Эдуард Хруцкий - Тревожный август

- Почему вы не явились в органы?

- Как предатель я был бы немедленно расстрелян. А мне жить хочется, тем более что Васильев сказал, что меня восстановили в партии.

- Хорошо, о вашей деятельности я уже запросил отряд Васильева.

- Правда?.. Вы говорите правду?..

- Я всегда говорю правду, во всяком случае, стараюсь это делать. Расскажите об убийстве Ерохина подробно.

- Я увидел его, он ехал на велосипеде, и побежал, чтобы успеть к месту встречи. Вдруг раздался выстрел. Я обернулся и увидел, что Ерохин лежит, из кустов выскочил человек...

- Вы узнали его?

- Потом да, когда встретил.

- Кто это был?

- Бронислав Музыка, бывший начальник полиции.

- Что вы сделали?

- А что мне оставалось? Если бы меня увидели рядом с убитым, то и это приписали бы мне как врагу. Я решил убить Музыку, полез в карман и вспомнил, что забыл пистолет на пасеке.

- Где?

- Я скрывался на пасеке, здесь, недалеко, у своего двоюродного брата-инвалида.

- Понятно. Что дальше?

- Музыку я все равно встретил. На опушке. Он увидел меня и засмеялся. Не успел, мол, сказал, а, бургомистр? А я успел, рассчитался за тебя. Так всегда, пока вы, фрайера, дергаетесь, деловые в цвет попадают.

- Вы точно передали разговор?

- С жаргоном этим? Потом он меня к ним звал. Мол, говорит, один пропадешь, а с нами и погуляешь, и поживешь хорошо.

- Звал с собой?

- Да. Но я отказался, тогда он мне сказал: "Надумаешь, приходи на кирпичный завод к Банину, сторожу, я его предупрежу, он тебя ко мне на дрезине доставит".

- На чем?

- На дрезине.

- Что дальше?

- Я испугался его откровенности, он зверь, вы же слышали о нем?.. Тогда я ему обещал, что приду точно, только, мол, возьму ценности.

Он засмеялся и предупредил, чтобы я не опаздывал и, если попадусь, чтобы лучше стрелялся сразу, не ждал, пока коммунисты к стенке поставят.

- Что означают его слова "на дрезине"?

- От кирпичного завода идет узкоколейка, четыре километра прямо к торфоразработкам, они находятся на территории соседнего района.

- Так... Так... Пока все, я вам верю, но до прихода подтверждения я вынужден задержать вас.

- Я понимаю.

ДАНИЛОВ

Он закрыл окно и опустил штору. Сразу в комнате стало невыносимо темно. Темно и тревожно. Ощущение это длилось всего несколько секунд, пока он не зажег лампу. Даже крохотный поначалу огонь заставил его зажмуриться, таким ярким и резким показался он после темноты. Данилов прибавил фитиль, и комната сразу же наполнилась слабоватым, колеблющимся светом. Теперь он мог осмотреться. Первое, что он увидел, - пистолет ФН, пятнадцатизарядный девятимиллиметровый пистолет, лежащий на столе. Иван Александрович взял его, вынул магазин, передернул затвор, патронник был пуст. Пятнадцать тупоголовых, крупных, как орехи, пуль лежали в обойме. Теперь он окончательно верил Кравцову. Враги всегда досылают патрон в ствол. Всегда, потому что им нужно стрелять, и желательно первым. Данилов сунул пистолет в сумку и только тогда как следует поглядел на Кравцова, до этого он следил за ним боковым зрением, на всякий случай, по привычке улавливая только движения.

За столом сидел человек с худым лицом, чуть прищуренными от света лампы глазами. Он был худ и потому скуласт, седые, чуть вьющиеся волосы падали на лоб. Иван Александрович сразу заметил, что инженер давно не был в парикмахерской, стригли его ножницами, дома, и делали это неумело.

- Пойдемте, - сказал Данилов.

Кравцов встал, и только теперь Иван Александрович понял, до чего он худ.

- Вы плохо ели все время?

- Нет, продукты были, это нервы, я почти не спал и не мог есть.

Да, этот человек мало похож на преступника. Их обычно не терзают угрызения совести, они хорошо спят, да и аппетит у них отменный. Это вполне естественно, потому что их жизненное кредо состоит всего из трех основных компонентов: деньги, бабы, выпивка. Он вспомнил, как в тридцатом году налетчик Козлов по кличке Мишка Рябой сказал ему доверительно: "Я, гражданин начальник, ем только в тюрьме, на воле я закусываю".

Данилов пропустил задержанного вперед, нажал на кнопку фонаря, на секунду освещая крутые ступеньки крыльца. Начал накрапывать дождь, пока еще совсем редкий, но капли были крупными и падали тяжело, звонко. Гроза приближалась к городу, и всполохи ее вырывали из мрака дома, деревья, заборы. Они быстро шли по дощатому тротуару, податливо проваливающемуся под ногами.

- Если бы не война, - вдруг сказал Кравцов, - я бы к следующему году все улицы заасфальтировал.

Данилов молчал.

- Не верите? - спросил Кравцов. - Мне уже деньги выделили, механизмы обещали подбросить. Не верите?

- Верю и верю в то, что именно вы все это сделаете сразу после войны.

- Эх, ваши бы слова да к богу в уши...

Дождь настиг их у дверей райотдела. Данилов пропустил Кравцова вперед и сразу увидел, что тот как будто стал меньше, словно ему подрезали ноги. По полутемному коридору они дошли до кабинета Орлова и мимо удивленного дежурного прошли прямо к двери.

Орлов сидел за столом, положив голову на руки, и, видимо, дремал. Услышав скрип двери, он поднял голову, провел ладонью по лицу, словно стирал с него бессонницу, усталость, нервное напряжение последних дней.

- Это ты, Данилов... - Внезапно он увидел Кравцова, хищно прищурился, узнавая, потом включил рефлектор, направив свет на вошедшего. - Кравцов!

Орлов вскочил из-за стола, словно хотел дотронуться до него, ощутить реальность плоти и успокоиться.

- Где взял? - повернулся он к Данилову.

- Сам пришел.

- С повинной?

- А ему, мне кажется, виниться не в чем.

- Ты это брось, Данилов! Слышишь! Брось! Ты кого под защиту берешь? А? Немецкого холуя, врага! Перерожденца защищаешь?

- Орлов, Орлов. Ну где ты таких слов набрался?

- Каких?

- Удобных на все случаи жизни. Закрылся ими, как щитом, и всегда прав. Здесь другое дело, совсем другое. Кстати, мне от Виктора Кузьмича ничего нет?

- Час назад пришло донесение, работают с ним.

- Ну вот, давай подождем. Как передадут, тогда и решение примем.

В дверь постучали.

- Войдите, - крикнул Орлов.

Вошел сержант и, покосившись на Данилова и Кравцова, положил на стол начальника папку.

- Разрешите идти?

- Свободен, - Орлов вынул из папки лист бумаги и начал читать его внимательно и долго, потом опустил его, постоял, словно обдумывая прочитанное, и вновь поднес к глазам. Потом долго, с недоумением смотрел на Кравцова, протягивая бумагу Данилову.

"ДАНИЛОВУ, ОРЛОВУ, ДОНЕСЕНИЕ"

На наш запрос командир партизанского отряда "За Родину", бывший первый секретарь райкома ВКП(б) тов. Васильев сообщил: "Тов. Кравцов из партии исключен неправильно, решение о его восстановлении получено. Тов. Кравцов работал бургомистром по моему заданию, проявил мужество и героизм, спас город от взрыва. Представлен к правительственной награде, которая и поступила к нам в отряд. Поздравляю тов. Кравцова с награждением орденом "Знак Почета". Орденский знак и документы переправлю в город.