Михаил Черненок - Тайна старого колодца

— Мне известно, что осенью шестьдесят шестого года, точнее — тринадцатого сентября, вы достали из колодца у культстана дохлого кота, — упрямо повторил он.

— Осенью шестьдесят шестого?.. — Столбов посмотрел исподлобья. — Я про то давным-давно забыл. Думал, недавнее что пытаете. Ну, было такое.

Бирюков повеселел.

— Расскажите, как это произошло.

— Что рассказывать? Утром зачерпнул воды из колодца и вместе с ней кота вытащил.

— Видел это кто-нибудь из колхозников?

— Вроде все видели, кто на культстане был.

Столбов отвечал грубовато. Прежде чем ответить, жевал мундштук папиросы, думал, будто взвешивал каждое слово. Разговор явно ему не нравился. Антон подметил это и решил, что называется, «ударить напрямую».

— Вчера из колодца кости человека подняли…

«Удар» не произвел на Столбова ни малейшего впечатления. По-прежнему рассматривая сапоги, он с ухмылкой спросил:

— Ну, а кот здесь при чем?

— Мог ли в колодце оказаться незамеченным труп человека, когда вы достали оттуда кота?

— Нет, конечно, — Столбов опять ухмыльнулся и пояснил: — Я бы тогда воды не зачерпнул, ее там с гулькин нос было.

— А сам колодец каким был?

— Колодец как колодец. В лопухах весь. Бадья деревянная всегда рядом стояла. Воды, говорю, в нем мало было, да и та для питья не годилась.

Для Бирюкова это уже было новым.

— Почему? — быстро спросил он.

— Плесневелая, тиной отдавала. Колодец-то еще при царе Горохе вырыли. С той поры ни разу не чистили, вот вода и зацвела в нем. Брали ее только для тракторов и машин, да так, например, пол в культстане помыть или еще что-нибудь. А за питьевой водой ходили к роднику.

— Вы для чего в тот раз воду доставали? — Антон нетерпеливо постучал пальцами по столу. — Припомните детали, подробности.

— Помню, с вечера начался дождь. Холод. Середина сентября стояла. Убирали пшеницу, помню…

— Там же клеверное поле.

— Клевер лет пять как высеяли, а тогда… точно помню, пшеница была, — уточнил Столбов и, как ни в чем не бывало, продолжил: Осень тогда дождила, из-за слякоти чуть не целыми днями простаивали. Сырую-то пшеницу жать не будешь. В то утро вроде прояснило. Все спали, а я поднялся часов в шесть. На стареньком самосвале тогда работал, радиатор у него на ладан дышал. Хотел подремонтировать. Воду слил, когда ремонт закончил, пошел к колодцу за водой, чтобы в радиатор залить. Черпнул бадьей и… кота вместе с водой достал.

— Если воду из колодца для питья не применяли, зачем же после кота понадобилось колодец закрывать?

— Побоялись, что кто-нибудь из людей так же, как кот, в него сыграет.

— Такое могло случиться?

— Запросто. Особенно ночью. Колодец-то не огорожен был, сруб, как порожек, сантиметров на двадцать возвышался над землей и все.

Бирюков насторожился — дело принимало другой оборот.

— Вы сказали, что, когда вытащили кота, в колодце труп человека находиться не мог. Так?

— Так.

— Сразу после случая с котом колодец закрыли бревнами. Как же в него мог попасть человек?

— Откуда я это знаю, — Столбов осторожно стряхнул в ладонь папиросный пепел, помолчал. — Только колодец-то после кота закрыли не сразу, а, наверное, через неделю. Может быть, за это время кто и ухнул туда.

— Через неделю?

— Может, поменьше, но только не сразу. Помню, перед тем как закрыть бревнами, я в него самосвал земли ссыпал.

— Земли? Откуда?

— Школу у нас строили, котлован под фундамент рыли. Бригадир приказал мне заехать на стройку, нагрузить экскаватором земли и засыпать колодец. Одну ездку сделал. Надо было еще разок или два привезти, чтобы полностью засыпать, а у строителей, как на грех, экскаватор забрали на другую стройку. Тогда и решили бревнами сверху закрыть.

«Вот откуда в колодце всякий хлам. Но флотская пряжка, пуговица, кости человека?.. Попали они с землей от школы или?..» — подумал Антон и спросил Столбова:

— Вместе с землей кости могли попасть в колодец?

Первый раз за время разговора Столбов улыбнулся, однако улыбка эта получилась какой-то виноватой.

— Если бы знал, что через столько лет попаду на допрос, перерыл бы в кузове всю землю, которую насыпали мне, — сказал он. — Только в ту пору я ж этого не предполагал. Ухнули в кузов пару ковшов, привез ее к колодцу и шуранул туда. Самосвал ведь лопатой не разгружают, а высыпающуюся из кузова землю или другой груз шоферу не видно при разгрузке.

— Постарайтесь хоть что-нибудь еще припомнить, — уже умоляюще попросил Бирюков.

— Я же говорю, не предполагал попасть на допрос.

Антон поднялся из-за стола, подошел к окну и, глядя в него, сказал:

— Это не допрос. Мне хочется узнать ваше предположение, как человеческие кости могли попасть в колодец?

— Что я могу предположить? Убивать у нас некому. Разве, прохожий какой по пьянке свалился… Только мне, например, не известно, чтобы у нас в округе кто-то бесследно терялся, — Столбов отогнул рукав комбинезона, посмотрел на часы. — Ехать, вообще-то, мне надо. Запурхался с ремонтом цилиндра, председатель и так уж сердится.

Легок на помине, в кабинет заявился Чернышев. Разведя руками, он с упреком уставился на Столбова:

— Витька, голубчик, ты уедешь сегодня или нет?

— Я что? Я хоть сейчас… — Столбов взглянул на Антона.

— Все еще не переговорили? — Чернышев опустился на свое место за столом, вздохнул: — Ох, заждались нашей помощи соседи. У вас еще надолго разговор?

— У меня все, — сказал Бирюков. — Пусть едет.

Столбов быстро поднялся, подошел к двери и на секунду задержался, будто хотел что-то сказать.

— Поехали, голубчик, поехали, — нетерпеливо махнул ему Чернышев. — Да смотри там, не подведи наших. Работай, как дома!

— Когда я подводил? — хмуро буркнул Столбов и вышел.

— Толковый парень, — сказал Чернышев, глядя на закрывшуюся за Столбовым дверь. — Не вовремя лишь жениться надумал. Сенокос поджимает, а он — свадьбу…

— Уж очень неразговорчивый, — заметил Антон.

— Это точно. Разговор из него хоть клещами вытягивай. Еще один такой «говорун» у нас есть. Сенька Щелчков — шофер, который сегодня нас возил. Правда, тот как испорченный электрозвонок: трезвого не включишь, пьяного не выключишь. Ну, Сенька, понятно — на трезвую голову стесняется своего заикания, а этот складно говорить умеет. Раз на общем собрании подзавелся. Так, скажу тебе, такое выступление закатил, что колхозники прямо как народному артисту аплодировали. А пока не заведется, молчит. Хорошо — молчит, плохо — молчит тоже, — Чернышев устало потер виски. — Что вытянул из него?

— Воду, оказывается, из колодца для питья не брали…

— Как не брали?

— Плесневелая была, тиной отдавала, — словами Столбова ответил Антон и пересказал содержание разговора.