — хоть какое, а свидетельство, что не сам напортачил), после чего вызвал Сидорова, передал ему лестное мнение начальства областного УВД, довел задачу и строго-настрого велел ежедневно в шестнадцать сорок пять докладывать сводку.

И теперь капитан Сидоров обсуждал с мужиками, какие можно предпринять нестандартные меры. Потому что дворники, старушки на лавочках (хоть и зима, а имеются стойкие и закаленные), мамаши с детьми, собачники, продавщицы в магазинах — все это источники очевидные, о них говорить нечего, и городской угрозыск тоже с них начнет, только сыскарям сложнее будет найти нужных людей. А нужно придумать что-то необычное, такое, что сразу в голову не придет. Может, скажем, работала в тот день аварийка из ГорТТУ, на углу Хазарской и Аптекарской вечно троллейбусные провода расконтачиваются, или как там это у них называется…

— Можно в техникум зайти, Галицкая, три, поспрашивать, — предложил лейтенант Боженко. — У них в сторону Хазарской есть окна — из отдела кадров, первого отдела, библиотеки. Я про классы не вспоминаю, там пацаны-девчонки шумные, могли вообще прозевать, а вот в отделах и в библиотеке тихо, тем более, по утреннему времени, когда менку шарахнули. Могли услышать стрельбу, выглянуть в окна, что-то заметить.

Подумали, молча обжевали предложение.

Капитан с сомнением пробормотал:

— Стрельба-то внутри помещения была, могли и не услышать…

Гнатюк, тихий и немолодой уже мужик, безропотно дожидавшийся выхода на пенсию в своем звании старшего лейтенанта, но участок знавший отлично, деликатно заметил:

— А я бы обошел угловой дом, Галицкая один… Там, конечно, по утрам одни старики и старухи дома, но делать им нечего, глазеют по окнам…

— На этих надежды мало, — возразил Рыбак, — они давно уже все чокнутые, мозги порастеряли…

— А это, разрешите вам заметить, товарищ лейтенант, — вмешался старший сержант Нечипорук, — до дела не касается. Нам с ними не кроссворды решать, а вызнать, что видели и что слышали. Старики — народ дальнозоркий.

Нечипорук, мент опытный, цепкий и смелый, имел пробелы в своем кое-как вымученном среднем образовании, а потому широтой эрудиции блистать не сподобился, в отличие от интеллигентного Гриши Рыбака, который кроссворды из газеток раскалывал одной левой. Тем не менее существовала между ними сварливая симпатия и дружба, благодаря чему Нечипорук и позволил себе вылезть с замечанием в нарушение субординации.

— Кстати о зрении! — оживился вдруг Гриша. — А про школу слепых мы и забыли!..

Сам-то он вспомнил лишь потому, что несколько дней назад, в очередную мокро-скользкую оттепель, помог какому-то незрячему гражданину перейти через Галицкую и дойти до дверей школы, минуя бесчисленные лужи. Тогда ещё он обратил внимание, что на ногах у гражданина очень крепкие сапоги на змейке, подумал, что слепому лучше бы вообще сплошные, без застежки (палочка-то не подскажет, что под ногами лужа), и был немало удивлен, когда на прощание гражданин сказал:

— Спасибо, что проводили, товарищ милиционер… — Улыбнулся и, не дожидаясь вопроса, объяснил: — На вас много кожи, скрипит.

Сейчас Гриша увлеченно продолжал:

— …конечно, увидеть слепые вряд ли что-то могли…

— Ну до чего ж вас умных выучивают в институте! — ехидно вставил Нечипорук.