Сергей Иванов - Не стрелять

- Ты меня извини! - Это он сказал таким тоном, каким извинения совсем не просят. - Ты мне здесь абсолютно не нужен!

Теперь Демин очень захотел ему ответить. Но не нашелся сразу. И тогда Роберт как бы перебил его:

- Мать знает!

Эх! Он должен был ответить этому Роберту. И потом он сообразил, как мог бы ответить. Хотя бы молоток в руки взять.

Да и просто словами! Но Демин мать жалел. Себе он это называл "Неохота связываться" и "Она еще сама потом..." А по правде он ее просто жалел!

Он ее жалел и тогда когда от него утром дверь в комнату стали запирать, чтобы он якобы не играл на Робертовой ударной установке. И когда кровать его навсегда передвинули в узенький коридорчик перед входной дверью. И когда мать с настоящими слезами говорила соседке:

- Ну, что же Лариса! Если я родила, я теперь всю жизнь должна таскать эту тяжесть! Мне самой пожить хочется. Вон Робик - думаешь, очень доволен? Степка. Степка. Сколько я его должна воспитывать в конце то концов?1

Демин еще не понимал, что материнская любовь к нему прошла! Об этом ни в одном кино не было сказано, что такое бывает.

И он тогда ушел из дому - в наказание матери, чтоб она опомнилась и побежала его искать.

Но его никто не искал. Через неделю он явился. Его окинули не очень добрым взглядом.

- Хорош! - Как будто радовались, что теперь есть возможность ругать его на законных основаниях.

И, переночевав кое-как, измарав и без того не очень чистую наволочку, он ушел туда, откуда явился - в котельную.

Помещение было огромное, как бы двухэтажное, только конечно, под землей. Окна присажены у самого потолка. Но никто на них не обращал особого внимания потому, что здесь всегда горел свет.

Тут заправлял дядя Андрюха - хромой седой нечесаный. Орал какой-то своей начальнице:

- Я работу справляю? Все! А другое тебя не касается!

Еще приходил сюда однорукий дядя Серега и дядя Толяныч, который рассказывал, что будто бы когда то работал следователем.

Демин даже приладился оттуда ходить в ПТУ. Мужики про него говорили:

- Ну он же Алешки Демина внук который валенки валял. Это они вспоминали деда материного отца.

Но потом все изменилось там Дядя Андрюха, который считал котельную вроде как своей собственностью, сдал ее каким-то подозрительным типам, которые играли в карты, а больше в "железку". Они заваливались часов с шести - и понеслось!

Это было похоже сразу и на рынок, и на пивную-шалман и на темную подворотню. Хотя никаких темных подворотен в сельской Скалбе быть не могло.

Дядя Андрюха стал теперь злой: деньги, взятые им вперед, давно испарились и он сам был не хозяин в своем доме. Дядя Серега и дядя Толяныч резко пропали - их эти играющие "наладили". А Демин остался ему-то пропадать было некуда! Он продолжал жить на своей лежанке за толстыми трубами. Место может, и темное, может, и излишне теплое, а зато уж свое.

Но однажды Демина оттуда выставили. Демин уже лежал раздетый - то ли готовился спать то ли готовился еще помечтать на сон грядущий. И тут над трубой возникла рыжая курчавая башка:

- Давай вали отсюда! - и потом было прибавлено еще несколько слов.

Почему то Демин сразу понял, что место это, бесплатно занимаемое им, теперь тоже продано дядей Андрюхой. За спиной у "башки" виднелась еще одна - женская. Вторая башка была выпивши улыбалась и ждала нисколько не сомневаясь чем кончится дело.

Демин ушел и собственно больше туда не возвращался. Только зашел однажды ботинки свои взять. Его никто и не заметил! И это было ему даже не то, чтобы обидно, а больше как-то странно.

Дуракам счастье он думал, дуракам счастье - ну пусть так. А почему же за это интересным и умным несчастье? Почему интересные и умные так часто мучают других приносят горе? Это он так думал про свою мать и про себя. И ни до чего додуматься не мог.

Месяц или два он скитался где попало, а потом вернулся домой. Пришел днем - ни матери, ни Роберта не было. В дверь был врезан новый замок. Демин плюнул на этот замок. Но постоял секунду вытер слюни. Солнышко светило в ноздреватый снежный пирог под окнами стучала капель.

Замочек врезали? Да и шут бы с вами Тепло! Он открыл сарайку стал вываливать оттуда дрова. На пыльных полках под потолком нашел две керосинки, еще бабкиных.

Демин посидел над керосинками некоторое время в раздумье пока не установил принцип действия. Сходил в лавку за керосином. Ведь продавали же его зачем-то. Стало быть кто-то пользовался и этими штуками.

Сарайка был в сущности неплохой. Даже теплый. При деде покойном здесь вроде бы держали кроликов. А потом завалили хламьем...

В тот день ему повезло: мать пришла рано, а Роберт поздно. Демин уже успел поставить к себе в сарай раскладушку, более или менее заткнул щели зажег керосинки Мать ничего не говорила кроме одного:

- Не стыдно! Постыдился бы! Не стыдно? Перед людьми-то не совестно!

Но Демин думал, что матери самой наверное стыдно. Обида жгла и хотелось длить ее на глазах у матери.

Чтобы мать сказала ему, что-нибудь, он взял купленный еще бабкой транзистор, унес к себе в сарай. Нарочно попробовал играет или нет. Мать только покачала головой и заплакала.

В душе у Демина копошилась смутная тревога, что может быть он в чем-то тоже виноват и мать плачет не от стыда, а просто от горя и оттого, что не в силах справиться с выросшим Деминым.

Он припер дверь лопатой, включил транзистор стал ловить музыку. Под одеялом - правда во всей одежде - ему было не холодно.

Тут дверь толкнули, потом еще раз - сильнее. И Роберт сказал:

- А ну открывай! - Лопата оказалась не таким уж надежным запором.

- Войдешь - поленом шарахну! - И Демин заметил, что действительно выбирает полено удобное для ближнего боя.

- Сгоришь там! - И Роберт снова сильно толкнул дверь.

- Сгорю - вам же с матерью лучше!

Он не хотел этого делать - не хотел из них слезу выжимать. А сам выжимал! Но Роберт лишь, что-то буркнул наверное, на армянском языке и ушел. А Демин остался.

Он и отсюда приспособился ходить в ПТУ. А стирать он уж давно приспособился - в бане. Да ко всему можно приспособиться. Только надо понять, что ты сам отвечаешь за себя. Понимаете? Не мама, не дядя, а ты сам за себя. И на бокс стал ходить. А, что ж ему теперь спортом не заниматься! Иной раз у ребят в общаге ночевал. Да ему бы и самому обшагу дали - просить неохота. Как начнешь объяснять...

В ПТУ, если честно не очень спрашивают по математике там по физике. А уж по литературе по биологии - тем более. И многие этим пользуются. Ну и Демин, конечно, тоже. Но однажды он прочитал кажется в "Комсомольской правде" (домой идти не хотелось он торчал на станции) прочитал, что в мире не учится сто сорок миллионов детей. Вдруг подумал и я один из них!

И стал учиться.

Ему конечно, повезло, что год получился теплый. Март почти как апрель. А в самом апреле уже комары пошли. А там и на практику рванули. Потом приходит прораб.