Роберт Уилсон - Немые и проклятые

— Может… подбросить тебя куда-нибудь?

Инес оставила охраннику записку, и они сели в машину Фалькона. Проезжая по бульвару Христофора Колумба, решили перекусить в «Эль Каиро».

Уселись в баре, заказали пива и на закуску перцы, фаршированные рыбой. Фалькон спросил о свадьбе. Инес рассеянно отвечала, разглядывая каждого, кто проходил мимо окон. Фалькон пил пиво и бормотал утешительные слова, пока она не повернулась и не вцепилась ему в колено длинными наманикюренными ногтями.

— У него все хорошо? — спросила она. — В смысле… на работе.

— Не знаю. Мы вместе работаем по делу в Санта-Кларе, но только со вчерашнего дня.

— В Санта-Кларе?

— В конце проспекта Канзас-сити.

— Я знаю, где Санта-Клара, — раздраженно сказала она, но тут же заставила себя подавить раздражение. Инес пристально смотрела на Фалькона большими карими глазами, как всегда, когда чего-то хотела добиться. — Он сказал… он сказал…

— Что, Инес?

— Да так, пустяки. — Инес будто пришла в себя и отпустила его колено. — Он в последнее время кажется несколько… взволнованным.

— Очевидно, потому, что теперь он сделал официальное объявление о свадьбе.

— Что это меняет? — спросила она, ловя каждую модуляцию в речи Фалькона, отчаянно желая понять мужскую психологию.

— Ну, понимаешь… серьезные обязательства… назад дороги нет.

— Обязательства были и раньше.

— Но теперь это официально… заявлено публично. Мужчина может занервничать в такой ситуации. Пойми, он переживает некое ощущение перехода в другую возрастную категорию: конец молодости. Больше не пофлиртуешь. Семья. Взрослая ответственность — все в таком духе.

— Понимаю, — протянула она, не понимая ничего. — Хочешь сказать, у него есть сомнения?

— Вовсе нет! — возразил Фалькон. — Никаких сомнений, просто нервозность перед грядущими переменами. Ему тридцать семь, женат раньше не был. Это всего лишь реакция на предстоящий эмоциональный и… материальный переворот.

— Материальный — в каком смысле? — спросила она, наклоняясь к нему.

— Вы же не будете жить в его квартире, правда? — сказал Фалькон. — Вы найдете дом… начнете семейную жизнь.

— Эстебан говорил с тобой об этом? — спросила она, пристально вглядываясь в его лицо.

— Я последний, с кем…

— Мы часто обсуждали, что купим дом в центре города, — перебила она. — Большой дом в старом городе, как твой… может быть, не такой огромный и безумный, но в том же классическом стиле. Я несколько месяцев искала… в основном в старых районах, здания, требующие ремонта. И угадай, что сказал Эстебан вчера вечером?

— Что он нашел где-то дом? — сказал Фалькон, не в силах избавиться от возникшей в голове мысли, что Инес вышла за него только из-за дома.

— Что он хочет жить в Санта-Кларе.

Фалькон смотрел в ее большие карие глаза и чувствовал, как внутри что-то медленно ломается. Согласные рыбьими костями застряли в горле.

— Вполне понятно! — Он откинулся на спинку стула, почти торжествуя. — Менять жизнь — так уж полностью!

Фалькон допил пиво, заказал еще, набил рот перцем.

— Хавьер, что все это значит?

— Это значит… — сказал он, стремясь навстречу трагическим откровениям и сворачивая в последний момент. — Это и есть часть эмоционального переворота. Когда в твоей жизни все разом меняется… ты тоже меняешься… но не сразу. Я знаю. Я стал экспертом по вопросам перемен.

Инес кивнула, жадно проглотив эти слова, чтобы бережно хранить их в памяти, но вот глаза ее засияли, она слетела со стула и ринулась к двери.

— Эстебан! — закричала она пронзительнее любой торговки рыбой.

Кальдерон остановился, словно ему в грудь всадили нож. Он обернулся. Фалькон почти приготовился увидеть рукоятку, торчащую между ребер. Однако за те мгновения, пока Кальдерон не сумел совладать с выражением лица, Хавьер успел заметить нечто худшее: страх, растерянность, презрение и странную одичалость — будто следователю пришлось много дней подряд блуждать в горах. Затем Кальдерон улыбнулся, лицо его озарилось радостью. Инес кинулась к нему, он — к ней. Они страстно целовались посреди улицы. Пожилая пара в окне одобрительно закивала. Фалькон старался уверить самого себя, что он не видит в этой сцене ни малейшей фальши.

Инес потащила жениха в бар. Кальдерон споткнулся, обнаружив в баре Фалькона, сидящего на высоком барном стуле. Все трое по два раза объяснили друг другу, что произошло, не слушая ни слова. Заказали еще пива. Завязался и угас разговор. Через несколько минут Инес и Кальдерон ушли. Инес вцепилась в руку жениха, Фалькон смотрел на вену, вздувшуюся на ее запястье. Он был ей отчаянно нужен! Его она ни за что не выпустит.

Принесли счет. Фалькон расплатился и поехал домой.

На душе было тяжко, будто внутри перекатывались камни. Несмотря на усталость, он не стремился лечь в постель. Прошел в кабинет, включил компьютер. Просмотрел все снимки, сделанные после выходных. Фалькон смотрел на фотографию Инес на доске, проверяя: вдруг она похожа на другие снимки и он сможет ее вспомнить? Нет, он такого снимка не делал… Нашел виски, налил в стакан и оставил бутылку в кухне.

Он уже выключил было компьютер, когда вспомнил, как Мэдди Крагмэн сказала, что прочла его историю в Интернете. Фалькон ввел ее имя в поисковую систему. Несколько тысяч совпадений по однофамильцам — журналисту «Нью-Йорк таймс» Полу Крагмэну и политическому комментатору Джону Крагмэну. Фалькон набрал в поисковике имя Маделайн Корен. Только триста совпадений, и он быстро нашел упоминания ее снимков. Это были в основном старые статьи и несколько обзоров ее выставок, но во всех имелась фотография сногсшибательно молодой Маделайн Корен. Она выглядела спокойной, неприступной и была одета во все черное. Фалькон уже начал клевать носом от скуки, когда взгляд выхватил отрывок из «Сент-Луис таймс». ФБР расследует убийство: Маделайн Корен, фотограф, помогает ФБР расследовать убийство иранского торговца коврами Резы Сангари. Статья размещалась в разделе местных новостей и была датирована пятнадцатым октября двухтысячного года.

Маделайн Корен участвует в расследовании ФБР

Нью-йоркский фотограф Маделайн Корен помогала ФБР расследовать убийство Резы Сангари, изуродованное тело которого было найдено в его квартире в Нижнем Ист-Сайде. Сотрудники ФБР отказываются сообщить, почему в связи с убийством иранского торговца коврами они сочли необходимым побеседовать с миссис Корен. Однако они заявили, что не выдвигали никаких обвинений против тридцатишестилетней женщины-фотографа, чья последняя выставка «Жизнь мгновений» только что завершилась в художественном музее Сент-Луиса. Джон и Марта Корен, до сих пор живущие в Белльвиле, в графстве Сен-Клер, никак не откомментировали беседу дочери с агентами ФБР. Мэдди Корен в настоящее время живет в Коннектикуте с мужем, архитектором Мартином Крагмэном.