Герт Нюгордсхауг - Гренландская кукла

— Старый пласт земли оборачивается и становится новым. Новый пласт оборачивается, становится старым. Такова жизнь крестьянского поля.

— Вот именно, — оценил Фредрик глубину высказывания друга.

Затем Тоб рассказал, что он позвонил господину Маркгорду, чтобы получить подтверждение заказа. Выяснилось, что это тот самый Маркгорд, который заказывал стол на тот вечер, когда исчезла кукла. Однако по пути в ресторан, можно сказать, у самых дверей его и жену остановила другая супружеская пара. Они назвались американцами и предложили Маркгорду пятьсот крон отступных, дескать, им завтра лететь в США, и будет чрезвычайно обидно, если они не смогут посетить знаменитый ресторанчик «Кастрюлька». Маркгорды ответили согласием и даже отказались взять деньги. Они жили по соседству, для них не составляло проблемы попасть в «Кастрюльку». Вот так.

Вот так.

Положив трубку, Фредрик отправился в ванную и выпил подряд три стакана воды.

По субботам и воскресеньям ресторан «Кастрюлька» не работал, и эту субботу Фредрик Дрюм решил провести в одном из идиллических загородных уголков — там, где река Акер, вытекая из озера Маридал, первые сотни метров тихо извивалась между зелеными лужайками, чтобы затем мчаться вниз по перекатам. Любимое место отдыха столичных жителей.

Фредрик взял с собой плед, полотенца, сыр разного сорта, немного фруктов и бутылочку обычного вина. Кроме того, несколько книг о культуре инуиттов Гренландии и Лабрадора.

— Хакк а-ля Вак, Лам а-ля Дрюм, Гюбб а-ля Тоб, — весело приговаривал он, ожидая на остановке автобус номер восемнадцать.

Ритмическое сочетание слов въелось в память, само просилось на язык.

Антициклон не уступал своих позиций, и гидрометслужба сулила Южной Норвегии раннее наступление лета.

Загадка эскимосской куклы больше не занимала его. Странным было ее появление, таким же странным — исчезновение. Как сказал бы по этому поводу Тоб: «Многообразие деталей бытия становится загадочным, когда любопытство упраздняет естественные границы». Слова, которые вполне годятся на роль меткой заключительной реплики в этом эпизоде.

К тому времени, когда автобус дошел до конечной остановки, Фредрик успел основательно вспотеть, и ему не терпелось освежиться в кристально чистой речной воде. Несколько минут спустя он уже плавал в тихих заводях Акера.

Отыскав уединенный уголок под деревом, кроной обращенного к югу зеленого склона, он расстелил свой плед и разложил в тени сыр, фрукты и вино. После чего раскрыл одну из книг и улегся на живот.

Однако мысли его обратились отнюдь не к хладным берегам Гренландии и Лабрадора. Он вспоминал Францию. Сент-Эмильон. Там Фредрик Дрюм познакомился с одной девушкой, красивой и незаурядной. На беду она чисто случайно оказалась замешанной в драме, связанной с его появлением в тех местах. И он не мог ничего поделать. Ее отравили. Теперь она лежала в больнице, ее мозг был поражен, и надежд на исцеление было мало. Месяцев семь тому назад, в ноябре прошлого года, он получил весточку он нее, красивую открытку. Со словами: «Я помню тебя, Фредрик. Теперь хорошо помню. Ж. Б.» Возможно, она сама написала эти слова. Возможно, ей помогли. Других вестей больше не было.

Он развернул сыр и откупорил вино. Большие куски французского сыра бри хорошо сочетались с вином. Вот бы сейчас она была рядом… Лежала на пляже, улыбаясь зеленой листве. Он никогда не забудет улыбку Женевьевы.

Однако сентиментальное настроение держалось недолго. Искупавшись, он занял место в воротах на спортивной площадке по соседству, где гоняли мяч юные футболисты. Каждый гол сопровождался бурным мальчишеским ликованием.

Солнце склонилось к горизонту, и бутылка почти опустела. Книги прочитаны, сыр съеден. Чем бы таким занять сегодняшний вечер? Тоб уехал со своей подругой в Крагерэ, а больше некого быстро подбить на какую-нибудь затею. Стало быть, придется что-нибудь придумать в одиночку. Что именно — вот вопрос.

«Хакк а-ля Вак, Лам а-ля Дрюм, Гюбб а-ля Тоб», — вертелось у него в голове, когда он сел в автобус, чтобы вернуться в город. Вдруг его осенило: «Смюгет» — вот куда он направится сегодня вечером. Этот ресторанчик популярен среди молодежи. Глядишь, и потанцует с какой-нибудь красоткой.

Напевая, Фредрик побрился перед зеркалом в ванной, освежил лицо «Арамисом». После чего откупорил бутылку бургундского и погрузился в кресло.

— Пансионатское бытие, дружище Дрюм, — сказал он сам себе, — превосходный трамплин для вольного воображения. Стоит погаснуть какой-нибудь лампочке, как тут же ее заменяет невидимая рука.

В эту секунду погасла лампочка над конторкой.

Он нахмурился и подозрительно воззрился на мутный стеклянный пузырек. Ишь ты…

Налил себе вина и призадумался. Над силой своих мыслей, которая проявлялась иногда. Опасной силой. Пальцы его сами извлекли из кармана звездный кристалл. Фредрик поднес его к глазу и повернулся лицом к окну.

Какие необычные краски… Желтый цвет с ледяными синими переливами. Причем синие лучи вибрировали, то прибавляя, то убавляя интенсивность. И Фредрик Дрюм сразу понял: в ближайшем окружении что-то назревает. Что-то отнюдь не приятное.

Ни с того ни с сего он встал и остановился посередине комнаты. Внезапно в памяти всплыли слова стихотворения, которое попалось ему много лет назад. Фредрик стал декламировать вслух:

Полагали, что стихотворение написано эскимосом, чье имя осталось неизвестным. Оно было записано в конце прошлого столетия одним датским этнологом. Фредрик прочел его в книге о мифах Древних жителей Гренландии.

Он вновь опустился в кресло. Странно… Фредрик не отличался хорошей памятью, и у него совсем не было заведено декламировать стихи. Это стихотворение он вообще ни разу не вспоминал с тех пор, как прочитал впервые.

Он сделал добрый глоток бургундского. Сказал сам себе: «Подсознание — могучая сила». И ничего удивительного в том, что оно выдало забытое эскимосское сочинение теперь, когда голова занята эпизодом с куклой и приготовлениями к изучению культуры древних норманнов. Да, от подсознания никуда не уйдешь.

Но ведь и лампочка погасла. И кристалл испускает необычные лучи.

Перед входом в «Смюгет» стояла длинная очередь. Фредрик даже подумал — не махнуть ли рукой на эту затею. Но очередь подвигалась довольно быстро, и вскоре он уже вошел в гардероб.