Майнет Уолтерс - Разрушитель

Братья Спендер, Пол и Дэниел, заметили обнаженную красотку, когда обогнули мыс. Они забрались на шаткий уступ и устроились с риском для жизни на высоте несколько сотен футов. По очереди смотрели на нее в дорогой отцовский бинокль, который тайком вынесли из коттеджа, арендуемого на каникулы. Для старшего брата рыбная ловля была лишь предлогом. Эта отдаленная часть острова Пурбек малопривлекательна для юноши — население немногочисленно, развлечений еще меньше, а песчаных пляжей вообще нет. Зато можно подглядывать за женщинами в бикини на палубах шикарных яхт, которые заходили в бухту Чапмена.

— Мама говорила, нам нельзя забираться на скалы, это опасно, — прошептал добродетельный Дэниел.

Ему исполнилось десять лет, и вид обнаженного тела интересовал его значительно меньше, чем брата.

— Заткнись.

— Она убьет нас, если узнает, что мы смотрели на голую.

— Ты просто перепугался, потому что никогда раньше не видел таких.

— Как и ты, — возмущенно пробормотал младший брат. — И ведет себя неприлично — разлеглась так, что видно отовсюду! На всеобщее обозрение.

Пол, который был старше на два года, презрительно фыркнул — они не встретили ни души по дороге к бухте. Он сфокусировал все свое внимание на удивительно доступном теле внизу. Лица женщины разглядеть не удалось, — она лежала ногами к ним, но бинокль увеличивал изображение настолько сильно, что без труда можно было рассмотреть каждую часть ее тела. Пол слишком мало знал о женском теле, и у него и не возникало вопросов по поводу синяков на коже. Но позднее он понял: не следует задавать вопросов на эту тему, даже если бы и знал, что могли означать такие синяки. Пол мечтал встретить молчаливую неподвижную женщину, которая бы позволила ему неторопливо изучить ее, пусть даже и в бинокль. Он обнаружил, что плавная линия ее груди невыносимо эротична, и остановил взгляд на сосках, задавая себе вопрос, какие ощущения могут возникнуть, если потрогать их, и что произойдет, если сделать это. Пол перевел взгляд дальше, задержавшись на ямочке пупка, и уже только потом вернулся к тому, что притягивало как магнит — ее раздвинутые ноги и то, что находилось между ними. На локтях, корчась, он прополз вперед.

— Что ты делаешь? — подозрительно зашептал Дэнни. — Ты такой же неприличный?

— Конечно, нет.

Дэнни резко ударил брата по руке.

— И это все, о чем ты постоянно думаешь? О непристойностях?.. Лучше бы обратил внимание на это, пенисоголовый, или я пожалуюсь на тебя папе.

В потасовке цейссовский бинокль выскользнул из рук старшего брата и покатился вниз по склону, увлекая за собой целые пласты глины. Мальчишки, в ужасе от того, что скажет отец, прекратили драку, ползком спустились с края обрыва и в смятении следили за полетом бинокля.

— Если бинокль разобьется, виноват будешь ты, — прошипел Дэниел. — Именно ты выронил его.

Но в кои-то веки старший брат не поддался искушению и промолчал. Его удивило, что тело продолжало оставаться неподвижным. Внезапно появилось дурное предчувствие. Пол осознал, что мастурбировал над мертвой женщиной.

В бухте Чапмена поднялось сильное волнение. Волны накатывали на побережье, разбиваясь и вспениваясь на галечном берегу. На якоре стояли три судна. На двух из них развевался английский торговый флаг — на «Леди Роуз» и «Грегори'з герл»; на третьем судне, «Мираж», реял французский трехцветный стяг. Только на «Грегори'з герл» были заметны признаки жизнедеятельности. Там мужчина и женщина изо всех сил старались спустить надувную резиновую лодку, тросы которой зажало механизмом храповика шлюпбалки. На «Леди Роуз» пара, едва прикрытая слишком откровенными купальниками, отдыхала на продольном мостике — тела блестят от масла, глаза закрыты. На третьем судне, «Мираж», девушка с помощью видеокамеры обозревала покрытый травой крутой склон Уэст-Хилл в поисках сюжета, достойного быть запечатленным на память.

Никто и не заметил, как братья Спендер носились вокруг бухты, хотя девочка-француженка навела фокус на одинокого путника, спускающегося по склону холма в их сторону. Глядя в объектив камеры, она забыла обо всем на свете, увидев прекрасного юношу. Ее сердце забилось радостью при мысли о возможности еще одной встречи с красивым англичанином. Она видела его двумя днями раньше в «Бертон-Марина» в Лимингтоне, где он с сияющей улыбкой сообщил ей компьютерный код туалетов. Девушка поверить не могла, что ей так повезло: он здесь… сегодня… в этой чертовой дыре, наводящей смертельную тоску изолированностью от внешнего мира, дыре, которую ее родители описывали как жемчужину Англии.

Он показался ей воплощением Жан-Клода Ван Дамма, но с длинными волосами, в тенниске без рукавов и шортах, плотно облегающих зад. Какой красавчик — загорелый, мускулистый, лоснящиеся темные волосы зачесаны назад, улыбающиеся карие глаза, давно не бритый выступающий подбородок… Девушка представила, как замирает от счастья в крепких объятиях, покоряя сердце прекрасного юноши. Она разглядела даже интимные подробности — как напряглись его мышцы, когда он опускал рюкзак на землю, но… внезапно в кадр вторглись братья Спендер, которые носились как бешеные. С громким стоном девушка выключила видеокамеру и подозрительно уставилась на бегающих детей. С этого расстояния казалось, они чему-то радуются.

Он ведь слишком молод, чтобы быть чьим-то отцом, подумала она. Но… Пожала плечами, как это принято у французов. Кто же поймет этих англичан?

Позади дворняжки, то ли ищущей дичь, то ли вынюхивающей запахи, появилась лошадь, осторожно ступая по тропе, ведущей вниз от подножия холма к бухте. Когда-то здесь была дорога и селение, о чем свидетельствовали остатки асфальта и один-два фундамента, возвышающиеся над растительностью на обочине.

Большую часть жизни Мэгги Дженнер провела здесь, но так до сих пор и не узнала, почему немногочисленные обитатели этого уголка острова Пурбек покинули его, оставив свои жилища неумолимому времени. Кто-то однажды рассказывал, что «чапмен» — устаревшее слово, соответствующее современным словам «купец» или «разносчик». Но чем можно было торговать здесь? Возможно, и это гораздо понятнее, когда-то разносчик утопился в бухте и завещал такую же смерть последующим поколениям. Каждый раз, выбирая эту тропу, она напоминала себе, что нужно все выяснить, но, возвращаясь домой, забывала.

От ухоженных садов, когда-то благоухавших в этих краях, остались розы, штокрозы и гортензии, растущие среди сорняков и трав. Она подумывала о том, как приятно было бы иметь дом в этом живописном уголке дикой природы, фасад которого выходил бы на юго-запад, в сторону канала, и жить в компании своей собаки и лошадей. Транспортным средствам въезд в бухту был запрещен из-за постоянной угрозы обвала скал и оползней. В Кингстоне и у подножия холма даже установили специальные шлагбаумы. Поэтому привлекательность почти полного безмолвия была слишком соблазнительной. Но удаленность и одиночество стали для Мэгги навязчивой идеей, что время от времени беспокоило ее.