Бернхард Шлинк - Правосудие Зельба

О новых временах нам почти нечего было сказать друг другу. Меня не удивило, что его сын стал депутатом бундестага — он с ранних лет отличался важностью и всезнайством. Кортен, похоже, презирал его; с тем большей гордостью он смотрел на своих внуков. Марион получила стипендию Учебного фонда немецкого народа, а Ульрих — премию в конкурсе «Молодые ученые» за свое исследование о простых числах близнецах. Я мог бы рассказать Кортену о своем коте Турбо, но решил воздержаться.

Я допил свой мокко, и Кортен поднялся из-за стола. Нас провожал лично директор казино. Мы отправились на завод.

Идти было недалеко, всего несколько шагов. Казино находится напротив проходной № 1, в тени здания главного управления, которое в своей двадцатиэтажной безликости даже не могло претендовать на роль архитектурной доминанты в силуэте города.

В директорском лифте кнопки этажей начинались с 15-й. Офис генерального директора располагался на самом верхнем, двадцатом этаже; у меня даже заложило уши, пока мы ехали. В приемной Кортен сжал мою ладонь обеими руками, сказав на прощание «старина» вместо «мой дорогой Зельб», и исчез, оставив меня на попечение фрау Шлемиль, которая тут же доложила о моем прибытии Фирнеру. Фрау Шлемиль, секретарша Кортена с пятидесятых годов, заплатившая за его успех своей непрожитой жизнью, производила впечатление ухоженной подержанности. Она любила пирожные и носила на шее очки на золотой цепочке, которыми никогда не пользовалась. Сейчас она была занята. Я стоял у окна и смотрел поверх башен, цехов и труб на торговый порт и утопающий в бледной дымке Мангейм. Я люблю промышленные пейзажи, и мне было бы трудно сделать выбор между индустриальной романтикой и лесной идиллией.

Фрау Шлемиль прервала мои досужие размышления:

— Господин доктор, разрешите представить вам фрау Бухендорфф. Она заведует секретариатом господина директора Фирнера.

Я повернулся и увидел перед собой высокую стройную женщину лет тридцати. Заколотые на затылке темно-русые волосы придавали ее молодому лицу с круглыми щеками и полными губами выражение деловитости и компетентности. Верхняя пуговица на ее шелковой блузке отсутствовала, следующая была расстегнута. Во взгляде фрау Шлемиль я успел прочесть осуждение.

— Добрый день, господин доктор. — Фрау Бухендорфф протянула мне руку, глядя на меня своими зелеными глазами. Мне понравился ее взгляд. Женщины становятся красивыми, лишь когда смотрят мне в глаза. В прямом взгляде таится обещание, пусть ложное и даже невысказанное. — Разрешите проводить вас к господину директору Фирнеру?

Она первой вышла из комнаты, выразительно покачивая бедрами. Хорошо, что узкие юбки опять вошли в моду. Офис Фирнера находился на девятнадцатом этаже. Перед лифтом я сказал ей:

— Давайте спустимся по лестнице.

— А вы совсем не такой, какими я представляла себе частных детективов.

Я уже много раз слышал подобные замечания и давно знаю, какими люди представляют себе частных сыщиков. И дело не только в возрасте.

— Видели бы вы меня в плаще!

— Нет, я в положительном смысле. Этот традиционный тип в плаще не обрадовался бы досье, которое вам сейчас выдаст Фирнер.

«Фирнер»… Может, у нее с ним что-то было?

— Значит, вы тоже в курсе дела?

— И даже принадлежу к числу подозреваемых. В прошлом квартале компьютер каждый месяц начислял мне лишних пятьсот марок. А я через свой терминал имею доступ к системе.

— И вам пришлось возвращать деньги?

— Я не одна такая. То же самое случилось еще с пятьюдесятью семью коллегами, и руководство пока не решило, требовать ли деньги назад.

Когда мы пришли в ее комнату, она нажала на кнопку переговорного устройства:

— Господин директор, к вам господин Зельб.

Фирнер слегка располнел. Теперь он носил галстук от Ив Сен-Лорана. Его походка и движения по-прежнему были быстрыми, а рукопожатие вялым. На столе у него лежала толстая папка.

— Приветствую вас, господин Зельб. Хорошо, что вы взялись за это дело. Мы подумали, что лучше всего подготовить вам досье, из которого вы сможете узнать все детали. Уже установлено, что это был целенаправленный акт саботажа. Материальный ущерб нам пока удалось свести к минимуму. Но ситуация может повториться в любой момент, и мы теперь не можем доверять никакой информации.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Начнем с обезьян резусов. Наши готовые к отправке телексы, если они не срочные, обычно сохраняются в системе и рассылаются ночью, когда действует выгодный тариф. Так же обстоит дело и с нашими индийскими заказами — научно-исследовательскому отделу каждые полгода требуется около сотни резусов, с экспортной лицензией индийского Министерства торговли. Так вот две недели назад в Индию ушел заказ не на сто, а на сто тысяч обезьян. Слава богу, индийцам это показалось странным, и они запросили подтверждение.

Я представил себе сто тысяч обезьян на заводе и ухмыльнулся.

— Да-да, у этой истории, конечно, есть и комические стороны, — произнес Фирнер с вымученной улыбкой. — Хаос в расписании тренировок на заводских теннисных кортах тоже вызвал немало веселья. Теперь приходится проверять каждый телекс, прежде чем он отправляется адресату.

— А откуда вы знаете, что это была не простая опечатка?

— Секретарша, которая составляла текст, как обычно, попросила распечатать его для проверки и визирования. В распечатке стоит правильное число. Значит, изменения в телекс были внесены в то время, когда он ждал своей очереди на отправку. Мы изучили и другие случаи, собранные в этом досье, и убедились, что ошибки программирования или обработки информации исключены.

— Хорошо, я все это потом прочитаю. А пока не могли бы вы сказать мне что-нибудь о круге подозреваемых?

— Мы действовали по традиционной схеме. Из числа сотрудников, имеющих допуск к системе или теоретическую возможность проникновения в нее, мы исключили всех, кто работает у нас более пяти лет. А поскольку инцидент произошел семь месяцев назад, то отпадают и те, кто был принят на работу уже после него. В некоторых эпизодах удалось установить дату внедрения в систему, например в случае с телексом. Таким образом, отпадают все отсутствовавшие в тот день. Кроме того, мы протоколировали все данные некоторых терминалов за определенный отрезок времени и ничего не обнаружили. Ну и наконец… — он самодовольно улыбнулся, — мы, я полагаю, можем исключить и директоров.

— И сколько же человек остается?

— Около ста.

— Да на это же уйдут годы! А может, систему взломали какие-нибудь хакеры? О таких случаях то и дело пишут в газетах.

— Эту версию мы в тесном сотрудничестве с почтой тоже исключили. Вы говорите, годы… Мы тоже понимаем, что случай непростой. Но время не терпит. Это не просто неприятность — это бочка с порохом, если учесть, сколько коммерческих тайн и секретов производства таится в памяти компьютера. Это все равно что во время битвы… — Фирнер — офицер запаса.