Энн Грэнджер - Убийца среди нас

На указателе красовалась новенькая блестящая табличка:

«Спрингвуд-Холл. Отель и ресторан».

Ниже было прикреплено объявление:

«Скоро открытие!»

Мимо указателя с грохотом промчался грузовичок электроэнергетического управления; его водитель не питал никакого почтения ни к самому Спрингвуд-Холлу, ни к скоро открывающемуся отелю. Он ехал на очередной вызов, которых у него в тот день было много. Грузовичок заехал в металлические ворота, свежеокрашенные в черный цвет и покрытые позолотой. Презрительно фыркая, он покатил по подъездной аллее, которую недавно заново посыпали гравием, и остановился у парадного входа.

Захватив с собой ящик с инструментами, из кабины выскочил молодой человек в рабочем комбинезоне. Он захлопнул дверцу и окинул Спрингвуд-Холл равнодушным взглядом. Понятия «средневикторианская эпоха» и «псевдоготический стиль» ему ни о чем не говорили. Он видел перед собой лишь огромный дом цвета меда с множеством декоративных башенок и гримасничающих горгулий, чьи пасти исторгали водосточные трубы. Спрингвуд-Холл был сложен из местного камня. При реставрации стены отчистили от лишайника и копоти, от этого дом словно оголился. Если раньше Спрингвуд-Холл гармонично вписывался в ландшафт, то теперь, отчищенный, он резко выделялся на фоне окружающей природы. Это был тот случай, когда реставраторы проделали огромную работу, а результат их труда не оправдал надежды истинных ценителей прекрасного.

С точки зрения молодого электрика, смотреть здесь было совершенно не на что. Пожимая плечами и громко насвистывая, он направился к пристройке, снабженной вывеской «Плавательный бассейн». Почти все стены в пристройке были застеклены сверху донизу, и прохожие могли любоваться снаружи ослепительно-белым кафелем, пальмами в кадках, плетеными лежаками и шезлонгами. На заднем плане просматривались двери, ведущие в раздевалки и душевые. Судя по общему виду пристройки и ее размеру, раньше в ней, скорее всего, находился каретный сарай.

Только что покрытые лаком дверные косяки блестели на солнце. Маляр, наносивший последние штрихи, заметил, что к бассейну подходит посторонний, но виду не подал.

— Я электрик! — представился молодой человек.

— Здесь тебе делать нечего, приятель, — отозвался маляр.

Несмотря на обескураживающее начало, оба мастера разговорились. Маляр опустил кисть, отступил на шаг и, склонив голову набок, принялся любоваться результатами своего труда. Он был явно не прочь поболтать.

Электрик заглянул внутрь и ахнул. Роскошь бассейна произвела на него сильное впечатление.

— Красота! — заявил он, обводя рукой дом и парк. — Прямо не узнать. Здорово тут все переделали. Раньше-то были настоящие развалины. Небось владелец разорился на ремонте!

— Деньги для нашего хозяина не проблема, — рассудительно отозвался маляр. — Так про него говорят.

— Да, лондонские богачи такое любят. А вот мне непонятно, хоть режьте, зачем вбухивать в переделку столько времени и денег. Как ни отчищай старый дом, рухлядь — она и есть рухлядь. И потом, если уж ремонт, так, по-моему, лучше, чтобы все новое. Взять хоть окна. Поставили бы стеклопакеты, так ведь нет! Рамы старые, деревянные, зато под окнами розы посадили… Вот делать им нечего! По мне, так лучше бы снести старый дом совсем и на его месте построить новый. Дешевле бы обошлось, ей-богу! И когда открытие?

— В субботу. Боятся не поспеть вовремя, вот и суетятся, как мухи над навозной кучей. Говорят, сюда съедутся всякие знаменитости, ну и телевидение тоже будет.

— Прямо-таки знаменитости? — оживился молодой человек из электрической компании.

— Кому как, — с оттенком омерзения в голосе ответил маляр. — Понаедут уроды в малиновых рубахах, архитекторы и всякие прочие. Поназвали специалистов по ресторанной кухне, дамочек из высшего общества, чтобы рекомендовали «Спрингвуд-Холл» друзьям. Все как одна страшные, плоские как доски, с искусственными зубами! — Маляр снизошел до того, что повернул к своему собеседнику голову. — А работа тебя ждет, скорее всего, на кухне. Обойди дом и зайди с черного хода, сразу попадешь куда надо. Правда, с поварами, по-моему, говорить без толку; вряд ли они сейчас вообще хоть что-то соображают. Носятся как бешеные. Заденешь нечаянно повара или судомойку — и получишь ножом в бок! Повара у нас все швейцарцы, и везде валяются ножи, острые-преострые. Лично я держусь от кухни подальше. А больше всего берегись самого хозяина. Он тоже швейцарец. Правда, сейчас его здесь нет.

Неожиданно воздух огласился жутким ревом, чем-то средним между пронзительным визгом и мычанием. Рев набирал силу, достигнув мощи реактивного самолета, а потом резко оборвался.

— Чтоб мне провалиться! — ахнул электрик. — Что это было?

Маляр, не утративший невозмутимости, тем временем возобновил работу. Он наносил лак медленными, осторожными мазками.

— Осел орет, — пояснил он, кивая в сторону пустоши за бассейном. — Там старая конюшня, где содержат целое стадо полудохлых кляч. Есть еще парочка лошадей и один или два шетландских пони. Страшные, хоть в кино снимай, и злющие! Подойдешь поближе — так и норовят укусить. Присматривает за ними только одна девчонка, так что я на всякий случай туда тоже не хожу.

Электрик опомнился, что приехал сюда по делу, вспомнил и о том, что в наряде укажут время, потраченное им на устранение неисправности.

— Ладно, я пошел! — бросил он и зашагал к черному ходу, откуда можно было попасть на кухню.

Минут через десять по аллее промчался большой «мерседес» и затормозил у главного входа. Из «мерседеса» вылез человек среднего роста, но крепкого сложения, широкоплечий, загорелый, темноволосый, с аккуратной короткой стрижкой. С виду он походил на преуспевающего бизнесмена или, скорее, на бывшего спортсмена, который после завершения спортивной карьеры стал бизнесменом. Так оно и было. В прошлом Эрик Шумахер был знаменитым хоккеистом. Уйдя из спорта, он слегка расплылся, но тем не менее по-прежнему пребывал в великолепной физической форме — с таким человеком не захочешь ссориться.

— Явился наш швейцарец! — пробормотал себе под нос маляр, искоса наблюдая за Эриком, который решительно шагал по траве, не боясь испачкать дорогие белые кожаные туфли. — Вильгельм Телль собственной персоной! — Маляр вытер кисть и плотно закрыл крышкой банку с лаком. — Хо-хо! «Я в небо запустил стрелу; не знаю, где она упала…» [1] Первая строка известного стихотворения Г.У. Лонгфелло «Стрела и песня». (Здесь и далее примеч. пер.) — И громко рассмеялся своей шутке.