Андрей Хазарин - Живой товар

В пятницу уже утром, хорошо по свету, часов в одиннадцать, приехала на уазике-фургончике бригада из района - начальник следственного отдела Цимбалюк с помощником, лейтенант Коваль из ГАИ, Блатнов - судмедэксперт, и проводник со служебной собакой по кличке Никулин (проводника кличка, собаку звали Матрос). Снова поехали на место, осматривать. Коваль с гаишниками занялись обочиной и дорогой, остальные спустились вниз.

Часа два работали, в саже вывозились, составили протоколы. Эксперт все качал головой - слишком уж обгорели тела, очень ему не хотелось такие вскрывать. Тем более в пятницу - в уазике их не повезешь, пока вызовут труповозку, пока приедет, до райцентра довезут, уже и вечер будет...

А пока что Цимбалюк велел Ковалю включить происшествие в сегодняшнюю сводку. По ГАИ, не по угрозыску.

* * *

Бесконечный четверг плавно перешел в рано начавшуюся пятницу, которая тоже грозила затянуться до бесконечности. И только без четверти восемь утра Артур Митрофанович Кононенко добрался до вокзала родного города. По времени добрался удачно, через несколько минут после прихода фирменного поезда из столицы, перехватил какого-то высадившегося пассажира и за две сотни купил у него билет. Пока он ещё ничего не продумал и не спланировал, но две сотни - не деньги. Пусть лежит, кушать не просит.

Но это была единственная удача за последние сутки. Настроение понятно, но и физически чувствовал он себя препохабно, и не только оттого, что в голове до сих пор крепко гудело. Жутко противно было ощущать себя грязным, помятым и немытым. Вроде бы после Афгана должен был ко всему привыкнуть, но у него это вывернулось наоборот: чистотой и аккуратностью он словно отделял себя - сперва от ободранных душманов, после - от воспоминаний, пропитанных вонью крови, гноя и пота.

Он старался себя не оглядывать, но все время помнил, в каком виде у него одежда после драки на дороге, неблизкой прогулки до железнодорожной станции, ночевки на лавочке в ожидании первой электрички и полуторачасового путешествия в обшарпанном вагоне, набитом работягами и базарными бабками до состояния консервной банки...

Мюллер двинулся было на выход, но взглянул на часы - и кинулся к телефону-автомату. Вовремя опомнился, ещё несколько минут и не успел бы: Манохину самое время ехать на работу.

Кононенко не стал голосом театр по телефону изображать, говорил сухо, по-деловому. Им с генеральным не драму Лермонтова "Маскарад" разыгрывать, им дело делать надо. А в деле не бывает всегда как по маслу, иначе Манохин его бы на службе не держал с целым отделом.

- Евгений Борисович, неудачно мы съездили. Очень неудачно. И груз получить опоздали - из-под носа увезли, и на обратном пути в автокатастрофу попали.

Он подбирал слова по-протокольному точно: авария - значит, машина разбита, катастрофа - авария с трупами.

Манохину разжевывать не надо было. Спросил только:

- Ты где?

- На вокзале.

- Сейчас восемь ноль одна. В восемь тридцать жди меня возле "Деликатесов" в центре.

Правильно генеральный решил говорить в машине: Манохин водит сам, жену не подвозит, а такие дела обговаривать лучше без лишних ушей. Кому надо, в свое время узнает, хоть бы и Хозяйка.

Утром в метро поезда часто ходят. Кононенко поднялся по эскалатору в густой толпе, с облегчением свернул в правый выход, к консерватории - тут народу куда меньше было. Поднялся не спеша по лестнице, прошел короткий квартал до назначенного места. "Деликате-есы"... сорок лет был "гастроном", теперь обозвали на немецкий лад, новую вывеску на полдома отгрохали. Мюллер был не силен в психологии рекламы и ему не нравилось, когда деньги тратят по-дурному, на показуху. Дело надо делать тихо - так он считал.

Добрался он быстро, минут на десять раньше срока, но рожейторговать на виду у всей улицы не захотел - зашел в подъезд, причесался, досадливо провел ладонью по щетине на подбородке, отряхнул брюки, носовым платком смахнул пыль с кроссовок. За полминуты до назначенного времени вышел.

Снизу, от собора, показался черный "джип-чероки". Повернул направо, проехал метров тридцать от угла, тормознул - как раз против Мюллера получилось.

Манохин распахнул правую дверцу:

- Садись.

С Евгением Борисовичем разговаривать надо было кратко, оперируя только фактами. Кононенко за прошедшие полчаса чуть успокоился, настроился на нужный тон и всю историю, от аэропорта до электрички, уложил в три минуты. Без чувств и эмоций. Правда, совсем удержаться не смог, когда рассказывал о Витюше и Коле, - Манохин в этом месте как-то резко посмотрел на него.

- Так. Езжай домой. Приведи себя в порядок. Появишься в офисе подумаем, что делать дальше. Пока!

Мюллеру пришлось опять нырять в метро - до своего родного Каганова, ещё одной суперспальни города.

Назывался этот выселок отнюдь не в честь Лазаря Моисеевича, приспешника Вождя и Учителя, и не в честь известного физика - ядерщика, лауреата и изменника родины, слинявшего в Израиль. Большой древности было название это - Каганово - и сохранилось со времен неразумных хазаров, когда на этом месте любил зимовать их царь-каган...

Впрочем, исторические изыски Артура Митрофановича не волновали. Думал он в эту минуту - так, машинально, - мол, хорошо, что теперь до дому пешком дойти можно. А пока вторую очередь метро не открыли, проблема была. Приходилось либо трамвая ждать, либо автобуса, да ещё остановки не рядом, торчишь на углу, головой вертишь, чтобы успеть заметить загодя и добежать... А теперь - милое дело, тридцать пять минут, хоть часы проверяй - и дома.

Вытащил из кармана-пистончика ключи, вошел в квартиру, порадовался, что жена уже на работе, - хоть и приучена вопросов лишних не задавать, но временами не выдерживает.

Скинул одежду, осмотрел - рубашку в стирку, брюки и куртку... м-да... бросил в пластмассовый таз, засыпал порошком, безнадежно повернул кран горячей воды - ох ты, есть! Хоть по мелочам везет... Подождал, пока сошла ржавая, залил таз, пустил воду в ванну, через пять минут сам залез и попытался расслабиться, забыть обо всем хоть на полчаса. Но в ушах все звучали Колины слова: "...это "Кречеты".

Надо же так нарваться! Задумано-то было пустяковое дело - взять девчонку, растолковать ей убедительно - и только на словах, без всякого криминала! - чтоб воды в рот набрала, и спокойненько доставить домой, целую и невредимую. Все было продумано - мол, встречаем по поручению фирмы, с самыми лучшими намерениями, а помалкивать тебе надо сама понимаешь почему, не тот случай, чтоб хвастаться...

Даже потом, когда решили выхватить у этого молодчика в сером костюмчике, тоже все было четко: мол, увидели, как кто-то посторонний увез, забеспокоились, что похищение, что сообщники этого махденского мерзавца, решили, мол, отбить.