Светлана Потоцкая - Убийство и Дама пик

— С вами все в порядке? — прервал мои размышления брюнет.

И я обнаружила, что таращусь на него полуоткрыв рот и вообще со стороны, наверное, представляю собой довольно комичное зрелище. Да и вся ситуация смахивала на бульварный роман: благородный рыцарь спасает даму от опасности. Хотя чего еще ждать от знакомства на бульваре?

— Спасибо, все в порядке. Я просто растерялась…

Растеряешься тут!

— Понимаю, — пророкотал брюнет, обволакивая меня темным и томным взором. — Скажите, а где я вас раньше мог видеть? Ваше лицо мне удивительно знакомо.

Я честно наморщила лоб, но ничего полезного из этой процедуры не извлекла и пожала плечами:

— Не знаю. Скорее всего, вам показалось.

— Показалось? Это сочетание темных глаз и светлых волос просто невозможно забыть!

Мир вокруг меня обрел привычные очертания. Блондинкой я стала три дня назад и до сегодняшнего дня носа не высовывала из своих выселок. Брюнет моей мечты явно перестарался, выдавая свое желаемое за мое действительное. Обыкновенная кадрежка, к сожалению. Что значит — к сожалению? Сегодня ко мне приедет Андрей, с которым меня вот уже полгода связывают более чем теплые отношения и который не виноват, что родился блондином.

— Мне говорили, что я похожа на Мишель Мерсье, — небрежно заметила я. — Ну, ту, которая Анжелика. Маркиза Ангелов. Наверное, вы ее забыть не можете.

Теперь настал черед брюнета морщить лоб и вспоминать, кто такая Анжелика. Фильмы про отчаянную маркизу никогда не пользовались популярностью у сильного пола. Пока он напрягал память, я решила, что пора и честь знать. Приключений на сегодняшний день вполне достаточно.

— Еще раз спасибо, но мне пора.

— А я думал, мы хотя бы по чашечке кофе выпьем, — огорчился мой спаситель. — Неужели у вас нет даже пятнадцати минут?

Четверть часа у меня, конечно, было, и брюнет мне нравился, особенно его голос — мягкий проникновенный баритон, — но не нравилась ситуация. Так стремительно падают к ногам молоденьких красоток, а не сорокалетних теток. Кроме того, он не производил впечатления человека, обделенного женским вниманием. В общем, мелочи не совпадали, а я, как папа Мюллер, верю мелочам…

— Давайте хотя бы познакомимся, — выкинул последний козырь брюнет. Меня зовут Александром. А вас?

— А меня — Натальей, — честно ответила я. Никогда не вру там, где можно сказать правду. Принцип такой.

— Можно я вам на днях позвоню? Какой у вас номер телефона?

Я назвала номер, чтобы положить конец затянувшемуся прощанию, и поспешила к метро. И уже в вагоне сообразила, что чисто машинально назвала Александру номер своего прежнего телефона в утраченной квартире на Пречистенке. Перст судьбы! Не сможет он мне позвонить ни на днях, ни на неделях. Оно, наверное, к лучшему. Андрей, пусть и блондин, товарищ проверенный, и за истекший отчетный период я к нему привязалась. Хотя он и не обольщается относительно разумности моего поведения — я всегда была скорее легкомысленна, чем серьезна, — но испытывать терпение близкого человека, наверное, не стоит.

Я приближалась к своему дому, и на душе у меня становилось все спокойнее. Я уже не понимала, из-за чего, собственно, так разнервничалась. Да, когда-то я жила в центре и могла любоваться храмом Христа Спасителя каждый день из окон своей квартиры. Но если жизнь переменилась, пусть и к худшему; слезами горю не поможешь. К тому же, не переменись она, я бы никогда не встретила Андрея, точнее, он бы никогда не обратил бы на меня внимания. Так что все, что ни делается, — к лучшему в этом лучшем из миров. А если бы я не познакомилась с Андреем, то наверняка по уши увязла бы в, мягко говоря, странных отношениях с мужчиной по имени Алексей, больше, впрочем, известным среди моих друзей и знакомых под кличкой Масик. Ну, это, доложу вам, была сказка!

Масик почему-то возомнил, что я должна выйти за него замуж, хотя романа, как такового, у нас не было. Когда же я, решив расставить все точки над «i», объявила ему с римской прямотой, что брак в мои ближайшие планы не входит, смертельно обиделся. Не мог, бедняга, себе представить, как можно отказаться от такого счастья, как он, единственный и неповторимый. Он был по сути избалованным ребенком, развитие которого прекратилось лет в четырнадцать. Со всеми проистекающими отсюда последствиями. Обозлился, но ходить ко мне домой и звонить все-таки продолжал, наверное по привычке. Правда, предложения, как такового, он мне больше не делал, никаких конкретных шагов к намеченной цели не предпринимал, и я в конце концов махнула рукой и пустила события на самотек. А потом познакомилась с Андреем, и Масик из моей жизни исчез так же внезапно, как в ней появился.

Что же касается Андрея… Помню, какой шок у меня вызвало открытие, что новый — и достаточно настойчивый! — поклонник не столько ухаживал за мной, сколько выполнял свою основную работу: обеспечение государственной безопасности. Но поскольку объект его внимания — мой старинный приятель исхитрился за несколько дней убить трех человек и приложил максимум усилий, чтобы отправить на тот свет и меня, так сказать до кучи, негативные эмоции довольно быстро сменились элементарным чувством благодарности за спасенную жизнь. Ей-богу, нежные чувства зарождаются порой и на куда более зыбкой основе.

Воспоминания — штука захватывающая, посему я благополучно проехала собственную станцию метро и очнулась только тогда, когда голос из вагонного динамика проинформировал меня о том, что поезд дальше идти не собирается и посему неплохо было бы вагоны освободить, не забыв при этом прихватить собственные вещи. Пришлось возвращаться под недвусмысленными взглядами более нормальных пассажиров, которые явно не могли понять, с какой стати кому-то вздумалось кататься в метро средь бела дня, к тому же — погожего.

Первая часть моего прогноза, сделанного еще до посещения кафе, подтвердилась: Андрей действительно был у меня. Но не мерил квартиру шагами, беспокоясь о том, куда подевалась его взбалмошная подруга, и не спал. Я обнаружила его в кухне, он сидел перед настежь распахнутым холодильником и пристально вглядывался в его, прямо скажем, пустоватые недра.

— Это не телевизор, дорогой, — сказала я со всей доступной мне мягкостью. — Ты, наверное, перепутал. Закрой, пожалуйста, дверцу, а то в квартире будет холодно.

Андрей вздрогнул и словно очнулся, причем ни малейших следов замешательства на его лице мне заметить не удалось.

— Это ты? А я проголодался, хотел что-нибудь приготовить…

— Картошка в нижнем отделении, — проинформировала я его, снимая жакет, — равно как и постное масло. Больше в доме ничего нет, и я по дороге не купила и так опаздывала. Потом, ты не предупредил…