Эдуард Хруцкий - Зло

Он немедленно позвонил помощнику Гришина Виноградову. Голос у Виноградова был раздраженный и злой:

— Ты что, не знаешь об арестах? Начальника управления торговли на допросы вызывают. Андропов под папу копает, а ты с какой-то заметкой.

— Это не просто заметка, а бомба, под нас подложенная.

— Ну ладно. Давай у памятника «Героям Плевны» через полчаса. Успеешь?

— Конечно.

Октябрь уже кончался, а бульвар еще сохранил желтые листья на деревьях. Солнце освежило их, и казалось, что осень только что прокралась в город. Виноградов сидел на лавочке и курил. Солнечный день расслабил его, заставил думать о вещах приятных и простых.

Запыхавшийся зам плюхнулся на скамейку, протянул руку.

— Привет.

— Привет, ну чего ты волну гонишь?

— Смотри.

Виноградов взял статью и начал читать. Долго, внимательно.

Закончил, свернул странички в трубочку.

— Ты этот экземпляр для меня подготовил?

— Да. Может, поговоришь с самим?

— Ему не до заметок ваших. Того и гляди самого попрут. Я говорил тогда: не добивайте этого дурачка. Исключили бы из партии, отправили на работу в районку под Москву или чуть дальше. Работал бы там да спивался с божьей помощью. Нет, твою мать, по полной программе решили заделать. Забыли, козлы, кто у него дядя. Вот он им и оборотку дал. Ладно, отдам статью Сашке Шорину, пусть бежит к Рытову. Матвей Кузьмич фигура сильная. А ты-то чего боишься?

— Это же я послал его в шашлычную.

— Ну и что? Человек, нужный Ельцову, приходил, но скандала испугался. Ты чист.

— Если так, — неуверенно сказал зам.

— Только так, и никак иначе. Ты это сочинение попридержать можешь?

— Пока шефа нет, могу.

— Вот и держи. Поезжай к себе да выпей коньячку, а то на тебе лица нет.

Шорина Виноградов нашел на даче.

— Разговор есть, — голосом старшины, поучающего новобранцев, сказал он.

— Ты чего это? — удивился Шорин.

— Спасти тебя, дурака, хочу. Немедленно встретиться надо.

— Приезжай, обедом накормлю.

— Ладно, выберу два часа, пока шефа нет.

Машину Виноградов оставил у первых дач поселка, на всякий случай, а сам пошел пешком. До чего же осень-то хороша. В Москве ее не видно. А здесь прямо как в мультфильме «Добрый лес». Виноградов наклонился, поднял опавший лист, растер его пальцами, понюхал руку. Винной бочкой пахла рука. Он постоял, завистливо оглядев вторые этажи дач, выглядывающие из-за высоких заборов. Неужели и он когда-нибудь получит здесь домишко? Все может быть, все может быть.

Он прошел сквозь вахту шоринской дачи. Охранников в форме уже не было, дверь ему открыл пожилой человек в ватнике и кирзовых сапогах. К дому вела дорожка, петляющая среди деревьев. Под ногами шуршала опавшая листва. И вдруг радостное чувство овладело Виноградовым.

Конец Сашке Шорину, не будет у него ни «мерседеса», ни виллы этой. Пожил, побарствовал. Хватит.

Шорин ждал его у крыльца. Привычно обнялись.

— Ну пошли, пошли к столу.

На огромной утепленной террасе был накрыт обеденный стол. Виноградов осмотрел его и тоскливо сказал:

— Ты водку-то и коньяк убери, мне еще в горком возвращаться. Ты мне пивка дай.

Он ел жадно и много, запивал балыки и семгу пивом, а Шорин в другой комнате читал статью. Вот тебе и отставной сыщик. Какое дело поднял. А Ястреб, сука, перед смертью раскололся. И Болдырев хорош.

Он вышел на террасу и с ненавистью посмотрел на жрущего Виноградова.

Тот смаковал копченую курицу, медленно вытер рот салфеткой, спросил:

— Ну как?

В голосе его звучала нескрываемая радость.

— Спасибо, дружище, что предупредил. Матвей Кузьмич это дело на корню зарубит.

— Ну-ну… — В голосе гришинского помощника слышались явные нотки недоверия. — Смотри, Саша, не попади под раздачу. Что торговля, что цеховики — для чекистов один хрен.

— Постараюсь не попасть, — деланно улыбнулся Шорин, — послушай, а похерить это сочинение нельзя?

— Нет. Но задержать можно. — Виноградов налил себе в бокал чешского пива.

— Поможешь?

— Понимаешь…

— Сколько? — резко спросил Шорин.

Виноградов растерялся. Какую же назвать сумму? Какую?

— Пять косых, — наконец выдавил он.

— Состоялось.

Шорин ушел и принес две пачки коричневых сотенных. Он смотрел, как Виноградов трясущимися руками засовывал их в карман, и подумал внезапно, что урки, с которыми он сидел в лагере, ничем не отличаются от этих людей, облеченных властью.

Виноградов заторопился и уехал. Шорин вышел на улицу. Где-то жгли листья. Ветер доносил горьковатый запах гари. Пахло как на лесоповале в лагере.

Неужели придется хотя бы на время попасть за решетку? Статья не является доказательством для суда. Правда, в нашем суде как прикажут, так и сделают.

А дым стелился у самой земли, как когда-то осенью на делянке. Они грелись у костра, Умный и Леня Сретенский, и курили злую махру. За флажками сидел молодой мордатый сержант. На коленях к него лежал автомат, и он тихо напевал о том, как у нас в садочке розы расцвели.

Конечно, на лесоповал он не попадет, если сделает все, как нужно.

Ах, старый сыщик, старый сыщик. Он-то думал о молодом Ельцове, ждал от него подлянки. А паренек-то прописался в Москве, устроился тренером, с девками по кабакам шляется и счастлив. А дядюшка его, пес ментовский, он продолжает копать. Такой может нарыть много.

Звонить дочке генсека, с которой он баловался камушками, — пустой номер, не до него нынче принцессе. А ему время выиграть надо, остановить старого сыскаря да жиденка этого. Ну что ж, давай забудем на время, что он респектабельный представитель московского света, а вспомним зека Умного.

В семь часов Шорин подъехал на «жигулях» к ресторану «Звездочка» на Преображенке. Плохое это было место. Опасное. Еще с довоенных лет, когда бушевал здесь развеселый Преображенский рынок, стала «Звездочка» пристанищем блатных с Преображенки и Сокольников. Сюда приходили продавать информацию наводчики, здесь те же ребята сбивались в кучу для очередного разбоя и грабежа. Но, несмотря на крутой нрав завсегдатаев, скандалов и драк в ресторане не было. Блатные боялись смотрящего, который с пяти часов занимал место за удобным столиком в углу зала, а если напившиеся лохи скандалить начинали, то сразу, словно из-под земли, вырастали крепкие ребятишки и выставляли подгулявших за дверь. С милицией многие из завсегдатаев встречаться не желали.

Вот уже пять лет смотрящим за Сокольниками и Преображенкой был вор в законе Николай Слепцов по кличке «Коля Слепень». Он приходил в «Звездочку», как на работу. Принимал деньги для общака, давал советы, как поставить дело, вершил третейский суд.

К нему и приехал Шорин. Когда-то они тянули срок в одном лагере и юридические советы Шорина очень помогли молодому тогда вору Слепню. По просьбе Коли Шорин помогал честным ворам прописаться в Москве, находил хороших адвокатов и давал наводки на квартиры артельщиков-конкурентов. Никто, даже Ястреб, не знал, что Сашка Умный отчисляет деньги в общак. Делал Шорин это, твердо зная, что может случиться всякое. И тогда сановные друзья отвернутся от него и даже имя забудут. Конечно, Матвей Кузьмич поможет, но не сразу. Жить придется на зоне, а какой там расклад — он знал не понаслышке.