Ксавье Монтепен - Лучше умереть!

— Если вам трудно подниматься так высоко, оставляйте мою булку у консьержки, она с вами расплатится. А я сама за ней спущусь. Только скажите ей, что это для госпожи Люси .

Услышав имя, Жанна побледнела, сердце бешено заколотилось.

— А! — с трудом произнесла она. — Значит, вас зовут Люси?

— Да.

— Очень красивое имя… мне оно всегда нравилось…

Жанна отступила назад, в последний раз внимательно посмотрела на девушку и направилась к двери, сказав:

— До завтра, барышня…

Возвращаясь в булочную на улице Дофина, разносчица размышляла:

«Люси! Ее зовут Люси, как и мою доченьку! Это имя пробудило во мне страшные воспоминания. И такое необычное чувство охватило меня, когда я ее увидела. Ведь моя дочь сейчас должна быть примерно того же возраста. И такая же высокая… и хорошенькая… и я, наверное, никогда ее не увижу! Где она теперь, моя Люси?… Жива ли хотя бы?… Какое мучение! Но мне хочется еще раз увидеть ее… буду каждый день приносить хлеб прямо к ней. Ведь она напоминает мне моего ребенка».

Назавтра вдова Пьера Фортье, явившись в дом на набережной Бурбонов, не стала оставлять хлеб у консьержки, а проворно поднялась на седьмой этаж, чтобы самой вручить его Люси; и так она стала делать всегда. Девушка проникалась все большей симпатией к славной женщине, так стойко выполнявшей свою тяжелую работу. В дом на набережной Жанна Фортье заходила в последнюю очередь и всегда спешила, стараясь выкроить несколько минут, чтобы чуть-чуть задержаться в мансарде. Ненасытным взглядом она смотрела, как Люси работает, и уходила от нее с радостью на сердце.

Она не осмеливалась расспрашивать девушку о ее прошлом. Да и к чему? Что это ей может дать? Да, ее дочь тоже звали Люси; но ведь девушек с таким именем много. Время от времени Жанна заставала Люси в обществе жениха. Клермонской беглянке и в голову не могло прийти, что красивый молодой человек, фамилию которого она не знала, — сын Жюля Лабру, в убийстве которого ее признали виновной.

Приближался день возвращения лже-Армана из поездки. В Париже его ждали второго.

Мэри сказала Жоржу Дарье:

— Пришлите вашего протеже к папе третьего.

Первого числа Люсьен получил от своего друга письмо. Молодой адвокат приглашал его пообедать вместе на следующий день. Люсьен пришел к нему в назначенное время и первым делом спросил:

— Есть новости?

— Да. Вчера я виделся с Мэри Арман. Тебе нужно завтра к десяти утра прийти в особняк на улице Мурильо, сослаться на меня и сказать, что тебе нужно поговорить с госпожой Мэри. Она представит тебя отцу.

— От всей души тебе благодарен, дорогой Жорж. Ты — мой добрый гений.

— Все у нас получится… Я верю и на это рассчитываю… Нынче утром я написал господину Арману письмо… Вот оно.

Люсьен взял письмо и вслух прочел:

« Дорогой господин Арман.

Вы не раз говорили, что были бы рады оказать мне ответную услугу. Сегодня наконец представился случай сделать это: я обращаюсь к вам с просьбой. Письмо вручит вам один из моих друзей по коллежу, выпускник Школы искусств и ремесел, весьма искусный механик и чертежник; но, поскольку в этом мире подобные достоинства не всегда ценят по заслугам, в данный момент мой друг, вследствие постигшего его семью несчастья, если и не сидит без работы, то находится в положении, мало соответствующем его талантам и образованию.

Так что я ходатайствую перед вами о назначении моего друга Люсьена Лабру на должность главного инженера вашего предприятия. Когда вы увидите, как он работает, вы, я уверен, будете очень благодарны мне за сей подарок. А пока, дорогой господин Арман, заранее примите выражения глубокой благодарности.

С неизменным почтением, ваш адвокат

Жорж Дарье ».

Люсьен горячо сжал руки друга.

— Спасибо! — взволнованно произнес он.

— Благодарить будешь потом. Положи письмо в конверт, а конверт — в бумажник и завтра в десять утра смело звони в дверь особняка на улице Мурильо.

На следующий день Люсьен одевался с особой тщательностью. Ему хотелось в самом выгодном свете предстать перед дочерью миллионера — вовсе не из соображений кокетства, но желая обрести в ее лице надежного помощника: он знал, что женщины придают внешности огромное значение. Прежде чем уйти, он заглянул к Люси.

— Вы уходите, друг мой? — спросила она.

— Да, дорогая Люси!… Я иду с визитом к владельцу миллионов, промышленнику, имевшему в Америке всемирно известные предприятия, а теперь решившему создать такие же во Франции.

— И что же это за промышленник?

— Я обещал своему другу Жоржу не открывать этого секрета до успешного завершения моего визита, но от вас у меня секретов нет. Моего будущего покровителя зовут Поль Арман.

— Он живет на улице Мурильо?

— Да. Вы знаете его?

— Его самого — нет, а с его дочерью, госпожой Мэри Арман, знакома. Это для нее я сшила недавно то самое вечернее платье, которым вы так восхищались.

И, сразу повеселев, Люси заявила:

— О! Теперь я больше не боюсь, что ваше дело может провалиться. Госпожа Мэри очаровательна, добра, нежна, приветлива и сердечна… Она обладает всеми возможными достоинствами, и отец такой девушки может быть только превосходным человеком! Я больше ничего не боюсь! Ступайте же скорее, друг мой!

Люсьен поцеловал невесту в лоб и отправился в район парка Монсо, где обитала знать. Мэри приняла его сразу же. В эту ночь девушка неплохо спала, и лицо ее выглядело более свежим и здоровым, чем обычно. Богатый оборками пеньюар удачно скрывал ее болезненную худобу. Она была просто восхитительна.

Когда Люсьен вошел, она встала и шагнула навстречу, тот самым почтительным образом ее приветствовал. Окинув его взглядом, девушка констатировала, что он достаточно элегантен, хорошо держится, а лицо у него умное и привлекательное. Он понравился ей с первого взгляда, и она сразу поняла, что ей не доводилось еще встречать столь интересного молодого человека.

— Господин Жорж Дарье, — с улыбкой сказала она, — к которому папа питает особое уважение, рекомендовал вас очень горячо.

— Жорж Дарье — мой лучший друг…

— Я ждала вас.

— Глубоко тронут, вы оказываете мне честь, принимая меня. Жорж сказал, что вы изъявили желание оказать мне неоценимую услугу, представив вашему отцу, к которому у меня рекомендательное письмо.

Говорил Люсьен почтительно, но без малейшего заискивания или пошлого раболепства: эта была речь человека, знающего себе цену и пришедшего просить то, чего он вполне заслуживает. Мэри, чуть прикрыв глаза, наслаждалась мягким и звучным голосом гостя.

— Садитесь, — предложила она, указывая на кресло, — поговорим немного… Господин Дарье сказал, что вы — человек очень мужественный, что до сих пор у вас не было возможности использовать на практике приобретенные вами знания и что вам очень хотелось бы занять достойное вас положение на папином предприятии, которое вскоре откроется.