Рут Ренделл - Никогда не разговаривай с чужими

Но Марк смотрел вовсе не на грязь. Его заинтересовала книга, он протянул руку и взял ее. Джон вспомнил, как Марк любил читать, хотя Черри почти никогда не открывала книгу.

Филби не увлек Джона. Он начинал читать, но оставил это занятие на середине книги. Романтик-мужчина — ладно, сентиментальный, почему бы так не сказать? — это не в его вкусе. Описываемые события тоже не были ему интересны, хватало и своих собственных. Марк медленно листал страницы, а другой рукой рассеянно таскал арахис.

— Ты все еще бьешься над тем кодом? — спросил Колин. Джон кивнул. — У Джона есть приятель, который присылает ему зашифрованные письма, только он не может прочитать их, — объяснил Колин, но, видимо, Марка это совсем не заинтересовало. Джон ни с кем бы не стал обсуждать свою догадку, но, похоже, Марка не интересовали дела других людей, впрочем, как и они сами. Его любимым словом было слово «Я». Отец Джона как-то сказал, что Марк сам себе лучший друг. Тогда Джону слова отца показались не совсем справедливыми, но сейчас он в этом не был так уверен.

— Книгу издали в 1969 году. В том году я встретил Черри. Я всегда вспоминаю этот год, как год встречи с моей Черри.

— Неужели это было так давно? — Колин выглядел растерянно, голос прозвучал хрипло.

— Мы были обручены с ней почти два года, — ответил Марк. Джон перехватил его взгляд, и ему показалось, что в них застыла печаль, нет, более того, — горе. Джон был уверен, что Марку хотелось открыть душу и он продолжил бы говорить о Черри, если бы не было Колина. Джон почувствовал себя неловко. И он еще посмел обвинить Марка в эгоизме? Но Марк промолчал и положил книгу на стол.

— Это очень хороший роман, я читал о нем, я имею в виду Филби, — продолжил Марк. — О нем очень здорово написал Тед Олбери. — «Когда он говорил о Черри, — подумал Джон, — его голос звучал совсем иначе, чем сейчас». — Я не помню названия его книги, но, думаю, тебе скажут в библиотеке.

Джон сказал, что спросит обязательно, но про себя добавил: «Если вспомню». Колин посмотрел на часы. Было уже за одиннадцать, и последний автобус давно ушел. Марк предложил подвезти Колина, и тот согласился.

Дождь, который только слегка накрапывал, когда они пришли, сейчас разошелся не на шутку. Джон предложил зонт дойти до машины, но они отказались. Марк попрощался с ним за руку, но это получилось почти официально. За весь вечер он ни разу не упомянул имени Дженифер. Это заставило Джона подумать, что Колин, возможно, успел рассказать Марку кое-что в ресторане еще до поездки на Женева-роуд. Джон представил, как они сейчас едут в машине и Марк пытается узнать, что же действительно произошло у него с женой. Колин, конечно же, расскажет, что она сбежала с парнем, с которым раньше была помолвлена. Колин может еще добавить, что с браком покончено, но Джон отказывался думать так. Он предпочитал говорить себе, что они расстались только на время. Джон поежился, представив, как эти двое — несмотря на то что он любил их, что они были его друзья — болтают о его разорванном браке и, возможно, сравнивают с собственным опытом Марка.

Он написал ответ Дженифер и отправил письмо по дороге в ресторан. Ну, не совсем по дороге, так как он сделал крюк, чтобы заглянуть на кошачью лужайку. Там он отклеил пластиковый конверт и, скопировав слова в свой блокнот, попытался снова приклеить его в щели колонны. Но, возможно, из-за сырости пленка плохо приклеивалась к металлу. Собравшись уходить, он увидел пожилую женщину, которая переходила дорогу. В одной руке у нее была бутылка молока, а в другой — сумка на колесиках. Она, скорее всего, направлялась кормить котов. Вряд ли она заметила, что именно он делал под эстакадой, но на всякий случай он с независимым видом повернул к церкви, за которой на набережной — он точно знал это — был почтовый ящик.

Джон опустил письмо и подумал, что раньше понедельника его из почтового ящика не вынут. Но в любом случае она должна получить письмо к среде. Она просила не звонить ей, но ничего не говорила о письмах. Возможно, Питер уходил из дома раньше, чем доставляли почту? Хотя зачем безработному человеку это надо?

Он начал письмо словами: «Самая любимая Дженифер». Конечно же, он встретится с ней, продолжал Джон. Он страстно желает встретиться с ней в Хартлендских Садах в три часа дня в следующую субботу. Он надеется, что солнце будет сиять для них, написал он, но зачеркнул и начал все сначала…

Вытряхнув пепел, он поставил пепельницу и стаканы в мойку, вернулся в гостиную, сел у камина и снова взял книгу Филби. Филби был шпионом, и это были мемуары шпиона. Почему бы шифровальщику не использовать первое предложение этой книги для кода? Это вполне возможно, как, впрочем, любое другое. Джон достал блокнот и принялся сравнивать зашифрованное послание с первой строчкой «Моей тайной войны». Снова неудача! Ну и пусть! Почему это должно волновать его? И неожиданно он осознал, что, как только он получил письмо от Дженифер, тайны кошачьей лужайки стали меньше занимать его, меньше, чем он ожидал, защищать рассудок от расстройства. Он еще какое-то время разглядывал шифровку и размышлял, но постепенно эти размышления уступили место воспоминаниям о времени, когда они были вместе. Наиболее яркими были воспоминания об их второй встрече, когда он рассказал ей о Черри, а она ему о Питере Моране.

— Я думаю, моя семья была самая обыкновенная, — сказал он ей тогда. — Особо никто ничем не интересовался и ничем не выделялся. Отец работал на почте. Не помню, чтобы мама когда-нибудь где-то работала. По-моему, ей это даже в голову не приходило. Но были очень счастливой семьей, мы не ссорились, никому не завидовали. Мы с сестрой были, в общем, послушными детьми, но и родители не слишком давили на нас, позволяя развлекаться самим. И мы всегда заботились друг о друге, старались предупредить каждое желание. Нам нравилось видеть всех счастливыми. Мы постоянно смеялись, это не звучит глупо? Я имею в виду, что у нас были семейные шутки, смешные словечки, мы рассказывали обо всех смешных случаях на работе. Это происходило каждый вечер, когда семья собиралась за столом. Мама не всегда нам верила и обычно говорила: «Спорим, ты этого не делал? Ты все придумал для красного словца!»

Дженифер смотрела на него изучающе. Ее лицо было добрым, но загадочным одновременно.

— Это так не похоже на вас. По крайней мере, на то, что я о вас уже знаю.

— Тогда я был другим. Я очень изменился. Такая смерть никого не оставила прежним. Мир раскололся.

— Ваша сестра собиралась замуж?

— Да, через два месяца. Ее жених проводил у нас много времени, хотя в нашей семье не было принято приводить в дом друзей. Но Черри и я сломали этот обычай. Для Черри казалось естественным привести Марка в дом пообедать с нами и даже оставить его иногда на ночь. — Заметив ее вопросительно-изумленный взгляд, Джон почувствовал, что краснеет. — Нет, ты не так поняла. У нас было только три спальни, и мама стелила ему внизу на кушетке.