Тони Хиллерман - Темный ветер

- Понял, - ответил мальчик.

- Этим летом мы должны правильно исполнить танец Качины Ниман, продолжал Ломатева. - Сотукнанг предупредил нас. Наша кукуруза гибнет на полях. Травы нет. Источники пересыхают. Когда мы призываем облака, они нас больше не слышат. Если мы неправильно исполним танец Качины Ниман, Сотукнанг окончательно потеряет терпение. Он уничтожит Четвертый Мир.

Ломатева посмотрел на Туви. Его лицо было непроницаемым. Тогда Ломатева опять обратился к мальчику:

- Очень скоро настанет время качинам покинуть Наземный Мир и вернуться домой, в глубины гор Сан-Франциско. Когда мы принесем этот лапник в наши кивы, то используем его, чтобы подготовиться к танцам Возвращения Домой, которые мы танцуем в честь качин. Много дней подряд люди будут очень заняты в кивах: надо продумать молитвы, изготовить пахо. Все должно делаться, как положено. - Ломатева помолчал, подчеркивая важность сказанного, потом добавил: - Все должны думать, как положено. Если мы сообщим в полицию об этом покойнике, об этом мертвом навахо, все пойдет не так. Придут полицейские-баханы, будут расспрашивать, смущать людей. Они вызовут нас из кив. Все будет нарушено. Люди начнут думать не о том. Будут думать о зле и смерти, вместо того чтобы предаваться праведным мыслям. Танец Качины Ниман будет испорчен. Танцы Возвращения Домой не будут исполнены, как положено. Никто не станет молиться.

Он снова остановился, глядя на мальчика из клана Флейты.

- Будь ты Посланцем, как бы ты поступил?

- Я не стал бы сообщать в полицию, - ответил мальчик.

- А в кивах ты рассказал бы об этом?

- Нет.

- Ты видел ступни этого навахо, - сказал Ломатева. - Ты знаешь, что это означает?

- Когда срезана кожа?

- Да. Знаешь, что это означает? - Мальчик из клана Флейты посмотрел на свои руки.

- Знаю, - сказал он.

- Если ты проговоришься, случится самое худшее. Люди станут думать о зле, а надлежит думать только о добре.

- Я не буду говорить об этом.

- Не говори, пока мы не исполним танцы Ниман, - продолжал Ломатева. Пока не кончится ритуал и не удалятся качины. Потом можешь рассказывать.

Ломатева поднял с земли вязанку лапника, надел лямки на плечи, морщась от боли в суставах. Семьдесят три года - это семьдесят три года, и еще идти почти полсотни километров через ущелье Вепо, потом - долгий подъем по скалам Третьей месы. Он повел своих охранников вниз по тропе, мимо трупа. А что оставалось делать? Они уже видели изуродованные ступни и поняли, что это означает. Эта смерть не имеет никакого отношения к хопи. Это злодеяние на совести навахо, и расплачиваться за него будут навахо.

2

Достигнув отвесных стен месы Балакаи, Полинг взглянул на хронометр. 3.20.15. Пока все в порядке, он идет точно по графику. Полинг вел "сессну" на высоте около шестидесяти метров над землей и примерно на столько же ниже края месы. Впереди над горизонтом висела, чуть накренившись, желтая ущербная луна. В лунном свете лицо человека на пассажирском сиденье казалось восковым. Он пристально смотрел на луну, закусив нижнюю губу. По правую руку, в какой-нибудь сотне метров от кончика крыла, мимо проносилась стена месы - узор из черных теней и освещенных луной участков. Эта картина вызывала у Полинга странное ощущение скорости, непривычное в полете, и он упивался им.

Он представил себе, как отраженный скалами гул мотора разносится эхом над пустыней внизу. Да только некому его слышать. На много километров вокруг ни души. Полинг сам выбрал этот маршрут, дважды летал тут днем и один раз ночью, запоминая ориентиры и картину местности. Полной безопасности в таком деле быть не может, но он постарался свести риск до минимума. Здесь меса Балакаи закрывала его от радаров Альбукерка и Солт-Лейк-Сити. Впереди, чуть слева от заходящей луны, на две тысячи метров возвышалась гора Низкая, дальше - еще выше - меса Маленького Черного Пятна. На юге на две сотни километров тянулся высокий массив Черной месы, блокируя локаторы в Финиксе. На всем пути от взлетно-посадочной полосы в Чиуауа лишь каких-нибудь полтораста километров следовало опасаться радара. Хороший маршрут. Полинг был рад, что нашел его, ему нравилось лететь низко, следя за ориентирами, что вырастали в угасающем лунном свете из пучины мрака. Опасность и соперничество с конкурентами доставляли не меньше наслаждения, чем скорость и ощущение того, что он - мозг превосходной машины.

Меса Балакаи осталась позади, и на желтый диск луны надвинулся черный силуэт Низкой. Во мраке внизу сверкал лишь один бриллиант света - прожектор на бензоколонке у фактории горы Низкой. Полинг подался чуть влево и повел "сессну" над ущельем Це-Чиззи, чтобы гул мотора никого не разбудил.

- Подходим? - спросил пассажир.

- Немного осталось, - отозвался Полинг. - За этой грядой будет ущелье Ораиби, дальше - еще несколько гряд, а за ними - ущелье Вено, где мы должны сесть. Осталось минут шесть-семь.

- Пустынный край, - сказал пассажир. Поглядел вниз через боковое окно и покачал головой: - Ни души. Словно мы одни на всей планете.

- Почти одни. Не считая нескольких индейцев. Потому и выбрали это место.

Пассажир опять уставился на луну.

- Сейчас самая опасная часть маршрута, - произнес он. - Нервы на взводе.

- Угу, - согласился Полинг. Интересно, какую часть этой "части" пассажир имеет в виду. Посадку в темноте? Или то, что ждет их внизу? Не худо бы на сей раз, в виде исключения, чуть побольше знать, что происходит на самом деле... Кое о чем Полинг догадывался. Ясно, что они везут не наркотики. И так же ясно, что содержимое этих чемоданчиков невероятно ценно - иначе не стали бы тратить столько времени и сил на обеспечение доставки. Тщательный выбор места посадки, пассажир в кабине... В течение многих лет Полинг вовсе не знал, что это такое - вооруженный человек в кабине. А когда наконец такой человек у него появился - Полинга из-за плохой кардиограммы отстранили от полетов в Восточной авиакомпании и он переключился на теперешний бизнес, - это была обыкновенная шестерка, которую посылали присматривать за пилотом, чтобы тот не смылся с грузом. Нынешнего пассажира Полинг не знал. Он подъехал вместе с шефом к мотелю в Сабинас-Идальго, когда пришло время отправляться на взлетную полосу. Полинг решил, что это и есть представитель загадочного покупателя. По словам шефа, Джансен вместе с покупателями должен был встретить их в месте посадки. "Две вспышки света, пауза, потом еще две, - сказал шеф. - Если сигналов не будет, не садись". Джансен был представителем шефа, незнакомец - представителем покупателей. Обе стороны доверяли друг другу. Полинг подумал, что его пассажира, как и Джансена, скорее всего, тоже взяли в дело по родственной линии. Наверное, сын или брат одного из покупателей, что-нибудь вроде того. Семья... Кому еще можно доверять в таком деле, да и в любом другом?