Полина Дашкова - Никто не заплачет

«Господи, ну почему ребенок понимает меня лучше, чем любой взрослый? подумала Вера. — Сколько вопросов сейчас задала бы мне мама? О Федоре и говорить нечего… А Стас?..»

Она поймала себя на том, что думает о Стасе, как о живом. И еще долго не сумеет осознать, что его нет больше.

— Ну как? — спросил Антон, когда она вернулась в машину.

— Все нормально. Можно ехать. А вы знаете куда?

— Есть одно хорошее место, совсем недалеко, на Садовом кольце, у Бронной. Там тихо и всегда мало народу.

— У меня не совсем ресторанный вид. Я вряд ли успею высохнуть по дороге, заметила Вера.

— Я включу печку. Пойдет теплый воздух. Главное, чтобы вы не простудились.

«Главное, чтобы я не заплакала», — подумала Вера и тут же заплакала. Слезы полились сами собой, она не могла остановиться.

Антон заглушил мотор и повернулся к ней.

— Что с вами, Верочка?

— У вас убили брата, — проговорила она сквозь слезы, — а у меня… у меня погиб самый… погиб человек, которого я любила пятнадцать лет… и так нелепо, грубо… пьяная жена зарезала из-за квартиры. Простите меня, наверное, не надо нам никуда ехать. Я думала, сдержусь, но не получается.

— А вы не сдерживайтесь, — тихо сказал Антон и осторожно погладил ее по мокрым волосам, — вы поплачьте, не стесняйтесь. Знаете, моя мама, когда узнала про Дениску, совсем не могла плакать. До сих пор не может. От этого ей еще хуже.

— Пятнадцать лет, — всхлипнула Вера, — все было так сложно… А недавно другой человек сделал мне предложение, я согласилась… Ой, простите, это вовсе не интересно. У вас свои проблемы.

— Верочка, вы расскажите, вам ведь надо выговориться.

Вера вытерла слезы и посмотрела на Антона долгим, внимательным взглядом.

— Вы хороший человек, спасибо вам. Я должна вас предупредить. Наверное, это важно. Про вашу бывшую фирму ходят странные слухи, будто вы торговали живым товаром, вывозили девушек за границу и продавали в публичные дома.

— Это замечательно, — усмехнулся Антон, — а вы не могли бы хоть немного конкретней? Кто вам сказал эту гадость?

— Один мой знакомый… Он очень вспыльчивый и мнительный человек, его младшая сестра попала в какую-то скверную историю, знаете, сейчас много объявлений: работа за границей, приглашаются девушки… Вот, мой знакомый теперь ищет виноватых. Он решил, будто фирма «Стар-Сервис» продала его сестру. Он знает вашу фамилию.

— А кто вам этот человек? Вы давно с ним знакомы? — тихо спросил Антон. Если можно, расскажите мне о нем.

— Он работает охранником в какой-то фирме. В какой, не знаю. Мы познакомились недавно и совершенно случайно.

— Как именно?

— У меня собака, ирландский сеттер. Он потерялся, — начала Вера.

Она чувствовала: ей действительно надо выговориться, посмотреть на все посторонними глазами. Ни с кем, кроме Сони, она не могла обсуждать эту историю. А Соня все-таки ребенок.

Дождь кончился. Вдали, где-то у краснопресненской высотки, стояла бледная радуга. Вера не заметила, как они подъехали к маленькому ресторану. Она говорила, и ей становилось легче. Она не упустила ни одной важной детали. А главное, произнесла вслух то, что не давало ей покоя:

— Стас спросил у него, не встречались ли они раньше. У Стаса плохая память на лица, однако, если он запомнил и узнал кого-то, значит, это важно для него. Но Федор сказал: «Нет». Категорически. Из квартиры они вышли вместе. Так получилось, мне надо было остаться одной, и я попросила их уйти. А ночью Стаса убила его жена… Знаете, он то и дело женился, разводился, это стало для него чем-то вроде спорта. Но, честно говоря, мне сложно представить, чтобы он женился на сумасшедшей алкоголичке, которая его зарежет.

Они уже сидели за столиком. В маленьком подвальном ресторане, кроме них, не было ни одного посетителя.

— Что будем заказывать? — спросил высокий полный официант в кожаном жилете и смешных кожаных штанишках до колен.

Антон вопросительно взглянул на Веру. Она даже не открывала лежавшее перед ней меню.

— Знаете, мне, оказывается, совсем не хочется есть, — виновато призналась она. — Что-нибудь легкое. И кофе, покрепче.

— Хорошо, давайте два салата из крабов, два жульена с грибами, кофе-экспрессо, апельсиновый сок… Верочка, я за рулем, мне пить нельзя, а вам не мешало бы сейчас.

— Да, пожалуй.

Антон заказал для нее пятьдесят граммов коньяку. Когда официант ушел. Вера произнесла совсем тихо:

— Мне так не хочется думать о нем плохо. И, в общем, до сегодняшнего утра, не было никаких серьезных оснований.

— Вы стали подозревать его в чем-то только сегодня утром? — быстро спросил Антон.

— Сейчас я понимаю, что раньше. С самого начала. Но смешно ведь подозревать злой умысел только потому, что человек слишком уж хороший. Знаете, есть такая песенка: «Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил». Не жених, а мечта. И так приятно думать, что ты заслужила, дождалась, ты такая красивая, замечательная, ты достойна, чтобы тебя носили на руках. Очень трудно расставаться с этой иллюзией. Нет, я не думаю, что он убил Стаса. Это бред. Из ревности, что ли? Просто Соня, когда я позвонила домой, сказала одну фразу: не бойся, он за тобой не следит. И я вдруг поняла, что не исключаю такую возможность. Он ведь требовал, чтобы я назначила вам встречу. Вы зачем-то нужны ему. Он сказал, что на встречу мы пойдем вместе. Возможно, ему вообще нужны вы, а не я. Вы и ваши факсы.

— Я должен на него посмотреть, — задумчиво произнес Антон.

— А вы уверены, что он не знает вас в лицо? Ведь имя ему известно.

— Не уверен. Надо что-то придумать… Какой-нибудь маскарад. Вы можете вызвать электрика или сантехника?

— Нет, — Вера усмехнулась, — он сам все починил в доме. Все, до последнего штепселя, исправно.

— Да, действительно, не мужик, а мечта, — улыбнулся Антон, — а вы правда всерьез за него замуж: собрались?

— Да нет, — вздохнула Вера, — не всерьез. Назло своему Зелинскому. Стас полный антипод «мечты», капризный, избалованный, пятнадцать лет мне голову морочил. А я его любила, хотя это совсем нелогично.

— Я должен посмотреть на него, — еще раз медленно произнес Антон, — не нравится мне это…

— Компьютер, — прошептала Вера, — он ничего не понимает в компьютерах.

— Верочка, вы умница. Я приду к вам чинить компьютер.

Официант давно принес жульены и салаты, перед Верой стояла рюмка коньяку.

— Жалко, что я за рулем и мне нельзя пить. Давайте помянем вашего Стаса, сказал Антон, — вы коньяком, я апельсиновым соком.

Они выпили, не чокаясь, помолчали.

— А теперь помянем вашего Дениса, — сказала Вера.

У Инны Зелинской так болела шея, что она не могла спать. Конечно, дело было не только в ноющей боли, но и в нервном напряжении, в паническом и безнадежном страхе: засудят ни за что, как пить дать засудят.