Камилла Лэкберг - Проповедник

Опрашивать соседей — это задание для стажера, а не для полицейского с двадцатипятилетним стажем службы. Это следовало поручить сопляку Мартину, а он, Эрнст, обзванивал бы округу и разговаривал с коллегами из ближайших районов.

Внутри все клокотало, но это было его естественное состояние с самого детства, так что ничего особенного, в общем-то, сейчас и не происходило. Это постоянное внутреннее кипение, а также типичный холерический темперамент делали Эрнста не слишком подходящим для работы, требующей многочисленных контактов с людьми. Но с другой стороны, он завоевал уважение жителей. Они инстинктивно чувствовали, что такому человеку, как Эрнст Лундгрен, лучше не перечить, если тебе дорого здоровье.

Когда он ехал через поселок, всюду головы поворачивались в его сторону. Его провожали взглядом и показывали на него пальцем, и Эрнст понял, что новость уже разнеслась по всей Фьельбаке. Ему пришлось еле-еле ползти через площадь Ингрид Бергман, забитую припаркованными в неположенных местах машинами. И к своему удовлетворению, он увидел, что больше всего автомобилей вокруг уличных столиков перед кафе «Брюгтанс». Но им недолго еще блаженствовать: на обратном пути он не пожалеет времени и наведет порядок в этой отпускной анархии. Парковка в неположенном месте — это серьезное нарушение. А может, им еще и в трубочку подышать придется. И Эрнст зорким совиным глазом оглядел водителей, которые сидели за столиками и с наслаждением дули холодное пиво, в то время как он проезжал мимо. Да, будь у него сейчас возможность, он бы непременно и с удовольствием отобрал пару водительских удостоверений.

Припарковаться у небольшого скопления домов перед Кунгсклюфтан оказалось непростой задачей, но Эрнст втиснулся и начал операцию «Звони в дверь, стучи в дверь, пока не офигеешь». Как и следовало ожидать, никто ничего не видел. Вся эта публика, которая обычно произносит «будь здоров», когда за два дома от них чихнут, не говоря уж о том, если кто-то с кем-то повздорит, на сей раз ничего не видела и не слышала. Обычное дело — они все становились слепыми и глухими, когда полицейский хотел что-то узнать. Хотя — и это должен был признать даже Эрнст — вообще-то они действительно могли ничего не слышать. На пике лета, в разгар сезона, постоянный шум — обычное дело; сплошь и рядом веселые компании возвращаются с гулянок под утро, поэтому у местных жителей выработалась привычка: если хочешь нормально спать ночью, постарайся не слышать того, что происходит на улице. Это до чертиков бесило местных жителей, а местные жители до чертиков бесили Эрнста.

И только в последнем доме он получил наводку — не бог весть что, невелика добыча, ясное дело, но хоть что-то. Старый хрен из дома довольно далеко от Кунгсклюфтана слышал, как какая-то машина заезжала туда около трех, когда ему приспичило в сортир. Он даже смог уточнить время: без четверти три, но ему, конечно, и в голову не пришло выглядывать и смотреть, кто там и что. И он, естественно, и понятия не имел ни о водителе, ни об автомобиле. Но он много лет проработал инструктором в автошколе и поездил на чертовой прорве машин, поэтому авторитетно сказал, что это была не новая машина, что она уже хорошо поездила. Здорово, от счастья обделаться можно. Он битых два часа скребся тут под дверями и доскребся: убийца, по всей видимости, приволок сюда укокошенную около трех и вдобавок на старой машине. Да, вряд ли стоит кричать «ура».

Хреновое настроение Эрнста все-таки чуток подпрыгнуло, приподнялось на пару градусов, когда он ехал обратно через площадь. Вообще-то он возвращался в участок, но заметил, что на место прежних нарушителей правил парковки понаехали новые. Ну все, теперь вы у меня будете дышать в трубочку, пока не посинеете!

Настырное дзинканье заставило Эрику прерваться, когда она медленно и осторожно пылесосила. Пот струями тек по ее телу, и она отбросила от лица прилипшие влажные пряди волос, прежде чем открыть дверь. Вот черт, неужели это они? Они что, машину угнали, что так быстро ехали?

— Привет, толстушка!

Эрику тут же сжали в медвежьих объятиях, и она почувствовала, что их потного полку прибыло, — оказывается, не одна она потеет. Ее нос оказался где-то в районе подмышки Конни, и ей показалось, что по сравнению с тем, что она унюхала, она сама благоухает ну если не как лилия, то уж как роза наверняка.

Выбравшись из захвата Конни, Эрика поздоровалась с его женой Бриттой. Вполне вежливо, за руку, потому что, честно говоря, они едва знали друг друга и виделись мельком всего несколько раз. Рука Бритты была мокрой, скользкой, и у Эрики тут же возникло ощущение, что она держит не ладонь, а дохлую рыбу. Она с большим трудом подавила желание вытереть руку о брюки.

— Какое пузо! У тебя там близнецы, что ли?

Эрику дико раздражали подобные замечания на ее счет, но с определенного момента она начала понимать, что беременность — это такое дело, когда все, кто хочет, могут отпускать в ее адрес разные комментарии насчет ее живота и даже трогать его самым фамильярным образом. Она уже не раз сталкивалась с тем, что совершенно чужие люди подходят и беззастенчиво прикасаются к ее животу. Эрика ожидала, что это обязательное паскудство начнется и сейчас, и, конечно, не прошло и нескольких секунд, как руки Конни потянулись туда, куда она и думала.

— О, какой там у тебя маленький футболист внутри! Ясное дело, настоящий парень, спортсмен. Ишь как брыкается! Идите сюда, дети, вы должны пощупать.

Эрика не осмелилась протестовать и подверглась новой атаке. Ее ощупали две пары маленьких, заляпанных мороженым рук, которые оставили грязные следы на ее белой майке. Слава богу, Лиза и Виктор, соответственно шести и восьми лет, быстро потеряли интерес к этому занятию.

— Ну а что говорит гордый отец? Небось, дни считает?

Конни говорил, не дожидаясь ответа, — собственно, это ему и не требовалось. Эрика помнила, что диалоги не были его сильной стороной, Конни всегда тяготел к монологам.

— Да уж, черт побери, все мы волнуемся, когда эти мелкие спиногрызы готовятся появиться на свет. Опупеть можно, какие переживания. Но не забудь ему сказать, чтобы насчет того, чтоб побаловаться, он надолго забыл — пусть хоть узлом завязывает, ему теперь долго поститься.

Конни заржал и саданул локтем в бок своей Бритте, она в ответ выдавила кислую улыбку. Эрика поняла, что день будет длинным, и хорошо бы Патрик приехал домой вовремя.

Патрик осторожно постучал в дверь кабинета Мартина. Войдя, он увидел внутри такой образцовый порядок, что даже позавидовал. Письменный стол выглядел абсолютно стерильным, словно стоял в операционной.

— Ну, как дело идет? Что-нибудь нашел?

По убитому лицу Мартина Патрик понял, что ответ будет отрицательным, еще до того, как тот грустно покачал головой. Вот дерьмо. Сейчас самым важным для расследования было установить личность убитой женщины. Ведь наверняка где-то есть люди, которые о ней беспокоятся: кто-то о ней думает, кто-то по ней скучает.