Антон Леонтьев - Золотая клетка для синей птицы

Внезапно Светлана ощутила страх. А что, если он вернется? Он – так она именовала убийцу. А что, если он все еще здесь, где-то в квартире, она застала его врасплох, и он притаился в стенном шкафу или в кладовке? Светлана – опасный свидетель, а значит, он может поступить с ней так же, как с бедной Лизой.

Ухтоминой уже несколько раз приходилось видеть трупы, такова специфика ее профессии, однако мертвое тело Лизы вызвало у нее волну жалости и недоумения. Кому понадобилось убивать Никитину и за что? Неужели кто-то боялся, что она сообщит важную информацию? Но что такого могла знать Лиза о Стаховском?

В любом случае это навсегда осталось тайной. Светлана вышла из ванной и плотно закрыла за собой дверь. Кошка крутилась неподалеку, мурлыкая и сверкая глазами.

– Твоя хозяйка умерла, – сказала ей Светлана, киса фыркнула и исчезла. Ухтомина посмотрела на часы – она пробыла в квартире Лизы всего десять минут, а ей кажется, что прошел, как минимум, час. Никитиной уже не поможешь, нужно вызвать милицию. Но каким образом она объяснит свое присутствие в квартире убитой? Скажет, что договорилась с Никитиной о встрече, а когда приехала, то обнаружила хозяйку зарезанной в ванне?

Нет, ей могут не поверить, в любом случае по столице разнесется слух о том, что Светлана Ухтомина, популярная журналистка, замешана в непонятную историю с убийством. Ей этого не нужно.

Лизе все равно уже ничем не поможешь. Она стала очередной жертвой хитрого убийцы, и Светлана уверена, что в ее гибели виноват тот же самый человек, который подложил бомбу в самолет Стаховского или отдал такой приказ.

Ухтомина решила быстро ознакомиться с содержимым письменного стола Лизы. Конечно, неприлично копаться в вещах убитой, но что поделать, ведь это может помочь найти ее убийцу. Итак, сначала Владимир, а потом – всего десять дней спустя – Лиза. Кто-то продолжает собирать кровавую дань.

В столе не оказалось ровным счетом ничего интересного. Светлана надела свои кожаные перчатки, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Вот будет сцена, если сейчас ее кто-то обнаружит. Она перебирает бумаги, а в ванне лежит мертвая Никитина. Потом не докажешь, что не имеешь к убийству отношения.

Старые письма, счета, записки, фотографии. Целый альбом фотографий Лизы и Стаховского. Судя по всему, их роману уже несколько лет. Записные книжки, старые билеты, просроченные членские книжки различных спортивных обществ.

Светлана залезла в компьютер. Надо же, там была отдельная папка, озаглавленная «Документы Владимира», а в ней – несколько статей, набросок речи, пара рассказов криминального жанра. Значит, Стаховский частенько навещал Лизу и оставался у нее надолго.

Время летело чрезвычайно быстро, Ухтомина спохватилась около полуночи. Нужно уходить, оставаться в квартире опасно. Она вытерла ручки двери ванной, чтобы уничтожить свои отпечатки пальцев. Светлана всегда помнила об этом, недаром же ее отец был подполковником милиции. Однако он и представить не мог, что его дочь воспользуется его советами, чтобы сбить со следа правоохранительные органы. Но ведь милиции незачем знать о расследовании, которое она ведет.

Светлана вышла из квартиры ровно в полночь. До этого она колебалась, раздумывая над тем, стоит информировать милицию или нет. Затем решила все-таки позвонить. Не самый умный шаг, но она не может оставить лежать Лизу в ванне с подвернутой рукой и открытыми глазами. Девушка этого не заслужила. Поэтому Ухтомина набрала известный с детства номер и шепотом произнесла:

– Произошло убийство. Прошу вас, выезжайте по адресу…

Игнорируя вопросы на другом конце провода, она положила трубку, погладила кошку и осторожно вышла из квартиры. Она решила спуститься по лестнице. На пятом этаже она столкнулась с компанией подростков. Светлана постаралась проскользнуть мимо них как можно более незаметно. Но те, казалось, не уделили ей ни малейшего внимания.

Оказавшись на морозе, Светлана бросилась к машине. Ее бил озноб. Как же все-таки страшно столкнуться лицом к лицу со смертью. Лиза, полная сил, энергии и унаследовавшая только что от Стаховского квартиру и весомую сумму денег, была убита.

Ухтомина размышляла об этом по дороге домой. Когда она вошла, Геннадий Петрович еще не спал. Он не одобрял ночные вылазки дочери, всегда беспокоился о том, что ей одной придется возвращаться поздно, и Светлана никогда не подшучивала над его страхами и нравоучениями. Когда-то, в подобный промозглый темный день, он потерял жену и теперь опасался, что и с его дочерью может произойти нечто подобное.

– Ну что, как дела? – спросил Геннадий Петрович, появляясь в проеме кухни. Он усталым жестом снял очки, в руках у него был журнал. Отец в последние годы сделался доморощенным политологом и тщательнейшим образом изучал всю прессу. Из-за бессонницы он делал это в основном ночью.

– Все хорошо, папа, – ответила Светлана, соорудив себе на скорую руку яичницу. Ей было любопытно, что бы сказал отец, сообщи она ему, что сорок минут назад обнаружила в чужой квартире тело убитой женщины, затем произвела там несанкционированный обыск, а под конец сделала анонимный звонок в милицию. Вряд ли он одобрил бы такое поведение.

– Давай лучше я по-быстрому разогрею тебе ужин, ты ведь уехала, так и не покушав, – предложил Геннадий Петрович.

– Спасибо, папочка, – улыбнулась Светлана.

Отец видит в ней, как и много лет назад, маленькую девочку, но она не собирается разрушать его иллюзии. Она знала, что он чрезвычайно к ней привязан. Вероятно, потому, что дочь была ему ближе, чем сыновья, и напоминала покойную жену.

– Над чем сейчас работаешь? – спросил Геннадий Петрович, присаживаясь на табуретку. – Что-нибудь захватывающе, Света? А как обстоят у вас дела в еженедельнике после гибели Стаховского. Он же был твоим боссом, владел холдингом, в который входит и твоя редакция. Не грядет ли сокращение или реформы?

– Меня уволить не должны, – уверенно заявила Светлана. – Я же «золотое перо» и «гордость российской прессы». Так, кажется, окрестил меня министр печати, когда вручал очередную награду. А работаю я… над статьей, посвященной Константину Деканозову. Тебе знакомо это имя?

– В мои времена таких сажали в тюрьму за мошенничество, и правильно делали, – вздохнул Геннадий Петрович. – А сейчас они зарабатывают миллионы, именуют себя красивым словом «бизнесмен», избираются в парламент или в губернаторы. Деканозов жулик, его лекарства дорогие и плохого качества.

– Но при этом он фактически монополист на российском рынке, – сказала Светлана. Она знала, что отец придерживался во многом старых взглядов. Нет, Геннадий Петрович не был убежденным коммунистом, но и изменения в стране принимал с опаской и недоверием.